Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези

– А… почему вы отцепили шлем от чёрной кюве… От чёрного камня?

– Это – не камень. Это – флэшка. (Если говорить в понятных тебе терминах.)

Флэшка с гигантским объёмом информации. Записана эта информация буквально на атомарном, и даже – кварковом уровне. Неуничтожимая, вечная глыба Памяти… А чёрная потому, что это – то, что было бы БЕЗ Изменения. Без Хроноформации.

– Ага… Вроде, понятно. А вы, мэтр, сами, не… присоединитесь ко мне?

– Зачем? Я всё это уже видел. Поэтому и поторопился послать вас с леди… Впрочем, думаю, я был неправ. Нужно было вначале и тебе показать. Всё это. Ну а сейчас – не буду отвлекать. Дорогу обратно найдёшь? А то здесь есть и система запроса помощи…

– Найду. – она сглотнула. – Вот только объясните, почему надо… Сидеть?

– Это просто. Иначе, войдя в транс, грохнешься вниз – в Подвал. (Там, конечно, тебя уловит страхующая Сеть… Но проще обойтись без этого. Нижних Уровней, мимо которых придётся пролететь, очень много!) Когда происходит глубокое погружение в отождествление, разум не может одновременно контролировать ещё и положения тела. Ну а мы же, если вспомнишь, тут всё-таки летали…

Точно! Ну она и дура!..

– Ничего, всё проходит со временем. Как говаривал Шекспир, умный человек со временем глупеет, а дурак к старости совершенствуется… – Мэтр посмеялся в усы:

– Извини – опять не удержался… Это – из «Двенадцатой ночи»… А вообще-то – неправильная, хоть и яркая и красивая метафора. Умный человек, если и правда умный, работает над собой вплоть до самой смерти. И может стать буквально гением. Профи. Суперспециалистом. Если, конечно, ему хватит терпения и настойчивости. В этом смысле я очень на тебя надеюсь… Ну, ладно – удачного просмотра! И – помни!

Вы ЭТО – он похлопал ладонью, – уже исправили!

Мэтр улетел так же быстро, как и «довёз» её сюда. Сюда.

До полки с чёрным камнем «Тысяча девятьсот тридцать восьмой после Р.Х., 8 ноября, Германия, Мюнхен. Предотвращение покушения Мориса Баво, полевыми агентами Барбро и Сэрой».

Чёрт возьми! Именно так и было написано, а она не заметила впопыхах, поверхностно взглянув только на дату! Это что же – такая фигня про неё есть и там, где они с мэтром Дониёром рубили в капусту несчастных янычар?! И там, где подложили свинью римскому Легиону в Британии, и?..

Она заставила кончики пальцев перестать дрожать и согреться. Сердце успокоить оказалось сложней и дольше. Но вот она и готова. Готова? А что она увидит? И – как? Как узнает, что всё, что случится – результат их «невмешательства»? Ладно, разберёмся.

– «Начали!»

Вначале не было видно ничего. Она поспешила подумать:

– Мюнхен, восьмое Ноября, десять утра. Я – над улицей Берлиненштрассе!

Вдруг возникло изображение! Она, словно птица, парит над огромным городом с островерхими черепичными крышами, и толпой людей, словно серые точечки наполняющих провалы улиц! Видно всё оказалось так чётко, что она поморгала: нет, не кажется – буквально до заголовков газет, выставленных в киоске на перекрёстке! А что это за странное мелькание на периферии поля зрения?

Чёрт его задери! Это – крылья! ЕЁ крылья! Она…

Вот блин, она – голубь! И она – летит над Берлиненштрассе!

Но как же?!..

А-а, вот, наверное, в чём дело! Носителем зрения может быть только живой объект. Теперь понятно – почему всё чёрно-белое. Голуби – дальтоники!

Тогда… Придётся вселиться в этого самого Баво.

– «Я – смотрю глазами Мориса Баво!»

Люди вокруг. Они двигаются навстречу, её глаза словно бы пронзают их строй, на уровне чуть выше, чем привыкла она. Ах, да – Баво невысок, но всё же выше её.

Серая улица, серые костюмы и платья на окружающих, словно цвета радуги перестали существовать. В чём дело? А, наверное, Баво тоже дальтоник! Ничего. Зато он отлично видит без очков. Но так можно ходить с ним хоть до вечера:

– «За пять минут до прохода мимо Гитлера!»

Смена картинки: она стоит позади трёх мужчин, место – то самое! Ага. Отлично. Но вот его «зрение» протискивается ближе к верёвке…

О-о! У «них» есть и слух и голос!      Она слышит, как люди возмущённо оглядываются: «Молодой человек! Вы наступили мне на брюки!» – «Простите, пожалуйста, меня толкнули…».      Ну правильно: балбес Баво под ноги сейчас не смотрит! Думает только о своём: как бы… Да, поближе. Леди сказала, он много тренировался, и свободно попадёт шагов с десяти. А ведь, похоже, попадёт!

Вдали чуть заволновалась толпа, гул нарастает, словно цунами, и вот разражается такими знакомыми по всем этим фильмам, ором: «Хайль!!!» Да чтоб вас всех, идиоты…

Сами не знаете, на что нарываетесь со своим почитанием-обожанием!..

Зрение опускается. (Проверка: как вынимается пистолет!) Затем поле его словно сужается: Баво сконцентрировался на движущемся посередине улицы потоке, и группе невысоких людей в его центре. Гитлер! Сбоку – Геббельс и Гесс. А ещё дальше – Геринг, Шпеер, Гиммлер… Остальных и Баво, похоже, не знает… Но почти все в плащах, или форме. А по бокам колонны всё же идут сосредоточенные эсэсовцы в чёрном – охрана…

Гитлер, несмотря на то, что марш посвящён погибшим ветеранам, причисленным к мученикам, довольно улыбается, что-то говоря Геббельсу… Походочка расслабленная, неторопливая, руки – одна в кармане, другая жестикулирует перед грудью.

Но вот он и прямо перед Баво.

В сузившемся буквально до коридора поле зрения возникает вскинутая рука с шмайссером: выстрел! И сразу – ещё пять! Баво стреляет так быстро, как только палец успевает нажимать на спусковой крючок! Гитлер словно бы удивлён…

Затем на его светлом плаще возникают медленно расплывающиеся пятна… Досмотреть не удаётся: набегают молодчики в чёрном, рёв переходит в грохот, зрение падает до асфальта тротуара, и начинает дёргаться! Похоже, его обладателя бьют ногами… Какое счастье, что она не чувствует его нервами! Наверное, можно было бы умереть от боли!

Крики: кричит и Баво, и толпа, напирающая дикой озверевшей массой, так, что люди мешают друг другу!..

Вот наступает чернота: похоже, Баво потерял сознание…

Снова просветление. Но видно почему-то только одним глазом – и очень мутно.

Напротив человек в чёрной форме, и он бьёт её (Тьфу ты – Баво!) по щекам, и фыркает в лицо водой из стакана… Всё равно – видно плохо. Похоже, один глаз выбит…

А что она мучается, она же может… «Точку зрения – в этого мужчину!»

Боже!.. До чего жалко выглядит то, что хэрр Шлоссман, гауляйтер, пытается привести в себя! Мерзавец пострадал от «праведного гнева патриотичных граждан». И, конечно, людей самого Шлоссмана… Однако надо выявить и нейтрализовать как можно скорей и его сообщников!

Задёргавшийся очнувшийся сопляк начинает мычать – похоже, выбиты и зубы!..

Да, вот он плюёт прямо под ноги гауляйтеру странный бело-кровавый пенистый шматок: сгустки крови, куски десны пополам с обломками зубов… Да и вообще, Баво сидит явно лишь потому, что прикован к стулу… Нет, это она смотреть вовсе не хочет!

Ведь всё равно Баво не жить… А терпеть вместе с ним мучения, каких не снилось первым христианским мученикам, или проповедникам-миссионерам, или женщинам в когтях «святой» Инквизиции, чей опыт гестапо наверняка тоже использует, ей как-то… Бессмысленно.

Ощущая стыд и жгучую тоску, она приказала сознанию оставить «сцену»…

«Германия, тысяча девятьсот сорок пятый, второе мая. Я – над Берлином!»

Странно. Берлин цел. И даже следов не видно от бомб союзнической авиации. Да что там: вон, люди идут себе по своим делам, и нету никакой войны!

Но как же ей узнать? В-смысле, как же узнать, что творится в мире?! Не будешь же вселяться в… Каждого?