Трактаты черного свитка

Изуродовав лицо обильным вульгарным макияжем, более похожим на боевой раскрас пигмеев, молоденькие особы спешат на охоту за сказочным принцем, отбросив к чертовой матери всякое понятие собственного достоинства и приличия. При этом девушки одеты так, что при встрече невольно возникает вопрос: «Кто пред тобою? Порядочная барышня, полуобнаженная Венера или куртизанка из ближайшего борделя, или все же пигмей воинственного племени». А о манерах нечего и говорить….

«Принцы» ныне тоже хороши. (Нужно, пожалуй, отметить, что понятие «принц» в наши дни так же изменилось, хотя в принципе суть осталась прежней.) Теперешним принцам понятия чести, галантности, этикета не известно вовсе, несмотря на, казалось бы, достойное воспитание.

Однако, вздыхая о минувшем, не будем забывать Истории. Безусловно, на протяжении многих веков своего существования человечество не гнушалось; ни мужеложства, женоложства, ни педофилии, ни зоофилии, ни инцеста, ни тем паче случайных связей и вообще пороков греха. Но тогда это делалось как-то элегантно, красиво и утонченно. И на ложе любви восходили с неким подлинным изяществом. Ах, куда девалась та романтика, чувственность? По чему сейчас комплимент девушке ограничен нелепой дурацкой и зачастую неумело построенной фразой. Любовь выражается сугубо в денежном эквиваленте. Ухаживания же длятся не более двенадцати часов, за редким исключением…. Хотя не все еще так плохо. Есть еще настоящие джентльмены и настоящие леди….

Но, кажется, я отвлекся….

О грешный мир восславь короля и хозяина своего Вельзевула – князя бесовского.

V

Время притупило, высушило память, избавив от стресса пережитого шока. Годы шли и, забывая неприятные моменты минувших дней, Аленка взрослела. Ей исполнилось шестнадцать, и она еще больше расцвела, преобразилась в вовсе необычайно красивую деву, неописуемо божественное создание, ангела падшего неба. И Аленка, как и сотни глупеньких девчушек, танцующих подобно бабочкам с пламенем свечи, незаметно для самой себя возложила душу и плоть на дьявольский алтарь бесовского князя, слепо и безрассудно сорвавшись в низ на камни черной пропасти порока и иллюзорной фальши. Играя с огнем случайных связей, она уже будто заплутав в глуши темного леса, просто шла куда-то наугад, бессмысленно разбрасывая и впустую сжигая прожитые дни.

И этот день был схож с предыдущими мало, чем отличаясь.

Она проснулась лежа в чужой постели. Желтоватый лунный свет, просачиваясь в не задернутое занавесями окно, вырисовывал строгие, беспристрастные очертания комнаты. Протянувшись призрачной серебряной дорожкой от подоконника до расположенной в дальней от окна части комнаты, постели, он воровато играл на изумительном обнаженном теле Алены. Отбросив скрытный покров мрака, свет луны любовно вычерчивал каждый изгиб ее восхитительных форм; упругую нежную грудь, увенчанную розовыми бутончиками, гибкий стан, овал совершенных округлых бедер плавно перетекающих в длинные, словно выточенные из мрамора стройные ножки, береста тонких рук, белые хрупкие плечи. Занемев на ее личике, как будто целовал его правильные черты, ровный высокий лоб, чуть вздернутый носик, впиваясь холодом серебра в аккуратные слегка пухленькие изящные губки, поглаживая густые шелковые пряди, разметавшихся непослушных русых волос.

На постели рядом с Аленкой, на половину скрытые сенью ночной тьмы, в непринужденной разнузданной позе, спала нагая темноволосая девица в обнимку с каким-то худощавым также голым мужчиной. На полу умных физиономиях обоих виднелись, счастливые, томные, пьяные улыбки, искривившие их до неузнаваемости.

Алена открыла глаза, не без труда преодолев тяжесть век. При этом, тут же почувствовав адскую сталь тысяч острых, вонзившихся в мозг, ножей она поморщилась. Невыносимая мигрень, воссоединяясь с нарушавшим тишину ночи надоедливым однообразным ритмом какой-то популярной мелодии, отдавалась пульсирующей безобразной стучащей болью в висках. К тому же во рту было до противного сухо, от чего очень хотелось пить. А пропитавший воздух угар и запах никотина вызывали навязчивую тошноту.

Она не знала, сколько так пролежала, глядя во тьму потолка, раскинувшись совершенно обнаженной на грязной, источающей смрад пота, мятой льняной простыне, но охвативший всю плоть, стегающий по съежившейся коже, озноб заставил ее подняться.

Противясь ужасной ломоте во всем теле, Алена медленно спустив на прохладный пол маленькие ступни, поднялась с ложа. Девушка с омерзением посмотрела на развалившихся на нем мужчину и девицу, с брезгливым отвращением вдруг вспомнив оргию еще не закончившейся ночи. И ей внезапно сделалось невыносимо гадко противна собственная, словно оскверненная липкой грязью, телесная оболочка. Она стала неприятна и антагонистична сама себе. И ей захотелось по скорее смыть это все с себя, но в глубине души она все ж с отчаяньем понимала, что вода не очистит плоть от сей пакостной дьявольской скверны.

Однако жажда все настойчивей напоминала о себе.

Нашарив рукой во тьме чей-то махровый халатик, Алена быстро набросив его на себя, поспешила скрыть под его мягким покровом озябшую наготу. Ибо ее буквально трясло от озноба.

Раскачиваясь из стороны в сторону, на потерявших всякое чувство опоры ножках, придерживаясь, чтоб не упасть о твердь стены, она побрела в направлении кухни, аккуратно ступая босыми ступнями по усеянному пустыми бутылками и разбросанной одеждой полу. Во всех углах валялись обнаженные тела пьяных людей, в вповалку уложившихся, где придется. Кислород, сгорев в клубах сигаретного дыма, застилал все смогом, не дающим дышать. Еще не до конца выветрившийся хмель переходил в похмелье со всеми характерными для него симптомами.

Путь до кухни показался девушке бесконечным, а не большей коридорчик длинным тоннелем, ведущим в преисподнюю, но, добравшись, наконец, все ж до кухни, Алена остолбенела. Ее колени, задрожав, едва не подкосились и что б не упасть в обморок, она инстинктивно машинально вцепилась тонкими пальцами в дверной косяк.

На маленькой, тесной кухоньке, в сером свете старенького абажура, с кислой рожей сидел оголенный до торса молодой человек, болезненно скаля зубы при каждом не осторожном не ловком движении расположившейся напротив него с йодом и пластырем девушки. Вся грудь и лицо человека были залиты кровью стекавшей багровыми каплями по его коже на светлые джинсы из уродливых страшных рваных ран. Бледнея, девушка, пыталась трясущимися руками наложить на них пластырь, стараясь при этом действовать как можно осторожнее и деликатнее. Однако это у нее не очень хорошо получалась. Потому как от льющейся них крови ей явно делалось дурно.

А чуть в стороне, подле разбитого в дребезги кухонного окна, на разбросанных по паркету осколках стекла в луже крови с раскроенным черепом лежала огромная серая крыса с повязанной на шее красной шелковой лентой.

– Представляешь!? – взволнованно застрекотала девушка, продолжая неумело колдовать над увечьями молодого человека, и одновременно глядя на Алену округленными глазами. – Эта гадость, разбив собою, стекло впрыгнула в комнату и бросилась на нас с Сашей. Разве ты не слышала шума? Она Сашку едва не загрызла. К счастью он все-таки смог ее убить… гадину....

Девушка еще что-то там оживленно тараторила, глотая слова, но Алена ее уже не слышала. Онемев, она остекленевшими зрачками смотрела на распластавшийся обмякший труп крысы. Оборванные разрозненные картинки забытого детства побежали перед ней, бессвязной вереницей, словно кадры затертой порезанной кинопленки, складываясь в единое целое. Неожиданно девушка узнала эту красную шелковую ленту на шее животного, и что-то внутри нее перевернулось, похолодело, сдавив дыханье невыносимой отчаянной тоской, будто сейчас умерла какая-то частица ее самой. Ибо только теперь она вдруг по абсолютно не ясной причине вспомнила и эту ленточку, и крысу, и ту унылую улицу, отчего тут же стало ей нестерпимо больно. Слезы выступили влагой на чистых больших небесно-голубых очах, покатились тонкими струйками вниз по щекам.

– Кися.... – тихим дрожащим голосом робко произнесла Аленка.

Склонившись над убитым зверем, девушка нежно провела пальчиками по грубой серой шерстке, не ощущая под ней присутствия жизни, лишь мертвый холод трупа. То единственное из всех существо, что по настоящему было с ней рядом, умерло, и Алена внезапно почувствовала, что отныне осталась одна.

Однако молодой человек и девица взирали на Аленку озадаченными глазами, не понимая, что с ней:

– Ален ты что? Ты в порядке? – настороженно наперебой осведомились оба.

Но Алена не обращала на них ни какого внимания.

Осторожно подняв крысу на руки из кровавой лужи, она словно грудное дитя ласково прижала бездыханное существо к себе. Аленка не знала, что ей делать дальше, но что-то внутри заставило ее просто уйти, оставив за собой не запертой дверь.

Утренние лучи, ледяного восходящего солнца, раскрашивая город бледно розовыми красками, прорезались из-за каменных высотных зданий, весело радостно переливаясь мягким светом на камне, делая его необычайно прекрасным и завораживающим. И протягивая ветви к рассвету, березовые деревца встрепенув звонкую листву также насыщались неповторимой аурой. Воздух даровал необычайное блаженство своей легкостью, отчего ранние пташки воробьи стремились насладиться сполна полетом в его кристальном пространстве, задорно щебеча гимны солнцу.

Тяжелая железная дверь одного из панельных зданий протяжно грохнула в утренней тишине. Из подъезда, окунувшись в утреннюю прохладу, пока еще чистого немного разряженного кислорода, вышла молоденькая девушка в одном легком махровом халатике и поношенных стареньких потертых тапочках, бережно держа в объятьях мертвую крысу. Она не чувствовала холода, как будто пребывая в состоянии глубокого транса. Капли слез бежали по бледной белоснежной коже щек. И подобно убаюканная, крыса мирно спала в вечном забвенье на дрожащих берестах рук Алены. Но то был не сон и даже не банальное забвенье, поскольку то была смерть. И понурив голову, Аленка медленно направилась вдоль по безлюдной улице тихонько плача....

VI

Да надо признать господин наш Вельзевул, да запечатлеется имя твое черною славой в веках, что эта крыса сумела вырвать душу девушки из ваших когтей....

VII

О, князь бесовский повелитель наш Вельзевул, вот и закончен мой скромный рассказ. Надеюсь, что пришелся вам он по вкусу. Однако касаемо критики прошу вас о всемилостивейшем снисхождении. Как прошу о том же тех, кто также услышит сие повествование из моих или иных уст, иль просто почерпнет из неразборчивых подернутых ветошью строк. Не судите повествователя строгой критикой ибо, не взирая на мистичность и неправдоподобность неких моментов, рассказ мой есть самая достоверная правда. Жаль лишь, что подтверждением служит только мое слово, но верьте ему, ибо я не проронил не слова лжи. А кто все ж буде хулить сие повествование тот попросту ни чего не осознает, прозябая в кошмарном неведении глупца, верящего в единство первоначал и не предопределенность судеб.

Однако строки эти не носят нравоучительного характера, и не ставят целью обозначить слабости человеческие с несовершенством да мелочностью людского бытия. Я, служитель великой Клио чертил, письмена сей красной шелковой ленты, лишь отражая на пергаменте то что, фиксировал в фокус мой постаревший зрачок. И посему на последок осмелюсь сказать, что зачастую люди гаже крыс, нет ни добра, ни зла, ибо нет меж ними четкой опосредованной грани, нет тьмы, равно как и нет света, и ответит каждый за грехи отцов, так как дети отвечают за наши грехи.... и не нужно винить небо в бедах, и горестях своих ведь в них мы виновны сами, поскольку служим господину навозной кучи, бесовскому князю Вельзевулу.

Лишь очистив душу свою от скверны и воздав ее Богу, мы наградим ее радостью великой во Христе.

Но ликуйте господин, ибо плачут в образах кровью святые, покудова род людской топит души в грехе во славу вашу князь Вельзевул.

Белгород 2003 год.

Иллюзия одного бога

1.

Денис Сергеевич был богом. И не то чтобы у него имелась сила громовержца, или умел он ходить по воде, или в конце концов обладал каким ни будь чудодейственным даром. Отнюдь. Ничего этого у Дениса Сергеевича не было. Но зато у него на груди висела пластиковая табличка с фамилией и именем, под которыми значилось красными буквами «Контролер торгового зала». Именно она возвышала и возвеличивала его над всеми прочими, давая острое, будоражащее кровь, сладчайшее ощущение власти. От которого у Дениса Сергеевича порой даже приключалась непроизвольная мощнейшая эрекция, когда он стоял на широко расставленных ногах у выхода из контролируемого им зала, сканируя, прощупывая всевидящим оком покидающих означенный зал покупателей. Сейчас он властвовал над этой человеческой массой, будучи наделенным полномочием, выдернуть из нее любого, дабы уличить мерзавца в хищении. И не важно на чем бог по имени Денис Сергеевич основал совершаемый выбор. Ему достаточно было одного маломальского подозрения.

Сегодня подозрительными были двое молодых людей лет двадцати пяти. Однако потому как они были довольно рослыми и атлетически великолепно сложены, Денис Сергеевич решил смилостивиться по отношению к ним. Дабы они не съездили ему в божественный статус, да не попортили лик. Потому мужчина решил избрать, или точнее говоря распознать уличив, кого попроще.

Тут его внимание остановилось на маленькой хрупкой бабушке с тряпичной сумочкой и зажатым в руках ридикюльчиком. Патологическая жертва кары бога конечно была не виновна, ибо ничего не крали. Но как сексуальна была веющая от нее беззащитность, беспомощность. Ведь стоит ему только подойти к ней, сурово посмотреть, надменно задать каверзный вопрос и она задрожит, затрепещет, испугается! Ее старческое сердце дрогнет…. И тогда….

В практике мужчины уже имелся случай, когда он вместе со своим старшим напарником попытались захомутать одну наивную бабушку, ровесницу Циолковского, зашедшую купить полбатона хлеба и две сосиски для ждущего дома кота. В тот раз так получилось что в силу крайне преклонного возраста имея слабую координацию движений, она нечаянно зацепив опрокинула железную банку томатной пасты. Незамедлительно среагировав на это вопиющее происшествие двое контролеров обступили старую курву с боков. При этом старший напарник схватил пожилую женщину за шиворот дабы плутовка не удрала на своих больных варикозом и артрозом ногах. Денис Сергеевич же начал ее отчитывать.

Уставившись на обоих ретивых молодцев ошалевшим шокированным взором, пожилая женщина скромно извинилась и пообещала непременно, обязательно, возместить стоимость мятой по ее вине банки. Однако контролеры были неумолимы. Настаивая на том что за совершенное злодеяние предадут мерзавку в руки правоохранительных органов. А те в свою очередь поволокут старую в суд, где та ответит по всей строгости за свое вредительство. Ибо так и надо, так и положено суровостью закона, чтоб за банку томатной пасты в кандалы, в тюрьму, на эшафот, на дыбу….

Для престарелой женщины воспитанной и выросшей в по-настоящему жестких моральных рамках это было невероятным потрясением. Как ее, ни разу за всю свою длинную жизнь ни разу в мыслях ни позарившуюся на что либо чужое, могут обвинить в каком-то неслыханном злонамеренном преступлении связанном толи с хищением, толи с мошенничеством, толи с порчей. Женщина так и не поняла что именно ей пытаются вменить. Да и контролеры очевидно тоже, но тем не менее, они усиленно настаивали виновности и задержании бессовестной гражданки. В итоге стушёванная разнервничавшаяся пенсионерка вдруг начала оседать…. Как на зло у старухи случился инсульт…. А ведь Денис Сергеевич намеревался еще оттащить эту шельму в чулан подсобного помещения, служивший иногда, в определенных случаях, допросной и там отвесить провинившейся парочку смачных оплеух….

В итоге конечно вовремя приехавшая скорая откачала старушку. Однако из-за проклятого, скосившего каргу сердечного приступа мужчина не сумел до конца насладиться хмельным чувством превосходства. Что к еще большему удовольствию, правда, компенсировалось восхитительным зрелищем умирающего человека…. Как же это приятно созерцать чужую смерть…. Есть в ней нечто сексуальное…..

Помниться в детстве, когда Денис Сергеевич был еще маленьким, ему очень нравилось играть в «повелителя». Эта игра заключалась в том, что Дениска обнаружив в подвале отцовского гаража ящерок тритона тешился их умерщвлением. Обычно он протыкал «плохую» ящерку булавкой, а затем методично при помощи ножниц отстригал ей лапки и хвост. При этом он олицетворял себя великим правителем, монархом, наказующим коварного преступника или попавшего в плен врага.

Именно тогда мальчиком он и научился мастурбировать. Снимая онанизмом возникающее в душе сильное эмоциональное волнение. Но оставим глубокоуважаемому доктору Зигмунду Фрейду причину подобных детских сексуальных инсинуаций. Психоанализ материя слишком тонкая, не терпящая дилетантизма. Посему для себя лишь отметим что с возрастом зародившаяся в ребенке зернь садизма начинала требовать все большей остроты ощущений. В итоге чего к пятнадцати годам, он все в том же подвале отцовского гаража пристрастился к удушению котят. Смыкая пальцы на хрупких пушистых шейках несчастных животных, он сдавливал их до хруста ломающихся позвонков. Что непременно сопровождалось самозабвенной эйфорией властвующего над жизнью бога…..

Наверное поэтому мужчина достигнув вполне зрелого тридцатилетнего возраста так и не женился. Ибо как выяснилось, ни одну женщину не прельщает грубое садистское зверское изнасилование. Причем речь идет не о супружеской ролевой игре в стиле bdsm, а об натуральном что ни наесть издевательстве. Так для каждой новой очередной сожительницы Дениса Сергеевича открытием были его неоправданные внезапные вспышки гнева случавшиеся с ним сугубо наедине и никогда в присутствии посторонних. Во время этих приступов спонтанный ярости он мог запросто ударить по лицу наотмашь. А то и вовсе накинувшись, повалив на пол, изорвав в клочья всю одежду овладеть с невообразимой жестокостью, по скотски точно грязной уличной девкой. При этом вовремя фрикций он либо больно кусался, либо хлестал женщину по щекам, либо начинал душить….

Вот поэтому и жил до сих пор с шестидесяти летней матерью в тесной однокомнатной квартирке….