Догада

– Не надо. Я сам сделаю. Так будет правильней.

Молодой человек обошел вокруг девочки, обмеривая ее взглядом.

– Сейчас сошьем, – сказал он, подошел к картонной коробке и к удивлению девочки вытащил из нее швейную машинку.

– Ты сошьешь мне купальник? – продолжала удивляться Полина.

– Ага. Лифчик и трусы. Ты ведь уже взрослая для топлесс.

Молодой человек достал из ящика мешок с лоскутами ткани и стал выбирать.

– Я сошью тебе трусы, будешь жуткой красоты, – в полголоса пропел он.

– А как тебя зовут? – спросила Полина.

– Ты меня уже называла.

– Но ты совсем не Иваныч. Я хочу, что бы ты откликался, а не лыбился.

– Ну, если так, то обычно меня зовут по фамилии, а фамилия у меня Догада. А официальное имя у меня Янко. Янко Догада. А если уменьшительно-ласкательно, то Иваныч.

– Догада? – произнесла девочка. – Глупая фамилия. Я буду тебя звать Янко. Ты – иностранец?

– Нет. Я местный.

Янко продемонстрировал Полине несколько разноцветных лоскутов, выбранных им, сел за швейную машинку и погрузился в работу.

– А как мы вылечим папу? – спросила Полина. – Куда мы поедем? К колдунье и будем готовить зелье?

Янко отрицательно покачал головой. Он был погружен в процесс.

– А может, мы найдем источник мертвой воды? – продолжала рассуждать девочка.

– Стакан мертвой воды, кусок мертвой еды и рулон туалетной бумаги, – пропел Янко, не отвечая на вопрос.

– Я серьезно, – сказала девочка.

– Это ты зря, – ответил Янко.

Полина отстала.

Через полчаса купальный костюм был готов.

– Примерь, – сказал Янко, протягивая изготовленное белье. Он был доволен результатом.

– Что за ляпа, – пробурчала девочка. Ей не понравилось. Купальник был пестрым и неряшливым.

– Примерь. Ткань редкостная, эластичная. Так что на вырост.

– Не собираюсь я расти в этой жути. Обязательно примерять?

– А для чего я вкалывал? Давай уже перевоплощайся.

Девочка пошла в ванную, переоделась, посмотрела в зеркало и решительно недовольная вышла в комнату.

– Я в этом пойду ко дну, – сказала она. – Меня даже спасать побрезгуют.

– А, по-моему, ничего.

– Абсолютно ничего. Что это за швы? – девочка показала на трусики. Один шов был внутрь, а другой наружу. Болталась бахрома.

– Симпатично. От кутюр – за пару купюр. А эта линия подчеркивает твое стройное брюхо.

Янко хлопнул ладонью по животу девочки. Полина отпрыгнула.

– Ну-ну, – сказала она, – извращенец что ли? Я еще ребенок.

– Ты – ребенок. Я – извращенец. Оригинальная семейка – улыбнулся Янко и подмигнул Полине. Полина улыбнулась в ответ. – Я могу еще раз пошить, но лучше вряд ли получится.

– Лучше не надо, – сказала Полина и пошла в ванную, переодеваться назад. – Если надо, то искупаюсь и в этом. Только, чур, не на пляже. А то какие-нибудь знакомые увидят и будет тогда и смех и слезы и жуткая месть.

Потом они готовили ужин. Готовил Догада, а Полина подавала и размешивала. Янко ловко кромсал продукты большим ножом с железной ручкой. Готовить у него получалось лучше, чем шить.

– Пожуй пока, – сказал Янко, протягивая девочке, странный сэндвич в виде яблока, в который слоями была вложена ветчина, хлеб и какая-то трава.

– Съедобно? – спросила Полина.

– Сейчас узнаем

Полина попробовала. Вкус был необычный, но вполне аппетитный.

– Ладно, – вдруг сказал Янко, – иди в кабинет. Развлекайся. Романтический ужин через полчаса.

Полина без спроса взяла еще один яблочный сэндвич со стола и пошла в комнату. В комнате развлекаться было особо нечем. Девочка вышла на балкон. Уже темнело. Рядом балконом качались верхушки деревьев. Полина вспомнила про папу. «Он умирает, а я непонятно где и зачем», – мелькнуло в голове. Как только она отходила от Янко, ей сразу же становилась ясной нелепость ситуации. Бреда становилось все больше и верилось в него все легче. Еще она вспомнила про подписанные бумаги, но они ее почти не напрягали. «Я еще маленькая. Мне можно быть дурой». Заходящее солнце наводило тоску. Янко вернулся в комнату и стал накрывать на стол. Увидев, что Полина на балконе, он тоже вышел на балкон и встал рядом с девочкой.

– Пошли есть, козябра, – сказал он. Девочка вздрогнула. «Козяброй» ее шутливо называл отец, и никто про это не знал.

– Как он там сейчас? – спросила Полина, вытирая слезы.

– Как твой новый купальник – прекрасен и отвергнут.

– Но он жив?

– Конечно.

– Мы же его спасем?

– Мы уже про это говорили.