Не все остались живы

Надо сказать, что с детства Вова был большим аккуратистом. В школе в одну клеточку тетради по арифметике он вписывал мельчайшим почерком фразу «Владимир Ильич Ленин родился 22 апреля 1870 года».

Почему он решил сделать паспорт гражданина Турции, спросите вы. Да просто студент художественного училища, турок Арслан, бывал в гостях у его друга – художника Залепина, в мастерскую которого Вова водил соблазненных им девушек. С помощью Залепина они сделали эту безобидную подделку – не для того, чтобы покинуть родину, а чтобы ходить исключительно в интуристовские места. Сунул такую корочку в нос швейцару – и ты уже за границей.

Да, Вова немного фарцевал, и деньги у него водились. Он уже тогда, в Советском Союзе, постигал основы будущего бизнеса.

Девушек он вез в мастерскую к Залепину, ну а там девушки моментально растворялись в искусстве. Растворялись в мире необычных предметов, таких, как, например, пепельница в виде фаллоса или светильник в виде головы крокодила, вместо глаз у которого горели лампочки, и пасть крокодила горела красным.

Стоит ли говорить, что через короткое время, разогретые впечатлениями и портвейном, выданным за изысканное вино, привезенное из Югославии, девушки были готовы на все.

А иногда Вова подходил молча к своему объекту, нагло измерял его взглядом снизу вверх и сверху вниз, наклонялся, чтобы посмотреть на девушку с другого ракурса, соединял большой и указательный пальцы одной руки с большим и указательным пальцами другой и смотрел на красавицу через такой квадратик-экран. И, когда девушка окончательно не понимала, что происходит, Вова произносил фразу, устоять перед которой не мог ни один представитель слабого пола. «Я хочу вас снять в главной роли в своем новом фильме. Разрешите представиться: Владимир Прокландо – режиссер. Вы же наверняка смотрели мои фильмы “Тигровая стая”, “Птица улетает на юг” или “Посадка необходима”. Нет? Ну, тогда у вас все впереди».

Дальше будущая кинозвезда обсуждала роль с режиссером уже по дороге в мастерскую гениального художника кино Залепина, куда вскоре приезжала ее возбужденная подруга – тоже, разумеется, будущая кинозвезда.

Хотите, назовите это еще раз харассментом, но все были довольны и без киноролей. Кто знает, для соблазненных Вовой дам, может быть, это были самые яркие впечатления. А может быть, они остались самыми яркими до сих пор.

Ау! Где вы, соблазненные и покинутые Вовой Прокладкиным – представителем малого бизнеса?! Найдите его, и в знак солидарности все придите к его фастфуду «Бутерброд-обормот», в котором он продолжает соблазнять доверчивый российский народ.

Был еще у Вовы Прокладкина друг Костя. Родители Кости работали в комиссионном магазине. И у Кости дома был практически первый видеомагнитофон. Днем, когда родители Кости трудились на благо государства, Вова и его друг приглашали девушек в гости посмотреть цветной телевизор и выпить по бокалу вина. По телевизору шла программа «Что? Где? Когда?». Не успевал ведущий Ворошилов задать вопрос, как Костя или Вова тут же давали на него ответ. Причем с комментариями типа: «Ну что это за вопрос? Для первого класса…» Девушки были поражены интеллектом своих кавалеров. А как известно, девушки любят умных. После нескольких точных ответов Кости и Вовы девушки понимали, что они находятся в компании гениев. А отдаться гениям – это же необычно.

Дело было в том, если вы не догадались, что программа «Что? Где? Когда?» шла в записи. Все ответы на вопросы наши герои знали заранее. Девушки таких программ не смотрят – ну или не смотрели.

Вот так попалась на этот крючок и Тамара, родившая Вове Виталика. И хотя Вова с Тамарой прожил недолго и развелся, отношения с ними он сохранил. Виталик работает у него в «Бутерброде-обормоте», да и Тамара сидит там за кассой, вся в черном – черное же стройнит.

Так что Вова Прокладкин-соблазнитель не такой уж плохой мужик.

Парадокс Козлова

Олимпийского мишку Толик Козлов ненавидел. Первое, что он осознанно увидел в своей жизни и запомнил, был именно он. Все, все в доме Козловых было с изображением этого безобидного, застенчиво улыбающегося персонажа – на тарелках, из которых Толик ел манную кашу; на кружках, из которых он пил компот; на вазах, на ковриках, на половиках. Даже с унитаза и с ершика для его чистки смотрел «ласковый миша».

Никуда, выходит, он не улетел.

Толику казалось, что его родители больше любят этого мишку. Он казался ему ехидным и неискренним зверьком.

Папа Толика во время московских Олимпийских игр в 1980 году работал в Олимпийской деревне главным сантехником – с погонами, конечно. Он был сотрудником КГБ. Как тогда шутили, Конторы Глубокого Бурения. Во время этих игр Козлов-старший познакомился с будущей мамой Толика, которая работала в столовой в спортивной деревне. Она тоже была сотрудником этой самой конторы. Плодом этой любви и стал наш герой.

Олимпийский мишка был не только символом Олимпийских игр, но и талисманом любви и семейного счастья Козловых.

Про нелюбовь Толика к застенчивому мишке родители ничего не знали. Мальчик никогда им об этом не говорил. Он боялся их расстроить. Он вообще никогда родителям не возражал и никогда не плакал. Только улыбался и со всем соглашался. А плач – это детский протест, отстаивание своих прав, публичное заявление о том, что ребенок, хоть и маленький, но человек.

В детском саду Толика не то что не наказывали – а все время ставили в пример. Он был помощником воспитателей. «Беспроблемный ребенок», – говорили про него.

Известен такой психологический эксперимент. В детском саду детям специально пересолили манную кашу. Их всех попросили делать вид, что каша сладкая, когда войдет мальчик, который об этом заговоре ничего не знает. И вот дети сидят за столом. Входит тот, кто не в курсе секрета. Дети пробуют кашу, и каждый говорит: «Какая вкусная и сладкая каша». Доходит очередь до того, кто ничего не знает об этом секрете. Он пробует кашу, морщится, смотрит на улыбающихся, радостных малышей и после паузы говорит: «Какая вкусная и сладкая каша». Таким был Толик Козлов.

В детском саду он давился и ел, изображая удовольствие, селедку с торчащими из нее костями, похожими на седые волосы, которая лежала на берегу синего, как море, отвратительного пюре, и запивал все это компотом. Дети дразнили Козлова не только «козлом», что понятно. Они пели, пританцовывая, стриженному наголо Толику (лысый папа считал, что волосы у сына будут крепче при такой стрижке):

Парикмахер дядя Толик,