Добрый убийца

– Прямо из палаты уволокли? – не поверил Ермаков. – Да вы, генерал, просто-напросто хулиган!

Отметив в интонации профессора нотки восхищения, Иван Григорьевич приободрился:

– Профессор, вы в прошлом человек военный, поймете, некогда нам было антимонии разводить. Пока я бы по инстанциям колотился, у него нога сама по себе могла отвалиться, А без ноги сыщику плохо.

Что такое жить без ноги, Ермакову можно было не объяснять.

– Маша, театр отменяется, – крикнул он жене.

Мария Андреевна недовольно покосилась на незваного гостя:

– Ну вот, а я первый раз это вечернее платье надела.

– Уж извини, Машенька. Тут некоторые товарищи таких дел понатворили, что теперь мне деваться некуда, – кивнув на генерала, ответил жене Ермаков.

– Супругу мы до театра доставим, – пообещал Грыжин.

– Нет, без Кости я на балет не пойду. Надеюсь, Большой театр завтра не закроют. Сходим в другой раз, – ответила Мария Андреевна и гордо понесла на кухню пустое ведро.

– Маша у меня ко всему привыкла. Двадцать семь лет вместе, – улыбнулся Ермаков.

Спускаясь на лифте, Константин Филиппович подумал, что не зря оставил машину у подъезда. Но использовать свою «Таврию» ему не пришлось. Рядом с ней красовался «Шевроле» Управления внутренних дел.

– Прошу. Полковник Бобров с Петровки прислал за вами, – пригласил Иван Григорьевич профессора, открывая ему дверцу рядом с водителем.

– Мне еще и обратно ехать, – предупредил Ермаков, усаживаясь на сиденье.

– Обижаете, профессор, – улыбнулся генерал. – Доставим до дома со всеми почестями. – И обратился к водителю:

– Давай, Коля, жми.

Водитель рванул с места и включил сирену. По дороге Иван Григорьевич рассказал, как Петр Ерожин выследил убийцу. Как тот стрелял в сыщика и ранил его в ногу. Как Ерожин задержал убийцу, протаранив машину преступника, после чего сам оказался в больнице.

– Для пенсионера вы довольно лихо организовали операцию по спасению друга, – заметил профессор.

– Связи остались. Позвонил в МЧС, там мой дружок замом у министра пока служит.

Он сбегал к начальству. Тот мужик нормальный, все понял. Я, конечно, умолчал, что ребята Ерожина из больницы выкрали. А так все начистоту выложил. – Иван Григорьевич подмигнул Ермакову.

– Меня как разыскали? – полюбопытствовал Константин Филиппович.

– Полковник Бобров на вас ориентировку через десять минут выдал. Вы уж не взыщите, профессор. У нас пока в управлении люди работают.

– Все понимаю. Но почему Петр Григорьевич на таран пошел? – задумчиво проговорил Ермаков. – Он же выследил убийцу. Вот и молодец. Сделал свое дело. Что, в Питере ОМОНа нет?

– У подполковника свои соображения имелись. Много личного с преступником у него связано. Не хотел Петя чужими жизнями рисковать, – объяснил генерал и посмотрел на часы.

– Они сейчас в воздухе? – заметив взгляд попутчика, поинтересовался доктор.

– Через полчаса приземлятся, двадцать минут им надо, чтобы добраться до больницы.

Не позже чем через час пациент окажется в вашем распоряжении, – отрапортовал Грыжин.

В больнице на профессора в парадном костюме – а переодеться он не успел, – явившегося в компании с генералом, смотрели во все глаза.

– Дайте ему халат, – указав на Грыжина, бросил Ермаков охране и, опираясь на трость, пошел к грузовому лифту. Лифт для персонала уже отключили. Иван Григорьевич с трудом натянул халат поверх своего генеральского кителя и поднялся на третий этаж по лестнице. Медсестра средних лет, с сеточкой мелких морщин вокруг внимательных бесцветных глаз, провела его в кабинет заведующего отделением:

– Просили вас обождать тут. Сам пока готовится. Побегу помогать.

Иван Григорьевич, кряхтя, сел на диван и из кармана кителя извлек плоскую фляжку.

Затем он не спеша открутил крышку и сделал большой глоток.

– Теперь держись, сынок, – негромко проворчал генерал и откинулся на спинку дивана. Он припомнил, что они знакомы немногим более десяти лет. «А сколько всего накрутило за эти годы», – подумал Грыжин. Все началось со звонка в новгородскую квартиру дочери. Он позвонил в то время, когда молодой сыщик начал следствие по делу убийства начальника областного потребсоюза Кадкова.

– Как тебя зовут, капитан? – спросил тогда заместитель министра.

– Петей, – ответил Ерожин.

Через несколько дней Соня приехала в Москву. От дочери Иван Григорьевич и узнал, что мужа застрелила она. Генерал тогда подумал, что капитан Ерожин – хитрый парень и захочет за свое благодеяние помощь заместителя министра в карьере. После первой личной встречи, когда они оба выпили в баньке замминистра, генерал понял, что сильно ошибался.

Парню просто приглянулась его дочка, и тот, засадив в тюрьму тунеядца Эдика, ее прикрыл.

Вот теперь Эдик расправился с Соней, да и еще дел наворотил. Что и говорить… У них с Петром Ерожиным все эти годы Эдик Кадков лежал камнем на сердце. Каким бы он не был проходимцем, убийства ведь он тогда не совершал!

Это они с Ерожиным сломали ему жизнь, превратив парня в зверя. Поэтому Петр и пошел на таран. Они встретились как на дуэли. Да нет, в случае с Эдиком это была скорее охота – один на один, как на медведя с рогатиной.

Поначалу Петра Григорьевича с Ерожиным связывала их общая тайна, но постепенно генерал привязался к Петру, и тот стал для него вроде сына. Грыжин ценил талант сыщика.

И хоть ворчал, что слабость к прекрасному полу мешает Ерожину добиться больших чинов, в глубине души он гордился парнем и симпатизировал его бесшабашности и презрению к званиям и карьере.

Генерал посмотрел на часы и снова потянулся к фляжке.

«Пора бы им быть», – подумал Иван Григорьевич и глотнул своего любимого армянского коньяка «Ани».

Время шло. Ермаков заходил несколько раз, но надолго не задерживался. Генерал все чаще поглядывал на часы:

«Только бы довезли нормально. Что-то долго они тянутся», – в очередной раз забеспокоился Иван Григорьевич и услышал стук женских каблучков.

В тишине больничных коридоров они звучали оглушительно громко. Дверь кабинета открылась, и Грыжин увидел жену Петра.

– Дядя Ваня! – проговорила Надя и бросилась к генералу.

– Довезли? – спросил Грыжин.

– Довезли. Профессор уже его смотрит. – Молодая женщина прижалась к Ивану Григорьевичу, с трудом сдерживая слезы. Грыжин обнял Надю и почувствовал, как она дрожит в его руках.

– Не надо, девочка. Ты умница. Ты сделала все, что могла. Петро выдюжит. Он мужик крепкий. Ты не сомневайся.