ЧВК Херсонес

– Извините меня, этого больше не повторится.

– Кто с вами был?

– Никто, – соврал я, прекрасно понимая, что он в курсе всего.

– Земнов и Гребнева будут вызваны в свой срок, речь не о них. Я лишь пытаюсь понять, почему вы его защищаете?

Из-под стола выполз вусмерть перепуганный Денисыч. Морда помятая, под глазами синие мешки, бородёнка повисла, но на плече всё та же сумка с амфорами.

– Знакомьтесь, это… ах да, вы же уже знакомы. Так вот, этот пьяница не стал строить из себя героя древнегреческой трагедии и сдал вас с порохами. Мне даже не пришлось загонять ему иголки под ногти или жечь раскалённым железом. Так вот, просто по-человечески скажите мне, это он подбил вас всех на столь вопиющее нарушение дисциплины?

– Нет.

– А если мы прямо сейчас вызовем остальных сотрудников и они опровергнут ваши слова?

– Герман пытался меня остановить.

– Верю, это в его стиле.

– И со Светланой у меня ничего не было.

– Верю, ибо это не в её стиле. Продолжайте.

– Саня, зема, бро, не надо себя топить, – простонал Денисыч. – Ну я подбил, я! И чо?!

– Нет, это было моё собственное, осознанное решение. Ещё раз готов извиниться и принести компенсацию владельцу того быка, хотя он сам виноват, поскольку такое животное должно находиться на ферме или в загоне. Если меня уволят, я пойму. Но если мне можно остаться…

– Нужно, – не оборачиваясь, перебил меня директор. – Мы ценим законопослушание, но музейное братство превыше всего! Как любят говорить наверху: «Своих не бросаем!»

– А я? Я тоже старался! Столько пить пришлось, мне молоко нужно за вредность давать!

– Диня, заткнись, сусло бродячее… Ты восстановлен на работе. С испытательным сроком на месяц. Будешь вводить нашего нового сотрудника в курс дела. Александр, вы владеете компьютером?

Я неуверенно кивнул:

– На бытовом уровне – офис, ворд, основы фотошопа…

– Отлично. Все свободны!

Мы вырвались из кабинета едва ли не вприпрыжку. Церберидзе в коридоре не было, но Денисыч и сам отлично ориентировался в лабиринте полутёмных поворотов, быстренько выводя меня к моей комнате. Или если он снова принят, то, получается, уже его?

В ответ на мой взгляд он лишь пренебрежительно махнул рукой: типа забей, не парься, разберёмся. Впоследствии я узнал, что специалист по древним языкам способен спать практически везде, но чаще всего его находят пьяненьким в кустах или под забором. Причём всегда отлично выспавшегося!

…Короче, я был уверен, что меня уволят. Сам тон директора музея, его полная осведомлённость во всём, его уверенность в собственной правоте и даже то, что он разговаривал со мной, ни разу не посмотрев мне в глаза, изрядно напрягало и заставляло сдавать позиции без боя. Конечно, мне не стоило начинать работу на новом месте с косяков, но раз меня простили, то может быть…

– Э-э, бро! Да не выпер бы он тебя, не волнуйся.

– Он даже не посмотрел на меня!

– И чо? Ну, допустим, очки забыл, с кем не бывает? Мы ж полгода специалиста по общей истории искусств искали, найти не могли, мрут они как мухи или ломаются раньше срока! Люди вообще досадно недолговечны.

– В каком смысле?

– Пошли выпьем! – подмигнул чернявый змей-искуситель.

– Не буду я больше с тобой пить.

– А со Светкой будешь? Пошли, пошли, шеф велел ввести тебя в курс дела, а без пол-литры ты всё равно не врубишься.

– Без пол-литры я у Германа спрошу.

– Вот и спроси. Идём в сад, все наши там!

Ну вот, пожалуй, и всё, спорить действительно не о чем. Диня хоть и прощелыга, каких поискать, но по факту работает здесь давно, всех знает и уже поэтому прав. Пьянствовать с ним я не обязан, но разобраться со служебными обязанностями мне надо, это в моей зоне ответственности. Потом можно и аванс попросить, денег на карте кот наплакал и лапкой растёр: пара тысяч рублей, и то не факт…

Я могу составлять каталоги, описывать предметы искусства, зарисовывать нужные детали, классифицировать подделки, определять качество реставрационных работ, вести сайт музея или блог на Дзэне. В общем, почти всё. Если б на тот момент я только знал, ЧТО они мне предложат! Да и по фиг, я бы всё равно согласился…

А тем временем в саду под оливами уже был накрыт небольшой стол: овощи, фрукты, зелень, сыр, масло, молоко, хлеб и мёд. Предполагалось, что это и есть завтрак. Не слишком ресторанная еда, но всё свежее, да и я так проголодался, что привередничать уже не приходилось. Умылся у фонтанчика с ледяной водой и присоединился к остальным.

– Друзья мои, позвольте произнести первый тост за нашего нового, но уже проверенного коллегу! Вчера он не убоялся быка, а сегодня и самого Феоктиста Эдуардовича!

Денисыч выудил откуда-то из кустов свою холщовую сумку, но мы трое единодушно послали его к белке в дупло со всей алкашкой. Не подумайте, что он обиделся или огорчился, – нет, просто хлестал из амфоры в одно горло. Проблем-то, а?

Герман ел основательно, как человек, привыкший следить за правильным питанием и здоровой пищей. Светлана немного поклевала виноград, а молоко заменила той же водой. Я набивал желудок бутербродами, помидорами, огурцами, а на десерт слупил пару больших крымских персиков, крупнее моего кулака, и лишь на минуточку посетовал на отсутствие кофе. Ну и ладно, зато молоко оказалось прохладным и вкусным, как в детстве.

А потом я заметил, что все вдруг уставились мне в глаза.

– Что-то не так?

Светлана Гребнева меланхолично теребила поясок тонкого платья, Земнов мялся, явно не зная, с чего начать, Диня торопливо набирался, видимо, для храбрости, а потому не закусывая – от слова «вообще».

– Если завтрак закончен, то как у вас тут планируется рабочий день?

– Точно, – опомнился здоровяк, – у нас же есть план. Давайте просто посмотрим и разберёмся, кто за что отвечает. Aфродита?

Девушка привстала, вытащила из-под скамьи небольшой кейс, а уже из него извлекла ярко-красный ноутбук. Открыла крышку, щёлкнула клавишами пароля, и на экране раскрылся ряд одинаковых зазипованных файлов. Светлана выбрала папку «Гурзуф».

– Александр, мы все в курсе, поэтому можно не читать вслух. Просто листайте, если появятся вопросы, Диня объяснит, он у нас мастер разговоров.

– Хорошо.

Я пересел к ней поближе, но на этот раз она демонстративно подчеркнула дистанцию – не ближе полуметра, – ничего личного, только работа. На секунду в груди кольнули иголки обиды, но стоило прочесть заглавие, как всё отступило на второй план. Мне предлагалось прочесть краткую историю разграбления Пушкинского музея в Гурзуфе.

Если попробовать всё это пересказать без лишних эмоций и детализации, то в годы Великой Отечественной войны, когда советские войска вынужденно оставили Крым, местные жители слишком понадеялись на устаревшие характеристики немцев. Считалось, что они аккуратны, строги, вежливы и требуют соблюдения установленного порядка, но, являясь цивилизованными европейцами, нипочём не станут грабить музеи.

Что ж, возможно, когда-то это было бы так, но эти немцы были нацистами. Людьми, причислявшими себя к высшей арийской расе, поэтому варварские народы, с их точки зрения, подлежали массовому обращению в рабство, а их культурные ценности и сокровища – изъятию. Ибо народ, лишённый символов собственной культуры, быстро превращается в тупой рабочий скот.

Из крымских музеев вывозили всё: картины, книги, антиквариат, мебель, коллекции древностей, археологические находки. Любые предметы, имеющие хоть какую-то материальную ценность, были отняты, описаны, упакованы в ящики и подготовлены к отправке в тайные хранилища Третьего рейха. Не избежал печальной участи и уютный городок Гурзуф…