Чёрный дракон

Пройдя большую часть пути, метров за восемьсот до нашего подворья, прямо на тропинке, четверо солдат устанавливают полосатый пограничный столб с российским двуглавым орлом наверху.

– Вот это хорошее дело, – говорит Меф, ускоряет ход и останавливается возле группы офицеров русской императорской армии. Офицеры сверкающими на солнце жёлтым светом погонами, по всей видимости, хорошо знают Мефа и почтительно здороваются с ним за руку.

Меф подзывает меня.

– А это мой внучёк Олег. Он здесь часто будет ходить. И больше никто. Один из офицеров протягивает мне руку и щёгольским жестом касается козырька фуражки.

– Штабс-капитан Зубков, Ваше Сиятельство.

– Очень рад. Граф Орлов, – отвечаю я и

здороваюсь за руку и со всеми остальными офицерами.

Рядом с нами стоят два грузовичка со строительными материалами. С одного из них солдаты выгружают высокие деревянные катушки с колючей проволокой. Трое гражданских со строительными приборами размечают на земле метки для строительства таможни, сторожки и шлагбаума…

Когда мы проходим пограничный пункт, Меф радостно говорит:

– Обещали уже завтра к нам телефон провести по личному распоряжению их командования. Уважают меня, значит.

– Здорово, – говорю я. – Значит, ты теперь проживаешь за границей Российской империи. Так получается.

– Так же, как и ты, – улыбается Меф.

––

Крепкая и тонкая нить, аккуратно намотанная поверх круглой и высокой консервной банки, легко слетает. Латунная блесна весом в пятнадцать грамм летит далеко, как раз на середину озера, на двадцать метров от берега. Там, как я думаю, и находятся самые крупные хищники…

Блесну и крючок к ней я сделал сам накануне, в мастерской Мефодия.

Озеро глубокое, благодаря своим подземным источникам. Лепесток блесны долго и плавно планирует, опускаясь на дно. Но его не касается: нить резко идёт в сторону…

Я делаю подсечку и чувствую сильную рыбу. Она резко уходит в сторону зарослей камыша. Я быстро подматываю нить на банку и бегу в ту же сторону камыша, не ослабляя натяжение. Хищник, по закону рыбалки, не должен подчиняться силе, и, почувствовав её тягу к камышу, делает рывок на открытую воду, что мне и надо…

Теперь его легче будет вытащить на берег.

Через минуту я беру за жабры здоровенного толстого окуня.

– Молодец, Олежек, сработала твоя блестяжка. Хорошая идея.

В следующие четверть часа я ловлю ещё парочку таких же горбачей, оставляю свою снасть увлечённому ею Мефодию, и иду к дальнему концу озера, на приятную процедуру …

Сегодня первый день второй недели, как я регулярно погружаюсь в лечебно – магическую субстанцию.

Я лежу в тёплой голубой жиже и стараюсь рассмотреть маленькую птичку, что звонко щебечет на самой верхушке высокой сосны.

Я уже привык к приятным ощущениям своего тела, и чувствую даже, как мне кажется, некое расширение сознания…

И вдруг, эта жёлтенькая птичка замолкает на половине своей трели, и резко отлетает в сторону. Да и сама верхушка сосны неожиданно гнётся под напором сильного порыва ветра. Хотя кругом стоит просто райская тишина. Ни один листочек, ни на каком другом дереве рядом даже не колышется…

Это меня порядком удивляет. Даже будто сосёт под ложечкой, и появляется сердцебиение. Неведомое всегда вызывает опасение.

Но мне ещё лежать в уникальной жиже двенадцать минут, поглядываю я на циферблат швейцарских часов Мефодия. Нельзя нарушать точность процедуры.

Тишина вокруг и приятная процедура меня успокаивают. Я перевожу взгляд на верхушку потревоженного дерева. Здесь опять сидит птичка, но уже иной расцветки и чуть поменьше. Я по-прежнему чувствую волшебную энергетику в виде мельчайших пузырьков, что нежно бомбардируют моё тело из самых недр этой вулканической горы. Я стараюсь повнимательней рассмотреть эту мелкую птичку, и … эта птичка улетает, а верхушка вздрагивает…

Ха! Меня охватывает порыв радости. Я начинаю понимать, отчего так резко колыхнулась верхушка сосны и улетела птичка – от воздушного удара, что вызвал мой пристальный взгляд. Мой дар и моё оружие – воздух и… пространство!

Продолжая процедуру, я уже целенаправленно смотрю на верхушку этого же дерева. Она начинает гнуться уже через пять секунд. Я напрягаю силу взгляда и… слышу звонкий треск: верхушка сосны ломается и летит вниз.

После такого напряжения взгляда, всё моё тело охватывает резкая слабость, но ненадолго. Я чувствую, как организм снова напитывается, как аккумулятор, могучей подземной силой этой волшебной горы.

Я заканчиваю процедуру, обмываю тело чистой водой, одеваюсь, и…

Это весело и немного страшновато, когда случается электрический пробой между костями плеча и руки, особенно, между основанием черепа и позвоночника. Так и думаешь: а не разлетится ли моя черепушка на множество черепков, как глиняный горшок… Но голова моя остаётся на плечах, и весёлая, и хорошо соображает…

После того, как птичка улетела… я чувствую себя настоящим именинником – в этот славный день я осознал свой дар.

Так что же у меня за дар, чёрт возьми? Воздуха, или пространства? Реальности, или действительности? Замечу, что это не одно и то же… Как бы то ни было, а жизнь моя становится гораздо интересней.

––

– А скажи, Меф, что случилось с моей мамой. Про это я не могу вспомнить почему – то…

Мефодий пристально смотрит на меня некоторое время и говорит:

– Убили её родственнички отца твоего.

– Как, сами убили?

– Зачем сами, наняли для этого дела кого надо.

– А где она похоронена? – спрашиваю я.

– Если на лошадке ехать, часа три надо. Я её нашёл в кустах у дороги. Там и похоронил. Она уже долго пролежала. Везти сюда нельзя было. Она ко мне шла из Коурлинга своего проклятого… Мы её обязательно похороним рядом с нашим подворьем, но должно пройти три года. Сейчас её нельзя трогать… – говорит Мефодий, и глаза его начинают блестеть от влаги. – Она ещё рядом со своим прахом и не покинула могилку. Мне не признаётся, кто её убил. Тебе должна сказать, – тихо говорит Мефодий.

– Почему мне скажет?

– Ты её кровинушка. Самый близкий человек по крови. И дар у тебя есть особый. Понятно говорю.

– Понятно. А как ты с ней общаешься?

– Вот там, у могилки её всё увидишь и услышишь…

– Когда пойдём на могилку?

– Завтра с утра и поедем на лошадке, как раз серы наберем в тех местах. Мне для горючей смеси надо набрать, друзья – товарищи заказ привезли…

– И вот ещё, – говорит Меф, держа в руках холщовую сумку с вышитым старославянским узором. – Внучка моя и мама твоя зналась с потусторонней силой. Я это дело не одобряю, но волю её предсмертную исполняю. Велела тебе передать, сыночку своему единственному.