Я_имитация

– Ничего себе «подработка», – ее хватка заметно ослабла, спустя пару облегченных вздохов она и вовсе отпустила мою руку, которая к тому времени успела изрядно посинеть.

Девушка больше не проронила ни слова, и даже не взглянула в мою сторону. Я всучил Алисе стильную минималистичную визитку с фейковым е-мейлом, и, убедившись, что она крепко ее держит, кинематографично, как мне самому показалось, удалился в закат.

Ставьте лайк, подписывайтесь на канал! Хотел бы я сказать. Громоподобный хлопок, а потом едва ощутимая ударная волна, все-таки вынудили меня рефлекторно обернуться. Бахнуло, словно пуканы МДКшников, когда те узнали, что Рома Желудь – админ MDK. Часть Дома профсоюзов горела, похоже, снова придется реконструировать. Никто не бегал в панике, никто истошно не вопил, я даже слышал смех, зеваки понуро снимали происходящее на смартфоны. Ни дня без теракта! А вот теперь точно – ставь лайк и подписывайся на канал, мамкин любитель экстремизма.

Глава 2. Прямоугольные муравейники

«Жизнь дала трещину – переехал на Троещину» говорили когда-то. Троещина – урбанистический эдем, по сравнению с этим ЖЕКом забытым местом. Землескребы – это хрущобы 2.0. Слыхали про Гигахрущ? Здесь нет самосбора, если самосбором не считать сбор стеклотары от алкогольной продукции, но местечко примерно такое же подавляющее. От привычных небоскребов их отличало то, что строились вглубь, а не ввысь. Подъемники здесь никогда не работали, на лестничных клетках вечно обдолбанные подростки с силиконовыми рожками, косо поглядывая на залетных, бодяжили смердящую макдональдсом радужную жижу. Этот синтетический наркотик называют «Рейнбоу Дэш», он самый доступный из всей пони-линейки. Решетчатые настилы зассаны, заблеваны, захарканы, забрызганы засохшей кровью, а по стенам шибуршат сколопендры. Сломанные настенные диспенсеры уныло переливаются в узких лучах дневного солнца.

На придомовой территории нет ни плитки, ни брусчатки, ни асфальта. Засохшей грязью всегда измазаны ступеньки, окна, и даже потолки минус первого этажа. Культурный слой, мать его. Сами подъезды посреди пустырей без какого-либо намека на благоустройство или просто блага, выглядят как спуски в старые советские бомбоубежища. Вероятность разбойного грабежа здесь стремится к бесконечности плюс факториал. Парочка стремных побитых бродяг недружелюбно зырит на мой теквир от господа нашего Канье, явно задумывают что-то недоброе. Сейчас меня непросто идентифицировать простому ротозею – лицо надежно спрятано под лимитированным респиратором из коллаборации Razer x Yeeze. Кроме того, я не разлучаюсь с капюшоном в любую погоду и время года. Двойная защита: от общества и от корпоративной слежки.

Какое-то время я просто хикковал, пытался превозмочь панические атаки. Когда тебя узнает каждый второй встречный – тот еще челлендж. «Можно селфи?», «Как здоровье, бро?», «Я задонатил тебе десять евро тогда», все в таком духе. Невозможно нормально поесть в публичных местах, бахнуть вареников в Пузатой хате. К этому невозможно привыкнуть, я просто начал тщательнее маскироваться – работает почти безотказно. Разумеется, за пределами жилища невозможно скрыться от больших данных. Даже если ты сам не сливаешь свои данные – их сливают людишки вокруг. Траст знает все обо всех. Отсутствие записи в БД – лишний повод для инвазивного досмотра блюстителями нового мирового порядка. Небось, блэквокер или коксакер какой-нибудь. Обычно, меня узнают и сразу отпускают. Хотя был случай однажды… Пришлось брату звонить.

«Набрать Марка» – самая крайняя мера, мы не общались полгода после того инцидента. Серия сфабрикованных ютуб-разоблачений может и подняла краткосрочный хайп, но я не подписывался на эту авантюру. Как ни крути, такой доходяга, как я, не особо подходил на роль суперзвезды. Ни по потребностям, ни по личностным качествам. Да и побоку мне популярность. Я не обладал ни харизмой, ни фриковостью, ни смелостью, ни выдающимися интеллектуальными характеристиками. У меня не достаточно упорства или целеустремленности, чтобы развивать свои таланты. Я не родился джедаем, не нашел в шкафу путь в Нарнию, не получил письмо их Хогвартса. Я не страдал от раздвоения личности или детской психологической травмы. Я даже не был геем. Я не ви-тубер, не вайнер, много не путешествую, не зарабатываю на ставках, не веган, не веду бизнес-курсы, не SMMщик, не CEO… Я слишком нормис даже для истории в жанре slice of life. Моя популярность, денежки, слава – просто результат нелепейшего стечения обстоятельств. Саксесс стори в духе времени, короче.

Инфернальное гетто для социальных отбросов, застроенное прямоугольным «муравейниками», пробуждало широкий спектр эмоций – от брезгливости до танатофобии. Неглубокие, обычно четырехэтажные дома с песочной отделкой внутри, наспех напечатанные на мобильных 3D-принтерах. Их выкапывали, собирали чуть ли не за сутки, и сдавали в эксплуатацию, не подключив к системе водоснабжения. Селили туда обычно беженцев и потерявших жилье во время войны 22-го года, но также всяких бомжей, бичей, беспризорников, алкоголиков, бюджетников, прочий биомусор. Программа «доступное говно». Согласно статистике, а, как известно, бывает ложь, наглая ложь и статистика, такие районы били все рекорды по криминогенным показателям и индексам несчастья. Почему-то охотно в это верю. Если тебя здесь расчленят по-питерски, то сам виноват. Здесь обитали ребята не из диснеевских мультиков. Три влиятельных «клуба по интересам» поделили столицу Руси на зоны, муравейники находились в юрисдикции комбатантов. Вояки промышляли рейдерством, крышеванием, таргетированным вандализмом и криминалом любых жанров. Контингент состоял в основном из ветеранов различных вооруженных конфликтов последних двадцати лет: Афганистан, Ирак, Украина, Центральная Азия, Западная Европа, Китай. Многие их них являются членами ВОФ – Всенародного освободительного фронта. В войне нет победителей, остаются только безработные и социально-дизентегрированные калеки.

По каким признакам можно понять, что ты находишься именно в 20-х, а не в 10-х или 90-х? Если просто пройтись по безлюдной восточноевропейской улице – никак. Разве что по-хамски брошенные средь тротуаров прокатные электросамокаты и гироскутеры могут пробудить сомнения. От совковой эпохи отличить проще: кондиционеры, пластиковые окна, иностранные корыта. Здесь все тоньше. Надо рассматривать людей, как они одеты, их аксессуары, гаджеты. Мы подшучивали над азиатами, не снимающими медицинские маски, сейчас – все такие. 2020-й не прошел бесследно. Но лучше – заглянуть в их жилища, вот тогда все становится очевидно. Видаки в 90-х, ноутбуки в 00-х, смартфоны и их периферия – в 10-х, просьюмерские девайсы – в 20-х. Биохимические анализаторы, нейропрограмматоры, принтеры для объемной печати, электрогенераторы… А еще док-станции виртуальных голосовых помощников (Siri, Alexa, Cortana), некогда пылесосящих биг дату в интересах третьих лиц, превратившиеся в пластмассовые тыквы. Невзирая на очевидную примитивность этих землянок, додики, облеченные в биотековые полипропиленовые обноски, с полумесяцами и обручами на шеях, напоминающими шейные массажеры, сразу сигнализировали – ты в будущем, чувак, очень ебобовом будущем. Ты не клошар в нестиранном тряпье, теперь ты апсайклинг-энтузиаст! Комбатанты не сильно жаловали эту человекоподобную плесень, но были единственными готовыми принять, понять, простить. Раньше мода ползла до нашей глухомани годами, сейчас – доставляется за наносекунды. Тренды распространяются быстрее, чем когда-то новости о техногенных катастрофах в твиттере. Качество жизни не улучшилось. Просто все неожиданно стали выглядеть стильно. Гибсон говорил, что будущее неравномерно распределено. Но он ошибался. Подобная формулировка подразумевает, что распределение будущего – некий стихийный процесс, но это не так. Прогресс – такая же имитация и профанация, как выпуск очередного Киселева aka Ядерный пепел.

Не постучавшись, так как парадная дверь просто-напросто отсутствовала, я вошел в тесное холодно освещенное помещение на минус втором этаже, больше похожее на самый закопченный по версии «Книга рекордов Гиннесса» берлинский сквот. На стенах нет живого места – они усеяны ценными образцами урбанистического искусства. А вот этот арт-объект подозрительно напоминает творчество позднего Покраса Лампаса…

– А потом они впаяли пять лет колонии шестнадцатилетнему ребенку за то, что тот хотел взорвать здание ФСБ в компьютерной игре. Таким образом спецслужбы учили следующие поколения, что взрывать их здание нужно точно не в Майнкрафте, – Игос, как всегда, развлекал разлоченного iRobo приторными околореволюционными речами.

За те полтора месяца, что мы не виделись из-за моего затворничества, Игос успел забить себе татуировками вторую половину лица – теперь точно выглядел как рэп-фрешмен на стероидах. Нейроанализатор вывел уведомление о добавлении тега в профайл Игоса: [фрик]. Этот парень, чэд со стрижкой цезаря, массивной квадратной челюстью и апатичным блуждающим взглядом, со стороны производил впечатление полного отморозка-дебилоцефала, но при непосредственном контакте неожиданно оказывался приятным эрудированным собеседником, знающим слова «редукционизм», «эгалитаризм» и «автохтонный».

– Ты уже месяц видео не выпускал, – пожурил меня отставник.

– Сорри, с головой погрузился в машинное обучение. Ты знал, что нейросеть различает хорьков и собак по форме ушной раковины?

– А если ухо не попало в кадр?

– Тогда по длине хвоста.

– А если нет хвоста?

– Тогда программа делает заключение об инвалидности животного.

– Ты рофлишь, да?

– Ага, – я, расплывшись в улыбке ехидного блинчика, хотел было протянуть руку, но вовремя остановился. Руки не пожимаем – «эхо ковида».

Помимо нас двоих в полузатопленном плохо освещенном погребе находились: две откормленных быдлинушки, словно из боевика категории Б 90-х, жонглирующих либераторами – пистолетами, напечатанными на 3D-принтере, о технике безопасности они явно не слышали; заряжались два робопуделя – кладдоги aka закладчики, и сумрачный штришок за старым макбуком, будто срисованный с Элиота из сериала «Mr. Robot». Он хоть и похож на Алдерсона, который в свою очередь похож на стереотипного хакера, чем этот челик промышляет по жизни, я не в курсах. Может, занимается ремонтом ноутбуков (крайне маловероятно).

– Архорт, – промямлил я нерешительно, все еще будучи неуверенным, что при посторонних можно произносить это имя.

Игос вопрошающе на меня посмотрел:

– Тот самый?

– Да, невероятно вредная…

– Постой, это телка, что ли?

– Social justice warrior'ов нет на тебя. Мы не в хлеву… менструирующая персона.

– О, ты начал понимать правила игры, правачок. И че, эта персона типа заправляет всем в Панде? Rejected! – он непроизвольно стукнул кулаком по изрешеченной столешнице, словно пережившей три мировые войны. Третьей мировой не было, вдруг чего, хотя это не точно.

Игос, как и все ультраправые, был тем еще сексистом-мизогинистом-шовинистом, видимо, в его прямоугольном расово арийском котелке не укладывалось, что сильная и независимая™ женщина способна основать тайную экстремисткою организацию.

– Бро, все в нашем чате знают, что Архонт – женщина, – неожиданно парень за ноутбуком проснулся. – Вот только насчет возраста мнения расходятся, одни считают, что ей 14, другие, что 33.

– Вы таки промахнулись слегка, – ответил я.

– Кстати, хотел сказать, что через минут пять к нам наведаются незваные «пассажиры». Сколопендры засекли одного киберпса и двух патрульных на минус четвертом этаже. Вошли через метро.

– Похоже, время лутать хоббитов, – Игос изобразил улыбку Джокера и моментально выхватил смартфон из кобуры. Наблюдая за его скоростью печати, невольно вспомнил, что Николай Соболев был чемпионом в клавагонках. У Коли явно появился серьезный соперник. – Ребята разберутся, – он перевел взгляд на меня. – Инфлюенсер ты наш… опинион-мейкер. Выкладывай уже, чего явился в такое пекло, не байки же травить…

– Я хочу вернуть правду людям.

– Как писал Оруэлл, «во времена всеобщей лжи говорить правду – это экстремизм». Получается, ты – экстремист?

– Это цитата-бастард.

Игос, этот двухметровый перекачанный атлант, заинтересованно насупился.

– «Во времена обмана говорить правду?–?это революционный акт». Так в действительности звучала эта фраза.

– Удивлен, удивлен. Сам понимаешь, среди зетов и альф чтение книг является анахронизмом. Я бы и сам вряд ли бы прочитал что-нибудь серьезнее букваря, если бы не продолжительная отсид…

Его речь прервали два громких хлопка, похоже, на соседнем этаже. Хлопка, не в смысле взрыва газа в лучших традициях госпропаганды, а именно что хлопка, похожих на то, что издают либераторы при выстреле. Игос зыркнул в смартфон, потер щетинистый подбородок. Я продолжил:

– Есть два стула. На одном Траст дроченый, на другом апокалипсис точеный. На какой сам сядешь, на какой Бандеру посадишь?

– Лучше не шути здесь так про Степана Андреевича, не у всех местных IQ больше 60-ти, как у меня. Решил-таки мочить Траст? Это хотя бы на 1% возможно?

– Неверно. Пока есть еще целый один процент на успех. Скоро будет ноль, анонсированное обновление изменит все. Обратного пути не будет.

Смарт Игоса беззвучно завибрировал в руке:

– Сорри, надо ответить… Да… Да… Нет… Да… Споту – джейлбрейк, тела – на паштет. Разберетесь сами? Связь, – Игос швырнул смартфон на стол. – Ты знал, что вертикальные фермы с червями – прибыльный бизнес? Мб, хочешь вложиться? Дивиденды уже через полгода.

– Увы, я не собираюсь столько жить. Лол, вы реально едите червей?

– Коррумпированные копы, и-герлы, рашисты, все сгодятся, – соскалился Игос. – Да, мы жрем опарышей, пока миньоны Траста переписывают историю в уютных телестудиях с хромакеем и вычислительными кластерами. Черти возомнили себя демиургами, проведя показательную казнь реальности, – внезапно комбатант стошнил свежей порцией пафоса.

Игос солидарен с Кольтом, считает, что оружие уравнивает людей, а безоружность делает их беззащитными червями, из которых мы жарим котлеты. С большим пристрастием и множеством подробностей всегда рассказывает-показывает про свои пушки. Еще это приложение «Мой Огород» на смартфоне – блять, оно реально существует!

– Прямо как в 19-ом сезоне «Саус Парка», – вставляю я.