Нулевой том (сборник)

– Писатель!.. – раздраженно буркнула мама.

Дядька заглянул на кухню, повел носом и сказал:

– Здесь чем-то воняет…

Мама сказала:

– Вечно ты говоришь гадости при ребенке!

– Красивая ты баба, да дура! – сказал дядька, и его шаги удалились по коридору.

Мама ворчала у буфета.

Дядька был писатель и писал книжку о дедушке. Он говорил, что дедка не оставил другого наследства.

Алеша быстренько проглотил сырник и выскользнул в коридор…

– А, это ты, фиг! – пробасил дядька. Он, стоя, втыкал палец в пишущую машинку. – Что же ты молчишь? – Дядька оттягивал подтяжку и щелкал себя по налитому пузу. – Разве ты не фиг?

– Нет, – сказал Алеша.

– Нет, ты – фиг. – Дядька выпустил облачко коньячного духа. – А кто же еще?

– Я – человек, – сказал Алеша. Разговор с дядькой доставлял ему удовольствие.

– Ах, да! Извини, извини… Впрочем, это еще не значит, что ты не фиг. – Дядька снял с губы окурок и приклеил его к краю стола. Там уже был изрядный бордюрчик.

– А тебе не кажется, что тут как-то воняет?

– Нет.

– Странно, странно… – сказал дядька. – Ну, зачем пожаловал? Заниматься лень? Ай-ай! Стыдно, стыдно… Впрочем, я тебе не буду рассказывать, как я был первым учеником… Ей-ей, не буду! Коньяку я тебе тоже не дам.

– Тогда дай чего-нибудь почитать.

– Что же тебе дать почитать? Про корабли ты уже все прочел…

– Ну, хотя бы что-нибудь свое.

– Вот что, Алеша, – я тебя уважаю, но ты – фиг! Давай раз и навсегда договоримся: больше ты мне таких гадостей говорить не будешь.

– Ладно, – согласился Алеша. – Тогда дай «Декамерона».

– «Декамерон», – мечтательно произнес дядька. – Первое шевеление плоти. Далекая юность… Не дам.

– Почему? – протянул Алеша.

– Не дам – и не проси.

– У нас в классе многие уже читали, – сообщил Алеша.

– Да? Это, пожалуй, меняет дело. Нельзя отставать… Не дам.

– Ну, дядя…

– А она тебе позволила?

– Да что ты, дядя… Смешно даже.

– Все-таки здесь воняет… – потянул носом дядька. – Значит, не позволила?

– Ни-и-и! Не позволит, – убежденно сказал Алеша.

– Не позволит, значит… А ты ее спрашивал?

– Ну что ты, дядя! Ты же ее знаешь не хуже меня…

– Гм-м, не хуже тебя… Это как сказать. Так, значит, не позволит.

– Нет, – категорически отрезал Алеша.

– Ну, тогда бери. Бери, рыжий фиг, и проваливай. Мне еще труднеющую главу о твоем дедке написать надо – как он воспринял революцию… Труднеющая глава. Да и за тобой сейчас сюда прилетят…

…Алеша сидел перед чистым листом бумаги, а в выдвижном ящике расположился «Декамерон». Скучная книжка, думал Алеша. Развлекало его только то, что приходилось следить, как бы не застала мама. Уже несколько раз ему казалось, что мама направляется к нему, и он с треском запахивал ящики, начинал сосредоточенно вертеть карандаш. Сердце стучало. Мама не подходила. Когда он еще раз захлопнул ящик:

– Что ты там грохочешь? – сказала из соседней комнаты мама.

– Учебник уронил…

В конце концов мама подошла как-то так беззвучно, что Алеша не только не успел захлопнуть ящик, но и проснуться. Алеша вздернул голову и обвел бессмысленными глазами. На раскрытой книге расположилась лужица сладкой, дремотной слюны.

– Ах, вот как! – сумела сказать мама, схватила книгу и помчалась к дядьке выяснять отношения.

– Тьфу ты! – простонал Алеша. – Куда деться…

Они столкнулись в подворотне.

– Фиг!.. – удивился дядька. – Ты куда?

– Так… – сказал Алеша.

– Ах, так… Ну, проводи меня тогда до угла.

Дошли до угла. Отсюда начинался Портовый проспект. Постояли.

– Ну что, пойдем смотреть пароходы? – сказал дядька.

Солнце