Страж Государя

Не долго думая, Егор последовал примеру мальца, отойдя за ближайший амбар.

Что ж, теперь можно было заняться и серьёзными делами.

Егор пошёл на неясные голоса, раздававшиеся со стороны конюшни. Повернул за угол, там три мужика разного возраста окружили крохотного гнедого жеребёнка, о чём-то оживлённо споря.

– Данилыч, соседушка! Утро доброе! – радостно приветствовал Егора высокий кряжистый тип в кузнечном фартуке на груди и животе, заросший чёрной курчавой бородой такое впечатление – по самые глаза. – У тебя же батяня – знатный лошадник! Вот, рассуди ты наш спор. Я говорю, что этот стригунок в бабках слабоват, да и дёсны у него желтоватые и рыхлые…. Продавать его надо срочно, пока не отбросил копыта. Вот и Вьюга согласен со мной. А Васька балаболит, – ткнул корявым пальцем в худосочного юнца, лицо которого было щедро покрыто россыпью крупных алых прыщей, – мол, добрый конь получится из этого уродца. Вот рассуди ты нас, друг сердечный!

– Доброе утро, воистину – доброе! – важно провозгласил Егор, внимательно рассматривая лица спорщиков.

«Судя по тому, что кузнец обратился по отчеству, я здесь, определённо, в авторитете!», – решил про себя Егор. – «Поэтому и вести себя надо соответственно. Ну и лица у них: мальчишка весь в прыщах, у кузнеца физиономия разукрашена какими-то ямками и угрями, старик Вьюга и вовсе – одни сплошные оспины и родимые пятна. Видимо, совсем здесь плохо с косметическими препаратами…».

Егор неторопливо обошёл вокруг жеребёнка, присел, с видом знатока ощупал его ноги, нежно пальцем погладил по ноздрям, осторожно помял верхнюю губу, веско высказал своё мнение:

– Ты, Васенька, завсегда слушай старших. Они много чего видали – по этой жизни. Никуда не годится этот коняшка-стригунок! Совсем слабый и хилый, чисто первый комар – по ранней весне…

– Ну, Данилыч, ты горазд по-умному говорить! Иногда так завернёшь, хоть стой, хоть падай! – восхитился кузнец. – Только ты лучше здесь не ходи, хоронись, поближе жмись к господскому дому…

– Что так? – нарочито небрежно поинтересовался Егор.

– А то сам не знаешь?

– Не, ни сном, ни духом. Вот те крест!

– Да Фома тебя, Санюшка, ищет. Прибить грозится, бугай здоровый, – проинформировал рябой старик Вьюга. – Кто-то ему донёс, что ты его дочку Марфутку…. Ну, того самого, сам знаешь, чего…

– Врут всё! – искренне возмутился Егор. – Наговор сплошной! Домогалась эта дура меня, врать не буду. Но отказал я ей, не нравятся мне такие глупые бабы. Где сам Фома то сейчас?

– У себя, где ж ему быть ещё! – прыщавый Василий махнул рукой в сторону сенника. – Мастерит чегой-то.

– Покедова вам, люди добрые! – кивнул головой Егор и бодро зашагал в сторону высоченного сарая, где складировали сено на зиму.

– Санюшка, ты уж там сторожись, не лезь сразу на рожон то! – долетел обеспокоенный голос Вьюги.

У распахнутых настежь дверей сенника, на массивной деревянной колоде сидел здоровенный детина средних лет, сноровисто насаживал на новое осиновое древко железные грабли. Большой такой дяденька – семь на восемь, восемь на семь, конкретный. Шикарная русая борода, пудовые кулачища, маленькие злобные глаза-щёлочки.

– Искали меня, дяденька? – вежливо спросил Егор, остановившись в семи шагах. – Так вот он я, пришёл сам!

– Иди ты! – вскинув голову, от души изумился Фома. – Сам пришёл? И не сгорел в огне? Сейчас я тебя казнить буду! Помирать будешь – в муках страшных!

– Ничего не получить у тебя, боров грязный! – спокойно сообщил русобородому детине Егор.

– Почему это?

– По кочану это…

Фома резко вскочил на ноги, выпрямился во весь свой двухметровый рост, ткнул в сторону наглеца граблями, целя в лицо.

Егор ловко перехватил сельскохозяйственный инструмент за древко, вырвал из рук Фомы, отшвырнул далеко в сторону.

– Ну, а что дальше?

– Ты так-то? – взревел басом здоровяк и двинулся на ловкача, закатывая рукава своей льняной рубашки, расшитой весёлыми красными и зелёными котятами.

Уловим краем глаза, что к сеннику целенаправленно стягиваются любопытствующие, Егор несколько раз качнулся влево вправо, и, дождавшись, когда противник широко, от всёй русской души, размахнётся своей правой рукой, ударил левым крюком Фому в область печени. Тот сразу же согнулся в три погибели, неловко присел на корточки…

Егор примерился, и послал сопернику в ухо хук справа. Бить кулаком, правда, не решился, опасаясь нанести противнику серьёзное повреждение. Ударил открытой ладонью. Звон разлетелся – на всю округу, Фома отлетел метра на два в сторону, упал, покатился по земле, тоненько подвывая и отчаянно матерясь.

– Данилыч, сзади! Берегись! – громко прокричал кузнец.

Егор обернулся, – прямо на него нёсся ещё один двухметровый амбал, украшенный холёной русой бородой, разве что помоложе Фомы – лет на десять-двенадцать.

«Младший брат, наверное», – подумал Егор, ловко принял здоровяка на обычную «мельницу» и, пользуясь инерцией, отправил далеко вперёд. Покувыркавшись по траве, «младший брат» смачно приложился головой о деревянную колоду и затих, по его щеке потекла узенькая струйка крови.

– Убили, убили Федьку-конюха! – громко запричитала простоволосая растрёпанная бабища бомжеватого вида с фиолетовым фингалом под глазом.

– Цыц, ведьма! Умолкни! – гаркнул на бабу Егор, подошёл к неподвижно лежащему конюху, нагнулся, приложил указательный палец к жиле на шее, вслушался, после чего выпрямился и доходчиво объяснил зрителям:

– Живой он! Скоро придёт в себя. Вы ему, убогому, водички полейте на голову…. А мне не досуг точить здесь с вами лясы. Прощевайте, братцы! – упруго зашагал в сторону кирпичного господского дома.

Подойдя к задней стене дома вплотную, Егор обнаружил, что дом был вовсе и не кирпичный – обычный бревенчатый сруб, аккуратно обшитый гладко струганными досками, которые, в свою очередь, были старательно выкрашены «под кирпич».

– Санька! Санька! – надрывался мужской голос с мягким иностранным акцентом. – Где ты, исчадье ада?

– У Алексея Толстого все называли Меньшикова в юности сугубо «Алексашкой», а здесь – кто во что горазд! – недовольно проворчал Егор и громко прокричал:

– Здесь я, бегу уже! – запихал за щеку войлочную полоску, предварительно скатанную в шарик.

По песчаной дорожке он обежал коттедж, оказавшись на стороне парадного входа: круглые и прямоугольные цветочные клумбы, неизвестные, обильно цветущие деревца в кадках, крошечный пруд с золотистыми рыбками, по середине пруда – весёлый звонкий фонтанчик, скамейка-качели под навесом, низенький забор из штакетника, выкрашенного в голубой цвет, высокие двухстворчатые ворота. На резном высоком крылечке – рядом с входной дверью, украшенной цветными стеклянными витражами, стоял худенький мужчинка средних лет – в длинном бархатном халате, лысоватый, остроносый, в его правое ухо была вставлена крохотная золотая серёжка – с красным рубином.

– Тебе надоело служить у меня, оглоед? – строго спросил мужчинка, и золотая серьга в его ухе гневно задрожала. – Хочешь опять торговать вонючими пирогами? Ночевать под мостом, рядом с повешенными татями?

– Виноват, господин Лефорт, виноват! – слёзно заканючил Егор, тыкая пальцем в свою «распухшую» щёку. – Зубы заболели, проклятые! Всю ночь мучился напролёт, не спал совсем! Флюс вскочил, видите?

– Флюс? – смягчился Лефорт. – Это есть очень плохо! Зачем же терпел? Ты же – не глупый человек! Надо было сразу же идти к доктору Фогелю. Он больных принимает в любое время, лишь бы платили деньги…. Ладно, сходишь потом. Сейчас одежду мне приготовь. Парик расчеши, начисть туфли. Потом заседлай коня. Пусть сегодня это будет Карий. Как подашь к крыльцу, мне сообщи…

Денщик из Егора был так себе, всего то четыре дня и обучали его этому высокому и непростому искусству. Но справился – в общих чертах, даже нюхательный табак сменил в серебряной табакерке господина Лефорта, по собственной инициативе, добросовестно вычистил две курительные фарфоровые трубки.

Покончив с домашними делами, Егор отправился на конюшню.

Фёдор, голова которого была замотана белой льняной тряпкой, хмуро расчёсывал гриву каурому голенастому жеребцу.

– Как здоровье драгоценное? – вежливо поинтересовался Егор.

– Да пошёл ты! – отмахнулся Федька.

Егор тяжело вздохнул:

– Да не обижайся ты, чудак, право! Ну, получилось так. Бывает. Скажи лучше, как Карий нынче?