Драгун, на Кавказ!

И вся пришедшая с фестиваля толпа опять громко, в голос рассмеялась.

– Да ладно, нам так-то здесь тоже неплохо было, – отмахнулся Пашка. – Мы тут с Димкой хоть лагерь в порядок привели. Ладно, чего уж там, этих дров нам точно на всю ночь теперь хватит, – оглядел он заготовленный сушняк. – Вы это, давайте-ка сумки, что ли, пока разбирайте, столик походный-то мы уже заранее разложили. Так что можно его уже накрывать. А мы с ребятами за шашлык возьмёмся, это дело сугубо мужское. Девчонкам на природе мясо вообще нельзя доверять, пускай они лучше салаты строгают.

– Да больно нам ваше мясо надо! – отмахнулась Наташка. – Серёж, помоги мне сумки из багажника достать.

– А я давай тебе, Катюш, помогу, – Динарик пристроился на ходу к девушке и игриво толкнул её плечом.

– Во, Димон, смотри, я же ведь не зря сказал, что тебе сегодня у костра придётся спать, – хмыкнул Пашка, доставая из кустов канистру. – Давай-ка на руки мне полей, а потом я тебе. Вон, понемногу уже темнеть начинает, пора бы и мясо начать жарить, пока ещё хорошо видно. Потом ведь, в темноте за ним не усмотрим, подгорать будет.

На тихой поляне с приходом толпы всё пришло в движение, слышались весёлые крики, шутки и смех.

Марат принёс из бэхи дорогой вискарь и походный набор с маленькими стаканчиками внутри.

– Огоо, ничего себе, какой холодный пузырь! – воскликнул Серега, погладив запотевшую бутылку. – Девчонки, а давайте по маленькой пока, за природу, чтобы дальше ещё веселее было!

– Да нам и так не скучно! – рассмеялись те, но стопочки с разлитым в них горячительным взяли.

– Эгеей! За природу!

И все разом чокнулись.

– Ну вот у нас препод в БГУ на кафедре есть, он как бы совсем повёрнутый на местной истории, – рассказывала Катерина, глядя на огонь костра. – Вечно нам про историю края задвигает, про полки эти башкирские, которые с Наполеоном в восемьсот двенадцатом воевали. Про губернии, уезды и волости. Так-то интересно даже иной раз бывает его послушать. Узнал он, что мы с Регинкой со Стерлитамака, ну и полпары про его окрестности всем «чесал». Кстати, и про это место, где мы сейчас с вами сидим, он тоже как-то рассказывал. Короче, это про то, что раньше, в глубокой древности, тут был тёплый океан, а эти горы, как он говорит, они вообще образовались из кораллов и всяких там морских ракушек. Потом, через миллионы лет океан отступил, и тут осталось четыре горы, типа огромных рифов. Вот эта, – кивнула она себе за спину, – самая большая из всех, она Торатау называется. А одной сейчас и вообще даже нет, её содовый Стерлитамакский комбинат всю полностью до малого камешка переработал, так что теперь только лишь три горы осталось. Ну вот на этой, на Торатау, ещё в древности люди всякие там обряды устраивали, солнцу и огню поклонялись, свадьбы там играли, союзы между племенами заключали. В общем, гора эта была как бы священная для всех тех, кто здесь поблизости раньше жил. И когда содовый комбинат её захотел забрать под разработку, это тоже сыграло свою роль, чтобы Торатау отстоять. Тут кроме историков ещё и ботаники со всего мира подключились, напомнили, что, дескать, только вот на ней одной какие-то сверхредкие растения произрастают, которых вообще даже больше нигде в мире нет.

– Катька, да хватит тебе о ботаниках! – толкнула подругу Регинка. – Ну вот кому это сейчас здесь интересно? Ты им лучше про пещеру расскажи.

– Ого, там ещё и пещера, что ли, есть? – удивлённо воскликнул Марат. – Я раза три точно на вершине был, всё там облазил. Нет там никаких пещер, одни сплошные известняковые скалы!

– Может, и нет, – пожала плечами Катька. – Только вот препод рассказывал, что была там когда-то давным-давно пещера. И история про неё одна есть, она в виде легенды до нас дошла. Якобы ещё при Иване Грозном ногайский хан, который воевал против русского царя, спрятал в этой самой пещере свою любимую дочь Айгуль, красавицу, и с ней же ещё несметные сокровища оставил. Пещера та очень глубокая, и уходит она в самые недра горы. И там, в этих вот недрах, якобы есть большой белый камень и голубое бездонное озеро. Вот сидит там, на этом самом камне посредине озера ногайская принцесса и тоскует от одиночества. А когда она плачет, её слёзы стекают по щекам и капают прямо в озеро. И как только она начинает заливаться слезами посильнее, тогда даже и то озеро, до которого мы с вами немного не доехали, ну во-он которое, за горой, оно тоже начинает наполняться водой и выходить из берегов.

– Каких только басен ни придумают, – усмехнулся Димка. – Да если бы тут пещера была, её бы давно уже нашли, тем более ради сокровищ! Тут вон после войны, говорят, лагерь был, зэки кирками валуны долбили и известняк добывали, а динамитом скалы подрывали. Всяко нашли бы они здесь пещеру, если бы она действительно только была.

– Это точно, был здесь лагерь, – подтвердил Марат. – Сюда самых таких характерных зэков со стройки Салаватского хим. комбината отправляли на перевоспитание. До сих пор ещё с южной стороны горы несколько вросших в землю каменных бараков видать. Говорят, что сюда путь в один конец был, мало кто из этого лагеря на большую стройку обратно возвращался. Все они в основном где-то вот тут в земле и лежат.

– Ужас! Народ, ну хватит вам уже такие страшилки ночью рассказывать! – передёрнула плечами Наташка. – А вы заметили, что прохладнее стало, как будто бы тучки на небе появились?

– Да ладно, палатка и две машины есть, если вдруг даже ливанёт, то найдём куда спрятаться, – успокоил подругу Серёга. – Марат, есть у нас ещё что-нибудь крепкое там для согрева? А то вон девчонки начинают мёрзнуть.

– Найдём, – ответил тот с усмешкой. – Что, не в кайф вам уже ваше пиво? Готовьте посуду, я сейчас.

Динар подбросил в костёр дров и присел на бревно рядом с Димкой.

– Скучная у тебя работа будет, братан, – чуть заплетающимся языком проговорил он. – То ли дело вот мы с Маратом, скоро нефтяной закончим, годик-другой на буровой оттарабаним, а потом в управу пристроимся и бригады будем гонять. И деньги на нефтяных промыслах хорошие платят, и среди людей крутишься, командуешь. Правильно себя поставим, характер покажем, так и уважать станут. А у тебя что, в этой твоей финашке? Ну, выйдешь ты оттуда бизнес-программистом, будешь всю свою жизнь за компом чахнуть и 1С-ку бухгалтерам переустанавливать. Скучно, Дима! Все айтишники вот с такими линзами, – покрутил он пальцами возле глаз. – На башке грива и характера совсем нет, так себе, не мужики, а размазня. Учти, братан, девки таких слабаков не любят!

– Динар, ну чего вот ты к человеку прицепился? – одёрнул хорошо поддатого товарища Пашка. – Каждый сам выбирает свой путь. Иди уже в палатку, что ли, а если вдруг не хочешь, так туда Димка сам пойдёт!

– Не, не, не! – замахал тот руками. – Я пошёл, меня там ждут! – И он дурашливо приложил указательный палец к губам. – Только тссс! Ладно, извини, братан, без обид, я же от души, – и он вальяжно похлопал Димку по плечу. – Айтишники, они ведь тоже нужны, кто-то же должен на клавиши нажимать, пока другие рулят!

Где-то вдали на тёмном небосводе сверкали молнии. Поднявшийся ветерок раздул пламя костерка, слегка осветившего весь лагерь. На душе у Димки было погано.

Чего он вообще добился в этой жизни? Да ничего! Секцию самбо, куда его привёл за руку отец, бросил в десятом классе, так и не дойдя до КМСа, в отличие, вон, от того же Серёги. В Уфимский финансовый университет его засунули родители на платной основе, своим умом он бы туда фигушки пробился. Сняли квартиру вскладчину на пару с Пашкой, лишь бы в общаге на всякую дурь не смотреть. Тот вон на доставке еды умудряется подрабатывать, а он после дождливой недели сразу работу бросил, потому что тяжело и сильный насморк подхватил.

– Тьфу ты! – сплюнул он на землю. Даже и подруги у него до сих пор нет! Ну какой же девчонке понравится такая вот размазня?! Правильно всё про него Динарик сказал!

– Паш, я пойду прогуляюсь! – отрывисто бросил он сидящему возле костра другу. – Не волнуйся, если что, мне надо.

– Куда это ты?! – удивился тот. – Вон, спать, как Ильюха, на коврик ложись, выпил же хорошо! Чего ещё выдумал по ночам бродить?!

– Да нормально всё, – тряхнул Димка головой, – мутит меня немного. Прогуляюсь. Если что, фонарик на сотовом есть.

– А, ну если мутит, тогда, конечно, тогда пройдись, – пожав плечами, ответил Пашка. – Только ты это, недолго там гуляй, а то я спать уже укладываюсь. Вон, твой коврик с одеялом у тех кустов лежит, подвинешь его, как тебе самому надо, к костру.

Полоска света, бьющая из фонаря сотового телефона, освещала грунтовую дорогу. Вот уже более получаса шлёпал по ней Димка, огибая левым плечом огромную гору. С каждой сотней шагов на душе у него становилось легче.

«Ну и пусть его считают размазнёй и слабаком, а им-то самим слабо вот так вот глухой ночью в одиночку подняться на гору?! – била в голове шальная мысль. – Тоже мне, блин, герои, мужики!»

Миновав скалистый участок, он начал подниматься наверх с более пологой восточной стороны шихана. Тут была хорошо набитая тропа, указывающая, что люди на этом склоне ходили довольно часто. Но вот подниматься здесь ночью – это было ещё то занятие! Несколько раз уставший и основательно перепачкавшийся в земле Димка хотел уже было плюнуть и прекратить этот глупый ночной подъём, но какая-то внутренняя злость и обида на самого себя гнали его всё выше. Немного отдышавшись, он снова подсвечивал своим сотовым тропу и продолжал карабкаться наверх. Порыв ветра на вершине чуть было не сбил его с ног. Он прогулялся по большой, плоской, с половину футбольного поля площадке и присел на скалистом уступе. Вдали сверкали огнями три города, на горизонте били в небо огненные факелы Салаватского хим. комбината, а с левой стороны простирался огромный лесной массив. Звёзд и луны на небе не было видно, оно всё было затянуто чёрными тучами, и на Димку упала первая капля дождя.

– Блин, сейчас вот как ливанёт, и ведь по тропе даже не спустишься, – пробормотал он с досадой. – Поскользнешься и вниз покатишься, потом ведь точно в грязи по уши перепачкаешься. Вот смеху-то у всех будет!

Представив эту глупую картину, Димка совершенно спонтанно принял решение спуститься немного в расщелину, которых тут среди скал было множество. Глядишь, и найдётся там какой-нибудь карниз с навесом, лишь бы прикрывал сверху. Вот и можно будет переждать там непогоду.

Дождь начал идти сильнее, блеснул яркий росчерк молнии, и по ушам ударил оглушительный раскат грома. Перебираясь по крупным камням, Димка спустился ниже одного-другого валуна и упёрся стопой в третий. Булыжник под ним зашатался, и он еле успел перенести тяжесть тела на соседний. Ударил новый раскат грома, заглушивший собой шум камнепада. Перед ним после обвала открылась в скале небольшая ниша. Димка осторожно сполз с соседнего камня и втиснул в неё тело. Не пещера, конечно, но от дождя она его всё же немного прикрывала. Капли, падающие сверху, перешли в тугой водяной поток, и холодные брызги били по телу. Он непроизвольно вжался в заднюю, казавшуюся монолитной стенку, и она вдруг от этого давления слегка пошатнулась.

– Ого! – воскликнул путешественник. – Да тут, похоже, ещё есть немного свободного места!

Осветив стену, он надавил на неё раз-другой плечом, и часть её, зашатавшись, вдруг рухнула вовнутрь, открыв чёрный глубокий проём.

– Вот это да, пещера, что ли?! – пробормотал в сомнении Димка, подсвечивая своим «сотиком» широкий лаз. Прямо как Катька рассказывала – и внизу его ждёт грустная, но очень красивая принцесса, которой целых пять сотен лет.

Почему-то от этой мысли ему стало очень смешно. Он, фыркнув, отбросил все сомнения и полез в этот тёмный лаз. Сзади затих шум дождя и грохот грома, уклон пошёл круче вниз, и лаз начал понемногу расширяться. Через пару минут Димка уже смог встать с четверенек на ноги и шёл теперь, слегка согнувшись. Даже с фонарём он умудрился несколько раз хорошенько приложиться головой о камни и сбить себе все ноги, а что было бы сейчас без него? Пару раз ход пещеры сильно сужался от завалов, и ему приходилось протискиваться вперёд лёжа. Всё тело у него уже болело, ныли сбитые конечности, грудь и спина, но Димку охватил какой-то азарт первооткрывателя, тот, который гонит вперёд даже вымотанного до самой крайности путешественника. Он потерял чувство времени, и спроси его вдруг кто сейчас, сколько он тут находится, уверенно ответить на этот вопрос уже точно бы не сумел. Наконец, за очередным завалом проход расширился, и он смог-таки полностью выпрямиться. Перед ним открылся приличных размеров пещерный зал. Сверху свисали, словно гигантские сосульки, подтёки известняка, и в самом центре блестело голубоватым светом озеро.

– Ох, ё-моё! – воскликнул Димка, подсвечивая фонариком перед собой. – Озеро, а в воде несколько огромных валунов! Вот тебе и сказки! Не хватало ещё скелеты тут увидеть и сундуки, набитые золотом!

На душе стало немного тревожно, и он осмотрелся вокруг. Никаких следов присутствия человека здесь не было, и Дмитрий решил пройти к самому большому камню, выступающему из воды, и по очертаниям похожему на огромную черепаху. Перескочив с одного на другой валун, он был уже в трёх шагах от «черепахи». Чтобы не попасть в озеро, нужно было совершить хороший, большой прыжок, и, собравшись, Димка резко оттолкнулся от того камня, на котором сейчас стоял. В это самое время разряд мощнейшей молнии ударил прямо в самую макушку горы, и она, словно огненная река по своему руслу, устремилась в её недра. Димка летел навстречу переливающейся ярким светом огромной линзе, стоящей вертикально, словно в какое-то чудно?е, огненное зеркало над плоским камнем.

«Это конец!» – мелькнула в голове паническая мысль. Что-то щелкнуло, и он потерял сознание.

Глава 2. Вот так попал!

Очнулся Димка от боли. Все его мышцы и суставы ломило и словно выворачивало. Было холодно, сыро и темно. Пошарив по камню рукой, он наткнулся на срез воды и, подтянув к нему тело, опустил в озеро голову. Омыв лицо и напившись, начал шарить вокруг в поисках своего фонарика, но того нигде не было.

– Да что ж ты будешь делать! – воскликнул Димка в отчаянии. – Ну и как мне теперь в темноте вообще выбираться отсюда?!

Гулкое эхо разнесло его слова по сводам зала. Ещё раз обползав на корячках весь этот большой плоский камень, Дмитрий лёг на бок и свернулся калачиком. Его сильно знобило, тело била дрожь, а холод пробирал до самых костей.

«Хоть ты сдохни тут, хоть волком вой, всё равно меня никто и никогда здесь не найдёт! – пронеслось в голове. – Или, может, через пару сотен лет какой-нибудь похожий на меня идиот наткнётся на кости».

Отсюда нужно было как-то выбираться. Лежать и дальше на этом холодном камне никакого смысла не было. Стиснув зубы, Димка сполз в ледяную воду и, оттолкнувшись, погрёб руками. Дна под ногами не было, и он с ужасом подумал, что будет, если его мышцы вдруг прямо сейчас скрутит судорога. Левая рука ударила о камень. Ухватившись за него, Димка несколько раз шумно выдохнул и потом, опять резко оттолкнувшись, поплыл дальше. Медлить было нельзя, силы были на исходе, и он прекрасно понимал, что если очень скоро не сумеет выбраться из этого озера, то останется в нём навсегда. Гребя перед собой, вскоре наткнулся ещё на один камень, о который больно ударился плечом, затем ещё на один и ещё, и вот, наконец-то, его ноги достали до дна. Медленно, с натугой, оббивая колени и руки, парень выбрался на берег и распластался на нём без сил. Всё его тело не прекращала бить крупная, лихорадочная дрожь. Он встал на разбитые колени и, вскрикивая от боли, пополз по берегу, лихорадочно шаря рукой по камням.