Егерь Императрицы. Мы вернемся!

Шипилов внимательно дослушал рассказ и после небольшой паузы принял решение:

– Пока не подошли две другие наши поисковые партии, думаю, что самое правильное было бы выбить турок из шанцев. Если мы затянем с этим, то потом выковыривать их из-за укреплений будет очень непросто, даже азабы могут большой крови отрядам стоить. Ты как, поручик, «по своим делам» уходишь или пока ещё с нами?

Лёшка вгляделся в глаза майора и улыбнулся.

– С вами, Алексей Сергеевич. Вот с этих шанцев турок выбьем, а потом уже «по своим делам» прогуляемся.

– Добро, – усмехнулся штаб-офицер. – Тогда можете выдвигаться. Обложите эти укрепления, рассмотрите всё там, что удастся, а я, как с подполковником, бароном Ферзеном, всё здесь согласую, сразу же подтянусь к вам со всей своей партией.

– Хорошо, Ваше высокоблагородие, – кивнул Лёшка. – Тогда мы вам оставим одного пленного для подполковника, а одного с собой забираем. Они оба уже согласились нам помочь в обмен на жизнь и на хорошие условия содержания в плену. С ними и на Еникюй, и к шанцам будет проще выйти.

Фатих вывел роту прямо к тыловой части земляных укреплений. На небе светила луна, и их можно было хорошо разглядеть с тех трёх сотен шагов, где расположились в буковой роще егеря.

Полевые укрепления были устроены достаточно просто. Состояли они из большого квадрата земляных валов в три аршина высотой и длиной сторон в три сотни шагов каждая. Перед валами был широкий, но неглубокий ровик, а перед ним под углом в землю были воткнуты рогатки и заострённые колья. Коннице такие укрепления были явно не по зубам, да и атакующую пехоту они вполне могли перед валами задержать. А в это время с валов будут бить стрелки, укрытые за ивовыми плетнями и за набитыми камнями и землёй корзинами. Ну и пушки ещё подбавят, конечно же, огоньку с картечью.

В том, что они, эти пушки, там есть, Лёшка не сомневался, просто их амбразуры были пока закрыты, но показаниям пленных верить было можно, ведь «пели» они искренне и с большим вдохновением. Тем не менее возле Фатиха всё время стоял угрюмый Яша. Вид этого здоровяка с косым шрамом через всё лицо и блеск его обнаженного тесака постоянного напоминали турку обещание русского командира, что стоит ему только крикнуть или же неосторожно себя повести, как вот этот самый злой зелёный шайтан ему тут же «секир башка» сделает.

– Вот с этой стороны дорога на Силистрию идёт, и на ней сразу же несколько пушек на неё с валов смотрят, прикрывая въезд в ворота. Я их хорошо разглядел, когда мы туда с дозором заходили, – рассказывал пленный. – Вон там тоже пушки есть, они на реку смотрят, и с этой стороны я тоже их пару видел. А вот про эту южную сторону я ничего не знаю, она ведь тыловая, и, как мне кажется, там постов азабов менее всего было.

– Так и есть, вашбродь, – подтвердил Лужин. – Мы почти что до самых рогаток там доползли, по этой стороне только два поста стоят, и на самих валах костры жгут. Светят-то они неплохо, но прежде всего себя и ослепляют. В самом центре всей стороны вала как раз таки самое тёмное место и будет.

– Ладно, тогда делаем так, – принял решение Егоров. – Дожидаемся майора с орловцами. Как только они прибудут, предложим расставить по полусотне солдат с каждой из сторон. С южной пусть оставляет целую сотню. Сами мы как можно ближе подходим к валу с этой самой южной стороны, выбиваем на нём караулы и закидываем уже с него гренадами лагерь. В это самое время майор со своей гренадерской ротой врывается в лагерь и вытесняет турок в сторону реки. Думаю, они попробуют в разные стороны разбежаться, вот тут и нужны будут те полусотни, которые мы по всем сторонам выставим. Встретят они их там штыками и огоньком.

* * *

Время уже перевалило за вторую половину ночи. У турок только что сменились караулы, и две их свежие пятёрки на валу подбросили дрова в костры.

– Иш как распалили! Небось, весь лес в округе перевели, недаром роща такая худая, – проворчал вполголоса Карпыч, поправляя ветошь на своём штуцере. – Проверь-ка обмотку, Афонька, не дай Бог твоё ружжо какой блик даст, сразу же тогда турку всполошим!

Молоденький вестовой засуетился, поправляя тряпицу, а Лёшка чуть приподнялся над землёй. Большая сотня егерей распласталась неровными рядами на земле, на самом подходе к валу. Первые рогатки были от них уже в каких-то двух десятках шагов. Вот яркость пламени в кострах немного упала, ещё немного – и наверняка караульные будут подкидывать в них новые дрова.

Пора… Лёшка привстал на колени и махнул рукой. Сто двадцать тёмных фигур разом поднялись и, согнувшись, побежали вперёд. Десять, пятнадцать, двадцать шагов бега, и вот они, первые рогатки, заострённые колья и просто какие-то вбитые в землю палки. «Как хорошо, что в этом веке нет колючей проволоки-путанки или тех же сигнальных или обычных мин», – подумал Егоров, подныривая перед заострённой рогатиной.

В острых рядах препятствий были свои разрывы и места для прохода, именно в них-то и устремились сейчас егеря.

Дун! Дун! У кого-то ударилось о дерево ружьё или ножны сабли.

– Hey, bu g?r?lt? ne?[2 - Эй, что за шум? (Тур.)] – раздался окрик с вала. И тут же донеслись многочисленные возгласы:

– Тревога, тревога! Русские на валы идут!

«Бах! Бах!» – хлопнули два первых выстрела. Ну, всё, понеслось! Алексей прицелился и, выдохнув, плавно выжал спусковой крючок. Бах! Сноп яркого пламени от сгоревшего пороха на мгновение его ослепил. Бах! Бах! Бах! Раздались десятки выстрелов от атакующей цепи, выбивая хорошо освещённые кострами фигурки.

– Ура! – он громко заорал, выскакивая одним из первых на земляной вал.

– Ура-а-а! – нёсся сзади рёв сотен голосов егерей и гренадёрской сотни. Перед поручиком внизу был лагерь с сереющими рядами палаток, шатров и десятками костров. Там уже метались фигурки людей, слышался шум и панические крики.

– Гренадами бей! – отдал он команду, сам поджигая фитиль на своём метательном снаряде. – На! – Чугунный шарик сверху улетел шагов за тридцать. «Бабах!» – грохнул первый разрыв, разнося на пару десятков шагов мелкие осколки, обрезь и дробины. «Бабах! Бабах! Бабах!» – стена разрывов встала перед южным валом и разметала дежурную полусотню абазов, устремившуюся на шум.

– Быстрым зарядом бей! – поручик отдал новую команду, сам заряжая свой штуцер.

Вколачивать в нарезы пулю нужды уже не было, тут до противоположной-то северной стороны валов было чуть больше двухсот шагов, так что вполне себе даже подойдёт и «быстрая» пуля. Лёшка обернул её, с такой характерной выемкой в виде свинцовой юбочки, патронной бумагой и с натугой протолкнул к пороховому заряду шомполом до самого упора.

Ну вот, тридцать, от силы сорок секунд – и уже можно снова стрелять! Он выбрал одну из мечущихся внизу фигурок и спустил курок. «Бах!» – тяжёлая пуля штуцера отбросила на землю уже мёртвое тело турка.

– Ура-а!! – На вал из-за спин егерей забиралась гренадерская сотня.

– Вперёд, братцы! – проорал Шипилов и, размахивая обнажённой шпагой, бросился с орловцами вниз, в лагерь. Гренадёры, здоровенные пехотинцы с примкнутыми к фузеям штыками, с рёвом неслись вперёд, сметая небольшие группки сопротивляющихся. А с валов всё слышалось: «Бах! Бах! Бах!» – это их поддерживали огнём егеря.

– Рота, надеть штыки! – выкрикнул новую команду поручик и сам защёлкнул свой кортик на штуцере. Бить пулей теперь было опасно, в сумятице ближнего боя можно было запросто попасть и по-своему. – В атаку, ура-а!

– Ура-а! – заревели егеря и понеслись вслед за орловцами.

Организованного сопротивления азабы оказать не смогли, их дежурную полусотню, брошенную на шум, разметало уже разрывами гренад. Остальные, выдернутые грохотом боя из спокойного сна, в панике бросились прочь от разящих их пуль и от штыков орловцев в противоположную, казавшуюся безопасной, северную сторону. Но там их тоже ждали пули и штыки боковых заслонных полусотен. Путь был один – в Дунай, или же сдаваться на милость этих страшных русских. Около полутора сотен турок выбрали плен, остальные четыре были убиты или же утонули в ледяной воде.

* * *

– Всё, Ваше высокоблагородие, теперь мы уже по своим делам побежали. Совсем скоро уже рассветет. – Поручик вгляделся в сереющий с востока краешек ночного неба. – Мы вам двух наших раненых оставим, вы уж приглядите за ними, хорошо, Алексей Сергеевич? Раны-то у них пустяшные, но в нашем деле они нас всех тормозить будут.

– Не волнуйтесь, Алексей, – успокоил егеря Шипилов. – И присмотрим за ними, и на тот берег твоих ребят переправим, геройские они у тебя, как-никак вместе ведь мы в штыки эти вот шанцы взяли!

Их высокоблагородие были в духе. Похвалиться перед командованием за этот поиск ему было чем. Взяты прибрежные укрепления, при более чем шестисотенном гарнизоне против всего трёх сотен русских. При этом захвачено восемь орудий и масса всякого боевого припаса. С собой в Валахию русские из шанцев уводили полторы сотни пленных азабов. Всех остальных врагов из гарнизона они почти полностью перебили. И всё это при потере двух рядовых да десятке раненых. Нужно было себе признаться: большую роль в этом сыграли егеря вот этого стоящего перед майором молодого поручика, его тёзки. «Отменно воюет особая рота! Хотя в донесении можно о них даже и не писать. Всё равно ведь взятие этих шанцев было главной целью для орловской пехоты, а у них есть своё дело, вот, значит, нам и лавры», – думал сейчас премьер-майор.

Теперь его более всего занимали мысли, что же ему делать с этими захваченными в укреплениях пушками. Пожалуй, парочку самых лёгких можно было бы с собой и забрать, так будет гораздо эффектней. И командир поисковой партии прямо-таки представил кусок текста из реляции командующему: «…сводный отряд премьер-майора Шипилова два захваченных орудия вывез на свой берег, а остальные утопил в реке…» Или нет, лучше: «…сводный отряд премьер-майора Орловского пехотного полка Шипилова Алексея два захваченных в шанцах орудия вывез на свой берег, а остальные утопил в Дунае…» (ну или как вариант – заклепал).

«Да, так, пожалуй, будет лучше, – кивнул он сам своим мыслям. – Тут как бы и командиру полка Николай Даниловичу Языкову будет приятно, ведь это про его орловцев в победной реляции упомянули».

– Удачи тебе, поручик! Не волнуйся за своих раненых, как только основные силы сюда для переправы подойдут, их первыми на ту сторону перевезём! – попрощался с командиром егерей Шипилов, обдумывая теперь, что же ему все-таки лучше сделать с пушками.

– Рота, за мной! – отдал команду Егоров, и егеря понеслись в южную сторону. Восток светлел всё больше. Ещё немного – и весеннее солнце осветит там сначала полнеба, а затем зальёт всю эту болгарскую землю своим благодатным теплом и светом.

– Бегом, бегом, быстрее! – поторапливал плутонги Лёшка. – Не успеем, братцы, если мы тут телиться будем!

Расчёт у него был простой. Подполковник Ферзен с рассветом атакует деревню Еникюй, выведенный на неё пленным проводником. Турки не ожидают нападения русских, хороших укреплений, чтобы за них зацепиться, у них там нет. Так что Мустафе-паше с его сипахами там явно не поздоровиться. Какую-то часть турецкой конницы в деревне, конечно же, перебьют, ну а всю остальную рассеют по окрестностям. И в числе последних непременно должен будет оказаться сам паша со свитой. Военачальники турок всегда держали при себе отборных воинов, которые были преданы своему господину, потому как они лучше вооружены, прикормлены, а их командиры состояли с ними в родстве или же были их земляками.

«Выскочит командир алая из деревни, пробьётся, непременно прорубит себе тропинку со своей лучшей сотней», – думал Егоров, оглядывая строй пыхтящих егерей.

Вот уже час как неслась его рота в южную сторону. Именно сейчас где-то в нескольких верстах от них пехота с запорожскими казаками била турок в Еникюе. Куда устремится Мустафа-паша со своими приближёнными? Одна оставалась ему дорога – на юг в сторону Гуробал. Там стоит сильный гарнизон с пушками и есть большой отряд кавалерии.

Как вариант, можно было, конечно, уйти и к Силистрии, но это далеко, а Гуробалы – вот они, совсем рядышком. Где-то совсем скоро должна быть уже и дорога на них. Срезая большой крюк, на неё-то и выходила сейчас особая рота егерей.

«Эх, была бы приличная карта, – сокрушался про себя Егоров. – Ну вот как тут воевать, когда здесь одни направления и определения: “далеко”, “близко”, “туточки”?»

– Есть дорога, есть она, вашбродь! – раздался крик от головы колонны. К поручику рысил Борька. – Впереди, в полверсте от нас, она идёт, всё как вы и говорили, и набита хорошо, и в ту сторону, куда нужно, тянется. Место, правда, там не больно удобственное, большого леса нету, так, только кустики в человеческий рост.

– Ладно, – выдохнул Егоров. – Молодцы, дозорные, главное, что дорога есть, найдем, где возле неё затаиться!

Место для засады было действительно «не очень». Хорошо натоптанная дорога шла по протяжённому степному участку, покрытому невысоким кустарником.