Не ушедшие

Игорь с плохо скрываемым беспокойством взглянул на часы, отчитывая скудные мгновенья, ведущие к неизбежной разлуке.

Старое кафе, казалось ему железнодорожным вокзалом, а он пассажир вынужденный сесть в скорый поезд идущий прямиком в будущее, чтобы навсегда оставить своих близких – провожающих, на перроне клонящегося к закату дня.

Осталось пять минут. Водителя фургона звали Григорий, у него тоже был сын. Поэтому в тот вечер водитель торопился закончить работу пораньше. Что бы успеть до начала футбольного матча, который он давно хотел посмотреть в компании сына. Сам Григорий не был большим поклонником этого вида спорта, но Паша просто обожал футбол. Григорий получал огромное ни с чем несравнимое удовольствие, исподтишка наблюдая за тем, каким живим становиться лицо мальчика, как загораются глаза ребёнка, когда он видит успехи любимой команды.

Четыре минуты. Думая о сыне, Григорий непроизвольно надавил на педаль газа, резко увеличивая скорость, фургона.

Три минуты. Кирюша уговаривает маму купить ещё мороженного и они взявшись за руки идут к павильону кафе. Игорь едва сдерживая рвущуюся наружу боль, смотрел им вслед. Рассеянный взгляд, упал на фотоаппарат Марты, лежащий на столе, он быстро, словно боясь опоздать, взял его в руки, позвал жену. Махая рукой, показал, что она и Кирилл, должны стать как можно ближе друг к другу, что бы, он мог, сделал снимок… на память.

Две минуты. Водитель фургона, слишком поздно понял, с машиной твориться, что – то не ладное. Набравший скорость автомобиль, вышел из повиновения, обретя свою личную, короткую, полную ярости и страданий жизнь.

Одна минута и поезд настоящего умчится в будущее, оставив после себя на полустанке прошлого, смерть и боль, разрушенное кафе с врезавшимся в него пылающим фургоном.

Подняв руку, Марта взялась за дверную ручку, медленно открыла дверь, пропуская мальчика вперёд. В этот момент, не удержавшись Игорь вскочил из – за столика и сделал два шага за ними, словно желая остановить. Неожиданно, Марта обернулась, и он как вкопанный застыл на месте, Её улыбка в последний раз приласкала его, закрывшаяся дверь, навсегда разлучила мужчину и его семью.

Игорь успел отвернуться, зажать ладонями уши, изо всех сил зажмурить полные слёз глаза. Чтобы не видеть, не слышать, как неуправляемая груда металла, на полном ходу, разносит в клочья, стеклянный павильон кафе, разбивая его жизнь на мелкие осколки.

В момент столкновения, Игорь проснулся от собственного крика. Дыша тяжело, словно после долгого бега, по лицу катились пот и слезы. Спросонья, кухня показалась незнакомой. Старая мебель, выцветшие обои, проржавевшая газовая плита, представляющая угрозу не только для него, но и жильцов всего дома.

Медленно приходя в себя, после сна, Игорь тяжело поднялся и словно сгорбленный старик поплёлся в другую комнату, к письменному столу, на котором были небрежно брошены его вещи. Грубо разбросав одежду по сторонам, нашёл чёрную спортивную сумку, открыл её, торопливо достал из бокового отделения старую помятую фотографию. Застывший кусочек прошлого, с которого Марта и Кирилл продолжали смотреть на него с любовью и нежности. Счастливые улыбки, никогда не покинут родных лиц. Они смотрят на него, словно приглашая найти в себе силы переступить границу невозможного и присоединиться к ним в мире, не знающем перемен. Чтобы навсегда остаться вместе, в самом лучшем дне семьи Кожемякиных

Глядя на фотографию Игорь заплакал, зажав рот рукой, чтобы не дать охватившей тоске вырваться наружу, бессильно рухнул на пол. Не отрывая взгляда от фото жены и сына, стал вспоминать лучшие дни.

Прошло всего три года, как он потерял семью, а кажется минула вечность. Настолько были тягостными длинные серые будни, наполненные тоской и чувством вины. При мысли о том, как сильно он подвёл Марту и Кирилла, Игорь почувствовал, как боль пронзает сердце стальным жалом.

Игорь не знал, сколько времени, он просидел вот так в темноте на полу в комнате пропитавшейся тоской и одиночеством, в плену воспоминаний о том, что уже никогда нельзя будет повторить.

Из оцепенения Игоря вывел телефонный звонок. Вырванный из сладких оков прошлого, он замер, насторожившись. Популярная мелодия, заполнила собой мрачную пустоту комнаты. Игорь купил телефон несколько недель назад, он никому не звонил и никому не давал своего номера.

Тем не менее, Игорь был уверен, звонят ему. Это было верным признаком того, что он не сдержался и опять думал о том, о чём не должен думать. Ментальная связь установившаяся между ним и созданными им чудовищами, оказалась палочкой о двух концов. Если он немедленно не сменит место жительства, они выйдут на его след и найдут его.

Телефон продолжал настойчиво звонить, приглашая Игоря взять трубку. Так происходило всегда, когда он нарушал установленные им самим же правила, впрочем, это случалось всегда, приблизительно один раз в два три месяца.

Игорь облизнул вмиг пересохшие губы, с сожалением подумал о том, что не может послать всё к чёрту. Он смотрел на мобильный телефон, борясь с желанием взять «трубку» и ответить на звонок. Он не должен был этого делать, он вообще не должен был покупать этот чёртов мобильный телефон. Разговор со звонившим не сулил Игорю ничего кроме боли и разочарования. Но это была его боль, его мука, единственная связь с прошлым.

Он потянулся к телефону, пальцы едва заметно дрожали. Взял мобильник в руку, большой палец замер на кнопке вызова. Сердце учащённо забилось. Несмотря на неприятности, которые сулил Игорю этот разговор. Он стыдился признаться в этом самому себе, но он с всё возрастающим нетерпением ждал весточки от звонившего. Если бы телефон не зазвонил ещё в течение нескольких дней, Игорь начал бы серьёзно беспокоиться и ему стоило бы огромного труда, не позвонить самому.

Большой палец совершил незаметное движение, соединяя Игоря с абонентом. Который жил в противоположной части города в более престижном районе. В элитном девяти этажном доме с консьержкой и охранной. В просторной квартире на шестом этаже. Наверняка он звонит из своей комнаты, уже поздно и он должен быть в постели, уютно устроившись среди любимых книжек и мягких игрушек.

– Здравствуй папа, – Кириллу уже семь, но голос почти не изменился или эти изменения, прошли для Игоря незаметно.

– Здравствуй…

Большего всего на свете, он хотел сказать… сынок, но слово сын всегда вставало поперек горла, удушливым комом.

– Папа, когда ты вернёшься домой? Мы с мамой, очень скучаем, – Игорю показалось, что мальчик едва сдерживает слёзы.

Он подумал о том, что Кирилл наверняка ещё больше стал похож на мать. Игорь взглянул на фотографию, которую всё ещё крепко сжимал в руке.

– Я не могу вернуться.

– Мама обязательно найдёт тебя и заставит вернуться, – упрямо заявил мальчик.

– Пока, что ей это плохо удаётся, – он непроизвольно улыбнулся.

– Просто мама надеется, что ты разберёшься во всём самостоятельно и сам вернёшься к нам.

Кирилл не выдержал и заплакал.

–Папа, ты мне нужен, – мальчик заговорил быстро, едва не срываясь на крик, словно опасаясь, что Игорь может бросить трубку, – я твой сын и мне тяжело без тебя. Неужели ты не устал,… ты не скучаешь, за мамой… за мной.

Сердце Игоря болезненно сжалось, больше всего он хотел вернуться к жене и сыну. Он никогда не признался бы в этом самому себе. Но он мечтал вновь увидеть Марту и Кирилла, мечтал обнять, осыпать поцелуями родные лица и больше никогда не отпускать.

Но горькая правда Игоря заключалась в том, что ему некуда возвращаться! Нет даже могильных плит на кладбище. Места куда он мог бы приходить, жаловаться на судьбу, делиться горем и радостью, надеждами и мечтами. Ощущая хотя бы на короткий миг, что семья снова вместе. И тешить себя, слабой надеждой, о скорой встрече.

– …пап, – тихо позвал мальчик, опасаясь, что мужчина бросил трубку .

– Да Кирилл.

– Меня в школе обижают.

Игорь едва сдержался, что бы не зайтись в приступе безумного, истеричного смеха.

– Одноклассники рассказывают о тебе гадости, – продолжил Кирилл сквозь слёзы, – говорят, что ты вонючий бомж… а Юлька сказала, что у тебя новая жена и дети.

– Это не правда! – попытался оправдаться Игорь, – я бы никогда не бросил свою семью, ради другой женщины.

– Знаю, отец, – согласился Кирилл, – поэтому от их вранья мне ещё больнее.

– Не обращай внимание, это просто детская болтовня.

– Ещё… говорят, что ты убийца, – мальчик заплакал вновь, – это ты убил крёстного и крёстную!

При упоминание о Глебе и Ольге, Игорь болезненно поморщился. Мальчик был прав только на половину. Да Игорь не был святым и на его руках было много крови. Но в смерти друзей он был не виноват. Хотя если быть до конца честным с самим собой…виноват!

В тот день, когда погибли его друзья, он просто остановил безумного зверя в которого превратился Глеб, но он пришёл слишком поздно и не успел спасти Ольгу.

Закрыв глаза, вспомнил квартиру друзей. Повсюду кровь. Кровавая тропа, начинавшаяся в прихожей, привела Игоря в страну кошмаров, которая ещё совсем недавно была спальней двух влюблённых.

Кровавые отпечатки ладоней Глеба, были по всюду. Тело Ольги с перерезанным горлом, лежало на постели. Задранная вверх юбка, обнажала широко раздвинутые в стороны бёдра. Скрещенные руки с отрубленными кистями, покоились на груди женщины. Лицо Ольги, было залито кровью. Отрубленные кисти, были втиснуты в выдранные, пустые глазницы. Сжатые пальцы рук, с длинными, ярко накрашенными ногтями, сжимали глазные яблоки. Они с немым укором взирали на Игоря – мёртвые знают правду.

Поражённый увиденным. Игорь замер, в оцепенение на пороге спальни. Он был настолько потрясён, что не сразу обратил внимание, на скрип распахнувшейся дверцы шифоньера.

Глеб прятался внутри, среди одежды. Его обнажённое тело, покрывала тонкая корка засохшей крови. Его всего трясло, из носа и ушей сочилась кровь. Безумные глаза, красные из – за лопнувших капилляров, маниакально блестели.

– Я так и знал, что ты придёшь трахнуть мою шлюшку – жену, – он говорил медленно, с трудом, словно ему надо было время, что бы вспомнить каждое слово.

– Глеб, – хрипло выдавил Игорь, – Глеб… что ты наделал?