Сельская невеста

Что б вместо неё

По болотам топал,

Не считал времён,

Утопая в топях.

Урожай добротный

Сеяли вчера.

Где туман болотный

Там была дыра.

Уж пора прошла,

След тот разметался,

Девка та ушла,

А твой сын остался».

Проговорив это, бабка снова залилась смехом. В глазах у Елены Ивановны всё поплыло. Она чувствовала, как падает куда-то в бездну. А потом погрузилась в темноту и черноту.

Когда Елена Ивановна пришла в себя, рядом никого не было. За окнами было темно. На дворе стояла ночь. Та же комната. Только пустая. Шатаясь, женщина вышла на улицу и пришла в себя, когда ей в лицо подул свежий ночной ветерок. Она медленно вышла за ворота и пошла в сторону дома. Елена Ивановна умом понимала, что ей нужно посмотреть, не вернулся ли всё-таки домой Валентин. Хотя сердце подсказывало, что нет. И не вернётся уже.

А затем несколько дней, в бреду, с температурой пролежала Елена Ивановна дома. Её навещали подруги. Приходил врач. Всё это она видела как во сне, не до конца понимая явь ли это. Периодически падая в небытие, Елена Ивановна видела один и тот же сон. Как Валентин идёт с Мариной по болоту. Они о чём то разговаривают. Затем девушка отстаёт всё больше и больше. И исчезает. Валентин оборачивается, а вместо неё уже полуголая бабка, которая сталкивает парня в самую топь болота. Валентин тонет, он захлёбывается, просит о помощи, а бабка страшно смеётся и танцует над ним, оголяя своё сморщенное тело.

На четвёртый день Елена Ивановна пришла в себя. Валентин с Мариной так и не объявились. Их искали по всему селу, даже заходили на болота, но так и не нашли. Пропала так же и бабка Раиса. Все решили, что Валентин с Мариной просто сбежали, потому что мать Валентина была против их брака с приезжей девушкой. Пропажу старухи объяснить не могли.

Окончательно придя в себя, Елена Ивановна снова отправилась к своей старой знакомой Катерине. Та вновь разложила карты и долго смотрела на них.

«Ничего не понимаю, – после раздумья сказала гадалка, – Марины нет, Раисы не вижу, а вот Валентин здесь. Никуда он не убежал».

Елена Ивановна расплакалась тогда и ушла к себе домой.

Прошёл год. Дом Раисы сельские власти забрали, организовали там ремонт и дали в пользование приезжей учительнице. Мать Валентина всё это время жила как в тумане. Машинально выполняя все дела. Стала редко выходить на улицу. Всё ждала, когда вернётся сын или даст о себе знать. И дождалась…

Что-то разбудило её однажды ночью. Как бы ветерок прошел по комнате. Только не свежий, а какой то подвальный. С запахом плесени и болота. Елена Ивановна села на кровать. Почему то её сердце сильно колотилось. Она ощущала это в висках. Женщина уже хотела встать и выпить карвалола, как дверь в её комнату открылась, и вошел темный силуэт. В комнате отчетливо запахло сыростью и повеяло холодком. Силуэт тихо прошел к столу, на котором Елена Ивановна часто читала газеты и сел на стул. Женщине казалось, что это сон. Всё было как-то не натурально. Может быть, поэтому не было страха. И вдруг силуэт произнёс:

«Здравствуй, мать».

«Здравствуй, сынок, – отозвалась женщина, – откуда ты?».

«Я заговорённый. У меня оковы на ногах. Я по болотам маюсь теперь. Права ты была, когда мне с Мариной не разрешала сходиться. Это она меня завела на болота. Она уже мёртвая была тогда».

Голос сына был едва узнаваем, но прислушавшись, можно было понять, что это он принадлежит Валентину. Лица видно не было. Женщина спросила:

«А почему ты не уходишь?».

На что последовал ответ:

«Ох, не могу я. Теперь мне вместо Марины по болотам бродить. Они меня околдовали. Я вместо неё сейчас уже. Я их жертва. Но я могу уйти отсюда и освободиться, только если меня похоронят по-христиански, понимаешь? Только трудно это. Они меня далеко спрятали. В болоте. Попробуй найти. Тяжко мне очень».

«Как же я тебя найду», – спросила Елена Ивановна.

«Топки помнишь? – спросил ее силуэт, – вот там, они меня и ждали тогда. Там обряд и провели. Там меня и принесли в жертву. Вот рядом с этой полянкой, сразу первое болото. Я там. А теперь мне пора. Не могу я больше оставаться. Пора возвращаться в лес».

Силуэт встал и так же просто вышел в дверь, как и входил. Дальше Елена Ивановна ничего не помнила.

Она проснулась утром. Светило солнце. Она вспомнила ночные переживания, но тут же решила, что это был просто сон. Видимо от переживаний. Встав с кровати, она взяла полотенце, для умывания. И вдруг что-то на письменном столе привлекло её внимание. Подойдя к нему, женщина с ужасом увидела на газете отпечаток руки. Грязный. Со следами тины.

Елена Ивановна договорилась на колхозной тракторной станции об аренде трактора. Сначала все подумали, что он ей нужен для распашки огорода, но когда выяснилось, что для поездки на болота стали отказывать. Пришлось заплатить в несколько раз больше и молодой тракторист, явно нехотя, двинулся в сторону «Топок».

Сначала его ковш попусту переливал болотную жижу. Тракторист стал ругаться и уже хотел возвращаться в село, как что-то зацепилось и повисло на ковше. Тракторист опустил ковш на сухое. С трясущимися ногами Елена Ивановна подошла к находки и с ужасом, борясь с тошнотой от сильной вони, узнала Валентина. Он был в той же одежде, в которой ушел год назад в школу. Его часы на руке. Только черный весь и полуразложившийся. Через мгновение Елена Ивановна потеряла сознание. К ней подбежал тракторист и стал поливать ей лицо водой из своей бутылки.

В милиции сделали экспертизу и выяснили, что Валентин утонул сам. Вроде как. Значит, нет причин возбуждать дело. Тело сразу отдали Елене Ивановне. На похоронах было мало людей. Школьные друзья погибшего все давно разъехались из села. Священник прямо на кладбище отпел покойника, который лежал в закрытом гробу и тело предали земле. С той поры больше Елене Ивановне никто не являлся. А она стала лучше себя чувствовать. Похоронили парня, кстати, совсем рядом с найденной давным-давно «невестой». Той, что в стене как то нашли. Елена Ивановна уверенна, что это и была Марина. Тем более, что её и не отпевали тогда. А Раиса была её дальним потомком. Она была ведьмой и просто помогла родственнице поменяться с кем-нибудь местами. Стать жертвой вместо неё…