Жёсткий отбор

– Лена. Ты с чего такая сердитая?

– Э-э, не бери в голову. Просто у меня рот наполняется слюной от аппетитного вида и обалденного запаха, а есть пока не могу! Ещё не прожарилось!

– Ну, это нормально. Главное – есть что жарить! – Надя в отличии от Лены, улыбалась широко и без иронии, и шашлык держала куда ближе к огоньку, куда Михаил как раз подбросил несколько свежих дрюковин. Михаил не то из нахлынувших чувств, не то, чтоб поприкалываться, чмокнул свою даму сердца в макушку:

– Вот за что тебя люблю, так это – за незлобливый нрав и несказанную красоту!

Лена зыркнула на него:

– Ах ты ж, паршивец нахальный! Это у меня тут, что ли, «злобливый» нрав?!

Улыбавшийся во весь рот Михаил поспешил уверить, что вовсе нет! И ничего плохого он не имел в виду. Но когда они с Владом переглянулись, то оба в голос заржали. Лена надулась:

– Придурки. Если б руки заняты не были, сейчас кому-то точно досталось бы по оплеухе! Или пинку.

– Побереги свой пыл, ласточка моя. Миша ничего не понимает в истинной красоте! Для меня именно ты – прекрасней всех красавиц, и милее всех… э-э… Милашек!

– Держи уже, говорильщик сомнительных комплиментов. Джентльмен недоделанный! – Лена протянула Владу одну из палочек, которую уже поджарила, и которая пузырилась шкворчащим жирком и исходила паром и восхитительным запахом.

– Спасибо! – Влад, взявший палочку, присел возле Лены, и принялся дуть на мясо, нарезанное крупными кусками, – Ух! Горячее!

– Точно. Оно именно так и называется в меню всех приличных ресторанов.

Надя передала одну из своих палочек Михаилу:

– Тебе, как кормильцу и призовому стрелку – самую большую!

– Спасибо! – Михаил тоже принялся дуть, в нетерпении облизываясь.

Наконец Влад первым запустил зубы в чуть остывший кусок:

– М-м!.. Обалдеть! Барбекю отдыхает!

– Ну правильно, – Пётр, тоже вонзивший зубы в один из кусков на одной из палочек, покивал, – Недаром же, хоть, например, в курице, или индюшке в десять раз больше мяса, все гурманы предпочитают рябчиков да фазанов! Мясо диких птиц и животных гораздо вкуснее мяса домашних, так сказать, питомцев! Да и без антибиотиков.

На это «умное» замечание не среагировала даже Лена: была занята пережёвыванием, причмокиванием, и мычанием: мясо без дураков оказалось и нежным и сочным.

Некоторое, и довольно продолжительное, время под гулким пространством перекрывавшего станцию купола царили только звуки, какие обычно производят люди, поглощающие что-то очень вкусное. И позабывшие о «приличиях» и правилах этикета.

Влад, разобравшийся со своей немаленькой палочкой первым, спросил:

– Вы всё мясо нарезали и нанизали?

– Да. Вон: осталась только шкура, мослы, и сухожилия! Михаил сказал, что если у нас закончатся дрова во время ночных дежурств, то поджарить будет не на чем. Так что, мол, давайте – жарьте дальше! Пока есть на чём. То, что сейчас не съедим, возьмём с собой. – Лена явно повеселела, и даже тон сделала не иронично-сердитым, а как бы – умиротворённым. Влад подумал, что, собственно, о том, что боевая подруга довольна только когда сыта, можно было догадаться и по её фигуре. Но сказал другое:

– Мысль грамотная. Молодец Михаил. Давайте действительно – жарить. – он взял из небольшой кучи, лежащей на остатках его халата, пару палочек с подготовленными кусочками, и первым подал пример. Так же поступили и остальные, включая даже Петра. Который держал, правда, только одну новую палочку, поскольку со своей ещё не справился. Лена, глазки у которой теперь весело блестели, не упустила случая приколоться:

– Что, Петя? Зубы не жуют?

– Жевать-то они жуют… – Пётр спокойно переворачивал обжариваемую палочку, – да вот подход к приёму пищи у нас несколько разнится. Я действую по методике. Где говорится, что каждую порцию нужно пережёвывать не меньше двадцати раз. Чтоб она оказалась хорошо измельчена. И переваривалась в желудке и кишках без остатков.

– Тьфу ты. – Лена сплюнула, – С тобой даже не пошутишь по-человечески! Всё-то у тебя – «как положено», и «по науке!».

– Вот, кстати. – это слово снова взял не желавший слушать перепалки Влад, – Мы где спать-то будем? Прямо здесь, на перроне? Но здесь приличные сквозняки. И вообще, раз уж мы заговорили о науке – спать на мраморе вредно. Можно запросто застудиться!

– Смотрю, насчёт «застудиться» у тебя и правда – больной вопрос… А что? Вы там пока шарили, не нашли ничего, чтоб подстелить? Или подложить?

– Ну, мы нашли, конечно, пару сгнивших матрацев на сгнивших же кроватях… Но там – остались только стальные пружины. Обтяжка и набивка сгнили. А кроме того – они не пролезут в вон те дыры, – Влад кивком указал на дыры в стенках, перекрывающих тоннели. – Ну а больше…

Нет, ничего подходящего.

– Жаль. Придётся, значит, распотрошить вторую пачку наших халатиков.

– Боюсь, что не придётся. – на лицо Михаила вдруг набежала тень, – Потому что, похоже, спать нам пока не светит! Ну-ка, девочки, быстро собирайте всё барахлишко: что дожаренное, что недожаренное! И лезьте в дыру! – он уже схватил автомат.

Влад, тоже наконец услышавший то, что уже уловило более чуткое ухо напарника, теперь повернулся на звук и сам.

Шелест, шорох, топот десятков или сотен лапок по каменному полу! И шуршание от трения друг о друга двигавшихся вплотную тел! «Пещера» под гигантским куполом вдруг превратилась из уютного домашнего очага – в полную опасностей западню!..

Однако когда все они вскочили на ноги, тех, кто явился непрошенным в гости, стало видно. Хоть и не очень хорошо: только в слабых отблесках костра и лучиках подсевших фонариков.

Михаил выругался и сплюнул на пол, Лена традиционно выматерилась, покачав головой, Влад невольно усмехнулся. И только Надя отнеслась к прибывшим серьёзно:

– Хватит ржать и лыбиться! Ну и пусть они похожи на сердитых хомячков – всё равно ведь покусать могут! Ну, как могли те микроскопические, эти, как их… Рапторы!

Влад сказал:

– Пётр. Дай-ка гранату.

Пётр немедленно дал просимое, прокомментировав:

– Осталось семь!

Влад, двигаясь быстро, подбежал ближе к лестнице, откуда сплошным ковром «текли» маленькие, чуть побольше мыши, тёмно-коричневые грызуны. Выглядящие, впрочем, в свете его фонаря весьма устрашающе: выпученные глазки блестели, имея очень свирепое выражение, и мелкие отблёскивающие зубки в маленьких пастях не позволяли усомниться в намерениях нападавших! Он выдернул чеку, заорав:

– Ложись!

После чего закинул гранату на ту верхнюю площадку, что вела на перрон.

Плюхнуться наземь, прикрыв голову руками, он не забыл.

В пустом пространстве, конечно, не получилось такой мощной ударной волны, как на лестничных пролётах, но бумкнуло, как позже сказала Надя, весьма впечатляюще!

Его ощутимо тряхнуло, приподняв над полом и отбросив назад взрывной волной.

С потолка посыпалась пыль и обломки. Вокруг Влада застучали по полу осколки, и шлепки от кусков развороченных тел.

На нападавших громкий и неожиданный взрыв произвёл «неизгладимое» впечатление.