Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези

Беспомощно вскинув руки к потолку, посылая про себя на голову «подруги» все мыслимые и немыслимые кары, она застонала. Ладони, опустившись, закрыли лицо. Худенькие плечики затрясло в судорогах так долго сдерживаемых рыданий.

Кровать… Где ты?

Подушка восприняла поступление очередной порции горючих слёз спокойно.

А ещё бы – ей-то что сделается! Это в головке той, что ночует на ней, проносятся сейчас Океаны сожалений и Моря сетований… Что было бы, если бы не!.. И как хорошо было бы, если бы ОН заметил, наконец, её – ну, пусть не совсем Золушку… Но ведь где-то близко к этому! Жаль, не приедет к ней сейчас на карете из лунного света Фея-крёстная.

Впрочем, феи-то обычно… Стараются помогать тому, кто и сам себе!..

О!

Что это за мысль только что ей!.. Не упустить бы!

Желание реветь сняло как рукой.

Она села. Да-да, вот это самое! Отлично выглядят! В меру воздушно… И растрёпанно! За работу!

Она вскочила: волна адреналина затопила сознание! Значит, подруга не хотела, чтобы она выглядела круче неё?! Так вот …рен же этой с-сучке! Она не сдастся! И, наконец, впервые сделает кому-то назло!!! Хватит позволять вытирать о себя ноги! Пора показать зубки и характер. Нет карнавального наряда? Так будет! На что ей мозги?!

Подбежав к стулу, она придвинула его к гардинам: ага, отлично! Отстёгивается!

Когда тюлевая занавесь оказалась в руках, Жека, невольно морща нос, поразилась: боже, сколько пыли! Куда смотрит комендант общаги!

Впрочем, она знает, куда он смотрит. Причём – каждый вечер. До магазинчика, где днём официально, а ночью – из-под полы торгуют дешёвым красненьким – пара минут… Поэтому после одиннадцати в маленьком замкнутом мирке Общежития наступает «разгул демократии»!

Вот только впускать тех парней, кто согласился «подождать снаружи» для более «тесного» знакомства приходится через заложенное кирпичом до половины высоты окно прачечной – тоже, если разобраться, эпический подвиг! Не каждый даже мужчина отважится. Трезвым. А уж в обычном состоянии – только чудо может позволить забраться вовнутрь с первой попытки! В «активе» окна уже имеется пара-тройка сломанных рёбер, две руки и нога! Про разбитые лица, поцарапанные руки и содранные коленки можно и не говорить. А уж порванных брюк и джинсов – десятками!..

Но подобрать ключи к надёжным ветеранам – амбарным замкам, которые дядя Петя, как все кличут Петра Степановича, навешивает на мощные запоры изнутри, доверяя охрану парадного и чёрного входов, когда «смотрит», ну вот никто до сих пор так и не смог!

Пока все эти воспоминания проносились в голове, Жека упихивала содранную с окна занавеску в тазик, поставленный на дно ванны с, кажется, века назад облупленной и потрескавшейся эмалью.

Вот зар-раза, не входит в таз в сухом виде. Ах, вот ты как со мной!.. Ну погоди же!

Она притащила все три пузырька, и стала поливать чёртову негнущуюся тюль, как выражалась их преподавательница по Дизайну, «в чисто произвольном порядке».

Всё-таки чернила – гениальное изобретение!

Не прошло и минуты, как перед ней оказалась «продвинутая» тряпка неопределённых сине-красно-зелёных тонов. На общем выгорело-желтоватом фоне. Отлично! А теперь вернём тряпку на окно. А само окно – откроем настежь! Обе створки! Оно на третьем этаже, и гвозди для «предотвращения провокаций и неприятностей», путем приколачивания створок к косякам, как сделано на первом, не применялись!

Правда, на то, чтобы повесить занавесь сушиться обратно на зажимы, ушло минут пять. И белая футболка, что одета сейчас на ней, слегка извазякалась… Ничего, терпимо!

Это же – футболка.

Займётся-ка она теперь собой!

На то, чтобы поднять и зафиксировать волосы в стоящую дыбом пышную копну, ушли остатки лака из её баллончика, и весь почти непочатый баллончик Надюсика. Ничего – мстительно ухмыляясь во весь рот, подумала Жека, – она «купит подруге новый!»

Ну, или хотя бы пообещает…

Чтобы столь сложная конструкция не развалилась преждевременно, она завязала пока вокруг снопа пояс от любимого ситцевого платьичка. Ничего – для такого можно пожертвовать! Подумав, отрезала и шнур от утюга. Отрезала от него вилку. После чего оказавшуюся в руках «пёструю ленту» уложила вокруг цветастого пояска, и пришпилила невидимками и заколками. Что там в зеркале?

У-у! Отпад! Вылитая ведьма.

Ну погоди же, Надюсик, она станет такой и характером, а не только внешне!

Чёрные колготки в крупную клетку (Если честно, не думала, что одеть их когда-нибудь отважится!..). Вот уж здесь её «тощие и кривоватые» ножки подойдут как нельзя – образ получится куда «достоверней»!

Теперь – красные туфли-лодочки, без даже крохотного каблучка. Красная кофта-батник. Ах, в ней маленький вырез? Ничего – сейчас будет большой!

После того, как она отложила портняцкие ножницы, её вырезом оказался бы, мягко говоря, недоволен, любой пуританин, или моралист-ханжа, вроде Химика, вечно шпынявшего тех студенток, что приходили на занятия в совсем уж мини, и всю дорогу твердящего про «жигы», как он называет жиры, и свободные радикалы…

А посмотреть бы на арестованных. В-смысле, не-свободных. Радикалов.

Не-е-ет, парни у них в Иваново уж точно не радикалы. И не занудные ботаники, или моралисты! Значит, нужно помочь им. Лучше увидеть. Потому что её упругая грудь красивой формы – именно то, чему даже сволочь Надюсик постоянно завидует.

Осталось выкрасить ногти в ярко-алый пополам с чёрным, и наштукатуриться самой.

Подумав, она накрасилась агрессивно и гротескно, намазав чёрным на добрый сантиметр вокруг собственно глаза: так, как красились девчонки из Средней Азии, чтобы хоть как-то увеличить крохотные от природы щёлочки.

Безвкусно, глупо, зато – в стиле «Клеопатры»! Той, старой, классической – с Лиз Тэйлор! А если встретится подвыпивший (Ну, или сильно близорукий!) парень, так вообще не поймёт, что это – не глаза, а толстый слой теней, заполняющих всю глазницу!

Супер. Эти карминно-красные раны губ, томно-вызывающий, слегка призывный взгляд, нарисованная мушка над верхней губкой… Преувеличенно розовые щёки на фоне белого от пудры и муки лица. Но главное всё же – безумный блеск в экзальтированно-отчаянных, и словно действительно жутко увеличившихся, бездонных, глазах!

Ну Ведьма в чистом виде!

Она вытащила из потайного кармашка чемодана то, что давно стеснялась одевать даже под джинсы – воздушно-кружевные чёрные трусики. Подойдёт!

На то, чтобы наживую, прямо на себе, пришить к трусам и колготкам собранную не то в облако, не то – в спасательный круг, тюль, ушло непозволительно много времени: минут пятнадцать! Зато получилось крепко – так, как она старалась делать всё: на совесть!

Показав самой себе в зеркале остренькие белейшие зубки, она сжала кулачки: поберегитесь, девки! Она уж постарается вам доказать, что зря её считали безнадёжным синим чулком, и затюканной зубрилой!

Чтобы нахлынувшее приподнятое настроение не рассосалось под воздействием ненужных сейчас «правильных» мыслей и вдолблённых с пелёнок правил «хорошего» поведения, она смело отхлебнула три – Бог троицу любит! – немаленьких глотка из хранящегося в дверце холодильника «НЗ» – почти непочатой бутылки «Смирнофф».

Тьфу – гадость! Обжигающая и отдающая привкусом сивухи… Если это – «Смирнофф» – то она – маркиза Помпадур!

Зато через полминуты ей хотелось не то, что на Маскарад – а вообще в вечернее Небо! К настоящим чертям и ведьмам!

Завершающий штрих: она знает, где у дворника дяди Гриши, каждую субботу помогающего дяде Пете «смотреть», хранится метла – в каптёрке на первом этаже!

Не сказать, чтобы её появление прошло незамеченным…

Потому что она специально дождалась паузы между песнями.

Особенно приятно было ощущать себя пупом Вселенной, когда она, манерно вихляясь, прошла через весь зал, между как-то сразу прекратившими танцевать и глупо ржать и ущиряться девками, и остановившимися, глядя на них, а затем и туда, куда устремились все взоры, уже в большинстве тёпленькими, парнями.

Да – она знала, что в первую очередь «офигеть» должны именно девки! Для них она и оделась! Как, впрочем, и все они… (А для парня куда интересней, когда девушка раздевается! Вот такое вот – циничное, но прагматичное наблюдение!)

Все эти дебильные стюардессы и морячки в драных тельняшках, безвкусные пресно-блондинистые «куклы Барби», Бабы-Яги и «медсёстры» расступались, а «мафиози», ковбои, сантехники, и черти в облегающих чёрных трико пооткрывали рты от зависти.