Биологическая опасность. Последний приказ

Даже слова тут были излишни. И так было понятно что ситуацию хуже не придумать. Пожар двигателя, отказ 2 из 3-х гидравлических систем, пробитый топливный бак, видимо осколками. Хорошо ещё разгерметизации не случилось, хотя случись она, нам бы ничего не угрожало – высота была всего два километра, а нормально дышать можно до высоты в три тысячи метров, даже с небольшим превышением этого рубежа. Короче, этот самолёт нужно посадить где это будет возможно, и сделать это немедленно!

– Контрольная карта при отказе двигателя?

– Выполнена, как и при пожаре. Мы теряем топливо в правом крыльевом баке. С фюзеляжным вроде всё в порядке.

– Хорошо. Какая высота?

– Тысяча пятьсот семьдесят. Теряем высоту.

– Поищи место для посадки. – крикнул я. – Плевать где, только найди. Не найдёшь – реку широкую ищи!

– Понял.

Я пытался выдерживать горизонтальную и вертикальную скорость, но безуспешно. Самолёт или терял высоту, или скорость. А запас по ним просто никакущий. И это несмотря на то, что один из двигателей ревёт на максимальных оборотах, пытаясь вытянуть искалеченную машину, как будто что-то не давало это сделать.

А в нормальных условиях… Я даже позволил себе вспомнить тот факт, что года четыре назад МС-21 прошёл сертификацию по нормам ETOPS-120[25]. Видимо хотели привлечь покупателей в западном полушарии… Хотя какие там покупатели. Венесуэла да Аргентина. Мексика уже десять лет как в пролёте, после истории с “Суперджетом”, хотя мечтать не вредно. Пока я пытался хоть как-то стабилизировать полёт, и даже преуспел в этом крайне сомнительном мероприятии, Виталя вдруг воскликнул:

– Есть полоса! Расстояние тридцать километров. Длина полосы пятьсот метров, для местной авиации. Долетим минут за двадцать. Я проведу на посадку.

– Сгодится! Меняем курс. – я схватился за трубку телефона и крикнул. – Внимание! Аварийная посадка, рассчётное время подлёта двадцать минут.

Виталя сообщил мне курс для движения к аэродрому, и я начал аккуратно поворачивать самолёт, что оказалось крайне нетривиальной задачей – самолёт практически не слушался сайдстика и не мог оперативно реагировать на команды пилота. Задержка конечно небольшая, всего полсекунды, но порой и их мало. И с “неплохим вариантом посадки”, даром что короткая полоса, тоже есть серьёзная проблема – даже если мы сядем на минимально возможной скорости, со всей механизацией, которой похоже, что не будет, раз у нас гидравлика меньше чем в полсилы работает, и реверсом единственного рабочего двигателя, всё равно можем выскочить за полосу. Нет, мы гарантированно выскочим за полосу. А вариантов как замедлить самолёт, если честно, существует не шибко много…

Стоп. Топливо. Оно самолёту уже не слишком понадобится, так что, придётся сливать.

– Виталь! Сливаем топливо.

– Понял.

Я выполнил контрольную карту для слива топлива и через несколько секунд загорелась лампочка сброса топлива.

– Остаток десять тонн… Остаток семь тонн. – Виталя голосом проговаривал остаток топлива, который оставался в баках самолёта, видимо чтобы меня не отвлекать от управления серьёзно побитой машины.

– При остатке пятьсот килограмм перекрывай клапана.

Этого топлива, даже с запасом, хватит нам и для посадки, и если потребуется горючка на какое-то время. Конечно, авиационный керосин не залить в бензобак машины, но кое-где кажется, можно применить эту чистейшую коммерческую фракцию нефти.

Я аккуратно вёл самолёт по подсказкам Витали, и в какой-то момент он скомандовал:

– Остаток полтонны!

Я перекрыл клапан сброса топлива, и послышалась следующая команда.

– Доворот на курс три пять шесть.

– Принято.

Стоило в последний раз довернуть, чтобы выйти на посадочню прямую, самолёт вдруг затрясся и начал клевать носом.

Я интуитивно дёрнул сайдстик на себя, и самолёт послушался, практически стабилизировав горизонтальный полёт. Это не помогло – через несколько секунд самолёт ушёл в пике.

– Да что не так с этой машиной?! – воскликнул Романевский. – Неужели?

“AIRSPEED LOW!” “AIRSPEED LOW!” – самолёт начал верещать, пытаясь предупредить нас об опасности.

Скорость самолёта упала всего до двухсот километров в час.

Я не знал, что ответить. Все ресурсы самолёта были исчерпаны. Оставалась только надежда на какой-то резерв, незначительный причём.

– Высота восемьсот десять метров! Скорость двести десять.

– Принято! Шасси не трогаем, не помогут.

– Всмысле?! Ты что, хочешь лишить нас единственного шанса вернуться домой?

– До полосы мы не долетим, так что, будем садиться в поле “на брюхо”. Может быть, выживем! Вперёд смотри!

Поле было чуть левее, и для этого пришлось довернуть, причём сильно, как самолёт клюнул носом и ушёл в пике, теряя высоту.

Дёрнув сайдстик на себя, самолёт с трудом удалось вывести в вертикальный полёт, но оставшаяся высота была всего метров сто.

– Открывай клапана сброса топлива! Выпустить шасси и спойлеры. Гасим скорость до предела.

“TERRAIN!” “TERRAIN!” – раздались сигналы о малой высоте, и следом классическое “PULL UP”.

– Спойлеры не выпускаются! Закрылки… Асинхронный выпуск. Закрылки правого крыла не выходят!

Самолёт ощутимо потянуло вверх, но только левым крылом, отчего начался сильный крен.

– Убирай к чёрту! Сейчас завалимся! – крикнул я

– Понял!

– Открыть клапана сброса топлива!

– Не успеем!

– Открывай!

– Чего?!

– Открывай, говорю! – повторил я, поняв, что первую фразу проорал по-немецки.

После пикирования скорость моментом скаканула до трёхсот километров в час. Высота была всего пятьдесят метров.

– Приготовься к удару! – крикнул Виталя, выламывая свой сайдстик в попытках поднять нос самолёта и одновременно не дать ему опрокинуться на правое крыло – закрылки почему-то перестали убираться.

Через секунду раздался сигнал остановки единственного рабочего двигателя.