Егерь императрицы. Глазомер! Быстрота! Натиск!

– Что нюх у тебя, как у собаки, это, конечно, хорошо, Филя, тут я слово поперек не скажу, – улыбнулся сержант. – А все же собраннее нужно быть, сурьезнее. Ты уже третий месяц как со стрелковой роты в пластуны перешел, а все какой-то неловкий. А быть дозорным, пластуном – это ведь дело особенное, брат, непростое, – поучал унтер молодого солдата.

Шагах в ста впереди за рвом и рогатками вдруг хлопнул один, за ним второй выстрел и потом разнеслась их целая россыпь.

– Трево-ога! – закричал Лужин. – Выносной пост от степи сигнал подал! Видать, турки совсем рядом!

Там, где трещали выстрелы, вдруг ярко вспыхнули два костра, разом осветив фигурки бегущих в сторону холма егерей. За ними в световую полосу забежала пара десятков темных фигур.

– Це-елься! – крикнул Лужин. – Ждем, чтобы ребят не зацепить!

Пятерка Ужа запрыгнула в окоп, и сержант скомандовал:

– Пли!

Всполох залпа двух десятков ружей осветил предместья холма. Часть турок упала на землю, а остальные развернулись и отбежали назад.

– Втихую хотели подобраться, Евграфович! – отдышавшись, проговорил командир передового поста. – Ладно вот, хитрую веревку с погремушкой задели и шуманули, а так бы и правда всех вырезали. Ну-у, балда, понял теперь, что не зря мы с той веревкой промаялись, пузыри с сухим горохом к ней навязывая? – кивнул он молодому егерю. – Учитесь, щеня, пока ветераны с тобой рядом!

– Обожди с пузырями, Ваня, – оборвал Ужа сержант. – Чего вы разглядели? Много ли там турок за этими шли али это только лишь разведка была?

– Не видно ничего, Федор Евграфович, – пожал плечами егерь. – Быстро же все там случилось. Но как будто бы какой-то шум со степной стороны был, когда мы туда постреляли.

«Бум! Бум! Бум!» – раздалось несколько выстрелов из пушек, и передний край перед холмом немного осветился.

– Во-о, ты гляди, как пушкари брандскугелями бахнули, – проговорил удовлетворенно Лужин. – Не зря ведь оружейники цельный день с их ядрами у форта колдовали, все мастерили их и заполняли хитрой смесью. Ох ты ж, мать честная! – протянул он, вглядываясь в сумрак. Из темноты, слегка освещенные пламенем костров и зажигательными снарядами орудий, выступили плотные шеренги турок.

– Колонна неприятеля от степи идет! – обернувшись в сторону основных укреплений батальона, крикнул Лужин.

– Вижу, Федор, вижу! – пробормотал Алексей, пристраивая ствол своего штуцера на мешке с песком. – Батальо-он! За-алпом! Огонь!

Более четырех сотен стволов ударили по наступающим. Фланги пока что молчали, и Алексей, заряжая свой штуцер, с тревогой посмотрел на север.

– Матвей, беги к Радовану, передай, пусть он пару человек вперед вышлет, что-то не нравится мне эта их мертвая тишина.

Вестовой бросился исполнять указание, а он снова выбрал прицел.

– Огонь! – и опять громыхнул раскатом ружейный залп.

Следом ударили картечью пушки, и она прошла с истошным воем над головой передового охранения.

– Братцы, даем залп, пионеры подрывают фугасы, и сразу отходим! – крикнул Лужин, орудуя в стволе шомполом. – Эти уж точно через ров и вал перемахнут!

Передовые шеренги турок уже разбрасывали рогатки и выбегали ко рву. Сзади, со стороны форта, раздалась команда: «Огонь!» И полтора десятка выстрелов из передового окопа слились с общим залпом сотен ружей.

– Давайте, братцы! Пора! – крикнул Лужин, поджигая фитиль гренады. Пионеры рванули витые шнуры, и сразу три огромных взрыва разбросали вокруг осколки с камнями, опрокинув авангард наступающей колонны. Турки было остановились, заколебались, но, понукаемые своими командирами, они затем вновь бросились вперед. В дыму и в густой завесе из пыли их масса хлынула в ров. Не остановили ее и разрывы дюжины гренад.

– Алла! Sultana selam olsun. Ruslari yen![13 - – Слава султану. Бей русских! – тур.] – скандируя и подбадривая друг друга, янычары побежали по склону вверх.

Разом ударили ближней картечью все пять полевых орудий и фальконеты. В массе наступающих появились целые проплешины, выбитые тучей свинца. Груды человеческих тел застилали весь склон.

Алексей пристегнул штык к стволу штуцера и, спустившись с крыши форта, вскочил на мешки с песком.

– Братцы! В штыки! За матушку-императрицу! За мной! Ура-а!!!

– Ура-а! – батальон поднялся в атаку. Сбегая навстречу туркам, егеря грозно ревели. Все мелькало с суматошной быстротой в этом сумрачном свете. Выстрелом в упор Лешка уложил самого ближайшего к нему османа. Саблю на штык! А потом рывок вперед! Стальное клинковое жало вошло следующему турку в грудь с противным хрустом. Рядом орудовали штыками солдаты Второй стрелковой. Фурьер Пряхин вогнал штык в брюхо толстому осману и с трудом его выдернул.

– Подсоби! – крикнул он, и два солдата выскочили вперед, оттеснив подступающих врагов. Еще двое егерей с левого бока поднажали, и Лешка оказался с ними в одной шеренге.

– Раз! Раз! Раз! – кричал унтер, словно бы задавая ритм штыкового боя. Турки не выдержали нажима русских и начали пятиться.

Подбежавший к Радовану вестовой вытянулся по стойке смирно.

– Ваше благородие, командир батальона к вам послал, волнуется он за ваш фланг. По самому центру на укрепления большая колонна неприятеля идет, а у вас тут тихо. Просит он, господин поручик, чтобы вы дозор вперед выслали!

– Уже выслал, Матвей, – отмахнулся Милорадович. – Самому тревожно. Жду. У меня ведь там трое солдат в боковом охранении залегли, что-то совсем их там не слыхать.

«Бум! Бум!» – хлопнули два выстрела внизу, и тут же засверкали огоньки ответных.

– Рота, к бою! – крикнул Радован, напряженно вглядываясь в темноту. – Почему же они костры там не зажигают?! – проговорил он с досадой. – И фугасы не рвут! Там же их загодя заложили!

– Ту-урки идут! Ваше благородие, турки рядом! – прокричал рядовой Коробов, тяжело подбегая со своей ношей к ретраншементу. – Мы с Мишкой к окопу охранения подкрались, а там все наши лежат зарезанные. Все трое, ваше благородие, у всех глотки от уха и до уха перерезаны! – частил он взахлеб скороговоркой. – И эти рядом стоят с кинжалами. Мы по ним стрелять давай, а они в нас. Ранили Мишку! Всю колену ему пулей размозжило. Насилу я его вытащил! – заполошно дыша, рассказывал рядовой. – Без памяти он, – и егерь передал тело раненого подбежавшим солдатам.

– Соберись, Егор! Сколько турок всего идет? – крикнул поручик.

– Много их, вашбродь! – затряс тот головой. – Цельная тыщща, небось, а может, и того больше! Янычары все там прут. Страшные!

– Ясно! Сержант Опарин, факела вниз! – скомандовал поручик. – И те пять зажигательных гренад, что у нас для особого случая есть, их тоже все туда же кидайте! Рота, то-овьсь! Бьем первый выстрел залпом, а потом после перезарядки стрелять без команды! Андрейка, беги к капитану, проси у него подмогу, пробегись по артиллеристам, пусть сюда пушки разворачивают!

Подступы к позициям полуроты осветили разрывы зажигательных гренад, и взору егерей открылась огромная масса наступающей пехоты противника. Турки только что в совершенном молчании преодолели рогатки и ров и теперь были менее чем в ста шагах от русских позиций.

– Огонь! – выкрикнул Радован, и шесть десятков стволов ударили залпом. Передний ряд наступающих словно скосило, но следующие за ним только лишь ускорили свой шаг.

– Вперед, воины султана! – крикнул высокий турок, поставив ногу на тело лежащего со вскрытой глоткой русского.

– Алла! – заорали наступающие и побежали вверх.

Русские стрелки перезаряжали ружья.

– Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, – считал по уже давно въевшейся привычке Радован.

Из ретраншемента хлопнул один, второй, третий выстрел, а потом они зачастили густой, частой россыпью.

– Готово! – поручик перевел в боевое положение фузею и выжал спусковой крючок. Тяжелая пуля в пяти десятках шагов от окопа отбросила назад пробитое тело янычара.

– Гренады готовь! – подал он новую команду, вытаскивая свою из сумки. – «Не успеем, не успеем! – тукала в голове мысль. – Побьем передних осколками, а вот задние ряды в наши укрепления точно ворвутся и всех потом здесь порубят! Батальон только что в штыковую с западного склона вниз скатился. Подмоги уже точно мы не дождемся!»

Руки продолжали делать такое уже привычное для них дело. В левой зажат тяжелый чугунный шар, который был плотно прислонен к ложу фузеи. Правая рука, удерживая ружье, выжала указательным пальцем спусковой крючок, а курок с кремнем высек искру на пороховую затравку замка. Порох вспыхнул и зажег фитиль гренады.

«А вот теперь ее в правую руку и дальний бросок», – мелькнула мысль.