Яжпереводчик

ГРОМКО!

М…М…АААРТИН, ИЛИ КАК Я СТАЛ ПЕРЕВОДЧИКОМ

Меня с детства бесило, если что-то не получалось. Сразу возникала отчаянная мысль: «Все! Ты неудачник! Ничего не можешь! Жизнь кончена!»

Сейчас дочь такая же: чуть что не получается – топает ногой и злится до слез. Значит, многого достигнет. Дай-то Бог…

С четырех лет сильно заикался. Когда пошел в школу, заикание усилилось: новая обстановка, стресс. Как относятся сверстники к заикающимся (ненавижу слово «заика»; отдает туалетом на Трех вокзалах), всем известно. Но время шло, заикание сглаживалось. Но не пропало, не ушло.

О том, что и как переживает заикающийся, подробно и чудесно написал Стивен Кинг в «Оно». Лучше все равно не напишешь, так что и не буду стараться. Скажу лишь одно: это ад, особенно в юном возрасте. Открываешь рот, чтобы произнести что-то – и дикий, панический страх: смех, издевки, приколы, травля, усмешки исподволь. Хуже всего – травля.

Заикающиеся вообще сильные люди: им постоянно приходится бороться. Бороться в тех ситуациях, какие ни один обычный человек ни за что не сочтет опасными: беседа с друзьями, родней, коллегами, родным братом. С девушками…

Поэтому заикающиеся многое делают назло: просто чтоб доказать «им всем», что ты – такой же. Нет, не такой же; лучше.

Перед выпускным классом возник вопрос, куда поступать. Я собирался в мед, ибо учился в медико-биологическом классе, еженедельно препарировал несчастных непогребенных бомжей в институтской анатомичке и мечтал стать хирургом, чтобы спасать тех, кто сейчас за глаза смеется надо мной. В глаза уже не все осмеливались. Но в конце предпоследнего класса вашему царю показали фигу: сказали: «Будете поступать на общих основаниях». И понял я, что не поступлю. Прощайте, недорезанные живые и мертвые.

На спешно собравшемся семейном совете спросили: «Куда сам думаешь?». С немецким у меня было очень не гут, что такое «дидердерди», весьма слабо себе представлял. Я подумал и с ослиным заикающимся упрямством сообщил: «Ннна иииии… Ииии…. Ииинъяз».

Немую сцену смотрите у Гоголя. Переубедить заикающегося – это вам не сто пятьдесят и закусить лимоном. В итоге поступил. Назло «им всем». В качестве напутствия услышал от тренера при прощании с профессиональным спортом: «В синхронисты тебе дорога, ага!». Тренер, впрочем, был нам как отец родной und meinte es gut (1).

Первый курс – первый круг ада. Во-первых, стресс. Во-вторых, немецкий вообще не предназначен для собирающегося его изучать русского «и…и…и… нъязовца». Тут, когда говоришь по-русски, думаешь, как «п,т,к» перепрыгнуть, и вдруг НЕМЕЦКАЯ АСПИРАЦИЯ!!! А вдогонку КНАКЛАУТ!!! И на десерт – КОМПОЗИТА!!! (Kieferknochenperkussion – для вас, заикающиеся братья!) В качестве бесплатного приложения – необходимость подстраивать речевой аппарат под произнесение чужих звуков и их же долбаных сочетаний. Так еще и влюбиться умудрился. Хорошо, не из моей группы была девчонка.

К третьему курсу речевой аппарат свыкся с фонетической системой языка Гете и его же друга Шиллера плюс примазавшегося Гейне. Стало полегче.

На третьем курсе начался английский. Второй круг ада.

На третьем же курсе впервые выпала возможность пойти на устный. Завкафедрой, желая нам добра и скорейшей практики перевода, пришла в аудиторию и спросила: «Тут одного немца нужно попереводить; кто хочет?». Дураков не нашлось. Вернее, вру. Один нашелся. Причем сразу. Назло.

Немец был средних лет, высокий, спортивный, с каким-то жестким выражением лица. Мы встретились.

– Ich hei?e M…m…aaartin! (2) – натужно выдавил клиент и злобно уставился на меня кровавым оком.

– Sehr a…a…ngeneeeeeehm! (3) – поприветствовал его я.

Если вы слышите (или читаете, видите в кино), что встречаются два заикающихся, начинают разговор и злятся, подозревая друг друга в издевке; если встречаете подобный анекдот, знайте: это «хлеб» по-английски. Это бред. Один заикающийся сразу распознает другого, это происходит интуитивно: физически ощущаешь напряжение, усилия в знакомых местах произношения. Подделать это невозможно. Как невозможно имитировать слепоту с открытыми глазами. Я пробовал.

М…м…ааартин вдруг пришел в восторг, как шестиклассник в девчачьем туалете.

– D…d…a hab ich eeeeendlich G… gl?ck! (4) – родил он и с энтузиазмом пожал мне руку. Я горячо ответил.

Работа шла как по маслу. Мы за три дня вдвоем разобрали весь проект. Практически не заикаясь. Об этом страшном недуге оба просто забыли; работалось весело, с о…о…огоньком.

При прощании я выразил сомнение, что смогу стать профессиональным переводчиком; дескать, просто не представляю себе, как это возможно.

Мартин серьезно посмотрел на меня. «А щас ты что делал?» – искренне удивился он. До меня дошло. Я делал перевод.

Я в своей жизни делал письменные переводы, устные, синхронил понемножку. На переводе не заикался НИКОГДА. Со мной всегда рядом, почему-то справа, незримо, но ощущаемо, стоял М…м…ааартин…

Примечания.

1. Говорил из лучших побуждений

2. Меня зовут Мартин

3. Очень приятно

4. Наконец-то повезло!

НЕ КАЖДЫЙ ОЛЕНЬ ВНУК СТАРУХИ

Дело все в том, что я обожаю работать с «работягами». Это, в отличие от многих представителей «гнилой интеллигенции», простые и честные труженики; в их среде обычно нет споров, ссор, дрязг, сплетен, зависти, подсиживания и проч. Конечно, бывают исключения, но таких личностей система сама вышвыривает, либо личности уходят сами.

С механиками я дружил всегда. Мы всегда находили общий язык и прекрасно общались. Здесь я подхожу к самой причине, побудившей меня написать то, что стоит ниже, а не то, что намеревался изначально. Это великий и могучий механический язык.

«Механический» – в данном контексте значит – имеющий отношение не собственно к механике, а к механикам. Этому я научился у самих механических коллег по аналогии с их характеристикой электриков (между механиками и электриками – вечное соперничество, но отнюдь не вражда. За своего электрика механик любому чужому механику пасть порвет) типа «Да это все электрические приколы» – электрики прикололись; «Какие-то у тебя, я смотрю, электрические мысли!» – думаешь, как электрик; «Да у тебя электрические загоны!» – ты ошибаешься, как и большинство электриков. В целом же мой термин «механический» имеет и более широкое значение – «присущий любому работяге – механику, электрику, диагносту, мотористу, акустику и проч.».

Хочу предупредить заранее: последующий текст пронизан не вполне нормативной лексикой и отмечен метафоричностью из сексуальной сферы. Но цель данной главы – наиболее полно отобразить яркость, уникальность, образность и, главное, именно метафоричность механического языка. Сделать это без буквальной вербальной передачи ситуации, участником которой я был лично, невозможно. Поэтому тем, кого воротит от ненормативной лексики и обсуждения интимных подробностей обращения с техникой, ПРОСЬБА ДАЛЬШЕ НЕ ЧИТАТЬ!!! Но подчеркну: все нижеприведенные лексемы, придающие тексту развратно-садистский характер, обозначают ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО техническое оборудование, процессы и состояние устройств. Тем же, кого, как и меня, прежде всего интересует лингвистическая сторона вопроса, приятного просмотра!

Был обычный диагностический тренинг. С механической группой я был знаком не один год; тайльнемеры регулярно приезжали к нам в Центр на переподготовку или сертификацию. Соответственно, за это время я почти полностью овладел механическим вокабуляром обеих (русской и немецкой) сторон и мог демонстрировать комбинации из следующих рабочих языков: русский, немецкий, английский, механический.

С тренером я уже успел познакомиться, и тот произвел на меня неизгладимое впечатление; прежде всего – своей незамутненностью. Но группа его еще в глаза не видела, и поэтому, когда я зашел в аудиторию, вопрос был, естессно, таков:

– О, Андрюха! Привет, бродяга, опять с нами дрочить будешь? А фашист где?

– Щас придет, – пообещал я.

– Он как вообще?

– Печкин, – кратко ответил я.

– В смысле?

– Щас сами увидите!

В этот момент распахнулась дверь, и на пороге возник экспат. Он был длинный, худой, в плаще, с усами, длинным носом и в купленной на Красной площади сувенирной ушанке, одно ухо которого развязалось.

Перед нами стоял живой Печкин, как две капли воды. Кто-то из работяг даже глаза протер, мол, что за галлюцинация?..

Печкин, как и практически все механические тренеры, с которыми мне довелось работать, обладал невероятным чувством юмора, и группа уже на первый день полюбила его как родного.

Прошла пара-тройка дней. Пришло время выполнять контрольные задания по диагностике. Печкин озвучил стратегическую задачу мне, а я, в свою очередь, донес ее основную суть до диагностов.

«Стратегическая задача – трахнуть старуху, чтоб та кончила; но перед этим обязательно дрочить, пока сам не кончишь. И главное – не шуметь!»

Все просто и понятно. Обычная рутина.

Группу Печкин разделил на тройки. Двум товарищам третьего не хватило, и Печкин ничтоже сумняшеся кинул к ним меня; все лучше, чем два часа просто так штаны протирать.