Добавить В библиотеку
Стихотворения
Автор:
Жанр:
Год написания книги: 2014
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Прощёное воскресенье
Прощаю всех, кого простить нельзя,Кто клеветой мостил мои дороги.Господь учил: «Не будьте к ближним строги —Вас все равно всех помирит земля».Прощаю тех, кто добрые словаМне говорил, не веря в них нисколько.И, все-таки, как ни было мне горько,Доверчивость моя была права.Прощаю всех я, кто желал мне зла.Но местью душу я свою не тешил,Поскольку в битвах тоже не безгрешен, —Кого-то и моя нашла стрела.1992«Кому Господь благоволит…»
Евгению Мартынову
Кому Господь благоволит,Того Он забирает рано.И до сих пор во мне болитНезаживающая рана.Едва лишь вырвавшись на свет,Осталась музыка без звука.И недопетый твой куплетКуда-то спрятала разлука.Не много ты успел нам спеть.Но то, что спето, – не исчезнет.Оборвала внезапно смертьНа лебединой ноте песню.А ныне, словно на таран,Несется пошлость по экранам.И вряд ли светлый твой талантВписался б в этот хор бездарный.Ах, Лель… Какой была весна,Когда из сказки ты явился,Когда влюбленная странаЖдала тебя, как мать, у пирса.Я ставлю диск твой…Сколько летПрошло,Как сердце раскололось…И вновь я верю – смерти нет,Когда звучит твой чудный голос.1998Памяти мамы
Повидаться лишний разБыло некогда.Я теперь спешить горазд,Только некуда.Было некогда, стало некуда.Если можешь, то прости…Все мы дети суеты,Ее рекруты.Прихожу в твой дом пустой,Грустно в нем и тихо.Ставлю рюмочки на столИ кладу гвоздики.Сколько праздников с тобойМы не встретили.А теперь лишь я да боль.Нету третьего.Посижу и помянуОдиноко.Ты услышь мою вину,Ради Бога…1998«Нас старят не годы, а беды…»
Ане
Нас старят не годы, а бедыИ боль от нежданных утрат.И я выбираюсь из бездны,Боясь оглянуться назад.Господь иль судьба – я не знаю —Вернули надежду душе.Иду я по самому краюВ последнем своем вираже.И нету ни боли, ни страха,Ни прошлых обид и ни ссор.Хоть жизнь – как нежданная плаха —Означила свои приговор.Но я ничему не поверилИ даже не сбавил шаги.И лишь у спасительной двериЯ тихо сказал: «Помоги»…И руки к глазам твоим поднял,Почти умирая уже.И в это мгновение понял,Откуда надежда в душе.1999«Люблю пейзаж проселочных дорог…»
Люблю пейзаж проселочных дорогС их живописными изгибами,С белесой пылью из-под ног…Как жаль – всему приходит срок —Проселки под асфальтом сгинули.Но если вдруг в чужой странеЯ натыкаюсь на проселок,Вновь возвращается ко мнеБылая память дней веселых —С тверской рыбалкой поутру,Но чаще все ж – с грибным скитаньемИ с благодарностью костру,Когда гроза в лесу застанет…Люблю пейзаж проселочных дорог.Как жаль – всему отпущен срок.1999«Когда накатывают волны гнева…»
Когда накатывают волны гневаИ кажется, – любовь дает отбой, —Взгляни в глаза мне —И увидишь Небо,Которое венчало нас с тобой.И, если сможешь, – пересиль обидуИ сосчитай хотя б до десяти.Рассмейся или улыбнись для виду.И выдохнем друг другу мы —«Прости…»1998«В беде моя Россия много лет…»
В беде моя Россия много лет.Как жаль, что к властиБездари приходят.И нет уже доверия в народеНи к тем, кто лыс,Ни к тем, кто слаб и сед.Неужто так Россия оскуделаНа умных и порядочных людей,Что все мы возле избранного телаДолжны мириться с участью своей?Прощай, страна, дарившая когда-тоБессмертные дела и имена.В позоре нашем ты не виноватаИ в бедности вселенской не грешна.Но где тот бунт – крутой и беспощадный,Бунт разума и совести людской?Могу ответить я одной строкой.Но, к сожаленью, текст мой – непечатный.1998«В дружбе нет ни титулов, ни званий…»
В дружбе нет ни титулов, ни званий,Все мы перед ней навек равны.Старый друг остался прежним Ваней,Хоть надел с лампасами штаны.Я издал уже немало книжек,Чем, признаться, бесконечно горд.Только без друзей бы я не выжилВ самый тот невыносимый год.И в далеком городе Бат-ЯмеМишка Резник – бывший замполитПод матросской лентой в древней рамеНаше детство бережно хранит.Разбросала нас судьба по странам,Раскидала наш гвардейский класс.Как к ненастью в батьках ныли раны,Так в разлуке ноет дружба в нас.1999«Как жаль, что мы не подружились…»
Юрию Левитанскому
Как жаль, что мы не подружились…Но дружбе не присущ аврал.Ты был похож на старый «Виллис»,Который все дороги брал.И наш подъем ты б смог осилить,Где замыкался общий круг.Но я уехал из России,А ты ее покинул вдруг.Я прилетел с тобой проститься.И запоздавшие словаУже могли и не случиться,Поскольку смерть всегда права.Но вопреки ее запретамЯ нарушаю твой покой.Не запретишь дружить поэтамХотя б единственной строкой.«Вы полагаете…»«Да, полагаю…»1999«Звоню друзьям…»
Звоню друзьям.Они все на приеме,Где президент,Охаянный страной,Внушал им навести порядокВ доме,Поскольку сам то болен,То хмельной.Не получилась праздничнойТусовка,Хоть собрались не слабые умы.Но, видно, стало очень им неловкоЗа этот пир во времена чумы.И стыдно стало, что в такое время,Когда народ измучился от бед,Они не разделили боль со всеми,А поделили с Ельциным фуршет.Простите их… Они слегка зазнались.Погрязли, забурели, обрели…И жизнь других —Для них такая ж малость,Как в ГКО пропавшие рубли.1999«Наше время ушло…»
Наше время ушло…Это мы задержались,Потому что Россия без нас пропадет.Мы свободой уже допьяна надышались.И не раз заслоняли ее от невзгод.И да будет счастливым грядущее время!А когда нас не станет,Не делайте вид,Будто не было нас…В землю брошено семя.Собирать урожай вам еще предстоит.Наше время ушло…Мы чуть-чуть задержались,Потому что с себя не снимаем вину.Как мое поколенье унизила жалость,Так унизили бедностью нашу страну.1998«Мне всегда бывает грустно…»
Мне всегда бывает грустноОбмануться в тех, кто мил.И жалеть, что рано чувстваПеред ними обнажил.Но уж так пошло издревле —Человек то раб, то князь.И ответом на доверьеМожет вспыхнуть неприязнь.От похвал или оваций,От удач, идущих вверх,Кто-то в зависть мог сорваться,Ибо свет его померк.Это все смешно и грустно,Потому что суета.Я доплыл уже до русла,Где покой и красота.Где все страхи беспричинныПеред вечностью Творца.И где годы – как песчинкиИль цветочная пыльца.Но подводит нас натура,Человеческая суть.Мы живем с упорством тура —Хоть кого-то, но боднуть.1999Тверская хроника
Еще весной мы сняли эту дачу.Лес у дороги, речка за окном.И к тем красотам Бог послал впридачуТвое соседство…Но о нем потом.Наш старый дом был окружен сиренью.И цвет ее так шел твоим глазам.Но, видно, ты была не в настроеньи,Когда об этом я тебе сказал.И ничего меж нами не случилось.Посередине радости и злаМоя душа от прошлого лечилась,Твоя душа грядущего ждала.Но помню я, как в первый день июляМы в лес вошли… И птицы пели нам.Там будущее мы твое вернулиИ честно поделили пополам.Как странно, но две спелых землянички,Что ты мне положила на ладонь,Как будто бы две вспыхнувшие спички,В нас разожгли невидимый огонь.И в том огне, спасаясь от былого,От бед его, коварства и утрат,Я произнес единственное слово.И никогда не брал его назад.1995Московская хроника
Я ехал на троллейбусе от Сокола.Стоял июль и мучила жара.Вдруг ты вошла и тихо села около,Как будто мы расстались лишь вчера.Но мы друг друга так давно не видели!Я в эту встречу впал, как в забытье.И долго брал билеты у водителя,Чтоб как-то скрыть волнение свое.Мы вскоре вышли около метро.Нас встретили цветочные завалы.Старушка там ромашки продавала —Их было непочатое ведро.И вспомнил я то радостное лето,Когда мы жили в устьенской избе.Такие же роскошные букетыЯ прямо с поля приносил тебе.И это я ведро опустошил.И всю охапку полевых ромашекК твоим глазам я на руки сложил,Как память встреч и ожиданий наших.Ты улыбнулась на мою забаву.Но взгляд твой был – как затаенный крик.И я подумал:«Мы как два составаНа полустанке встретились на миг».И разошлись.Но каждый год в июлеСтоят ромашки на моем окне.Они меня в былое не вернули,Но берегут минувшее во мне.1995Позднее признание
В неизбытом том десятилетьеНаше слово с делом разошлось.Потому не верили нам дети,Потому и души были врозь.Жили мы то горько, то лукаво,Думая: иного счастья нет.И, по сути, не имели праваБыть примером для идущих вслед.И мирились с тем, что было плохо,Позабыв о совести своей.Но смотрела нам в глаза эпохаЧистыми глазами сыновей.Время нам приписывало смелость.И, пред ним испытывая страх,Очень уж нам выглядеть хотелосьПодлинными в собственных глазах.1994«Ты сказал мне…»
Ты сказал мне,Что превыше дружбыНет на этом свете ничего.И добавил, улыбнувшись грустно, —«Потерял я друга своего…Он всегда был рядом в час тяжелый.И на болтовню не тратил пыл.С виду крепкий, как осенний желудь,Он таким и в нашей дружбе был.Скольких я потом из сердца выгнал,Сравнивая с корешем моим.Он умел дружить и жить без выгод,Потому и стал незаменим…»1999«Президенты сменяют друг друга…»
Президенты сменяют друг друга.Только жизнь наша без перемен.Все никак мы не выйдем из круга,Не поднимем Россию с колен.Как жилось моим сверстникам трудно,Так и дальше придется им жить.Президенты сменяют друг друга,Продолжая былому служить.И с усердьем бюджет наш латают,Как латает портниха штаны.Мы сбиваемся в легкие стаиВ ожидании новой весны.И она в свое время приходит,Растянув журавлиную нить.И, пока есть надежда в народе,Может все он понять и простить.1999«На скалах растут оливы…»
Ане
На скалах растут оливы.На камне цветут цветы.Живут средь камней олимы[1],Как рядом со мною – ты.Я твой нареченный камень.Крутой и надежный грунт.Попробуй меня руками,Почувствуешь, как я груб.Но весь я пророс цветами.И нежностью их пророс.Со мной тебе легче станетВ минуты ветров и гроз.Я твой нареченный камень,Согретый огнем любви.Когда же мы в бездну канем,Ты вновь меня позови.1998Восьмидесятые годы
Я принял штурвал журнала «Юность». 1981 год
Характер
У мужчины должен быть характер.Лучше, если тихий,Словно кратер,Под которым буря и огонь.У мужчины должен быть характер,Добрый взглядИ крепкая ладонь.Чтобы пламя сердце не сожгло,Можно душу отвести на людях,Лишь бы в сердце не копилось зло.У мужчины должен быть характер.Если есть —Считай, что повезло.1980Пока заря в душе восходит…
Любовь не только возвышает —Любовь порой нас разрушает,Ломает судьбы и сердца…В своих желаниях прекрасна,Она бывает так опасна,Как взрыв, как девять грамм свинца.Она врывается внезапно,И ты уже не можешь завтраНе видеть милого лица.Любовь не только возвышает —Любовь вершит и всё решает.А мы уходим в этот пленИ не мечтаем о свободе.Пока заря в душе восходит,Душа не хочет перемен.1983Этюд
А. Алексину
Мне с летом расставаться жаль.С его теплом,Цветами поздними.Необъяснимую печальТаят в себеКрасоты осени.Не слышно птичьих голосов.И небеса —Как парус стираный.Прохладный малахит лесовЯнтарной грустью инкрустирован.Над полем мечутся ветра.Я запасаюсь солнцем на зиму.И всё во мне:Печаль костраИ вздох листвы,Летящей на землю.1983«Срывают отчий дом…»
Срывают отчий дом.Как будто душу рушат.Всё прошлое – на слом.Прощаемся с минувшим.Прощаемся с собой,Ведь столько лет послушно,Как маленький собор,Хранил он наши души!Всю жизнь мы жили в нем,Беду и радость знали.Охвачены огнемМои воспоминанья.Как жаль, что довелосьДожить до дня такого…Отец не прячет слез.Застряло в горле слово.И дом в последний разГлядит на всех незряче.То ли жалеет нас,То ль о минувшем плачет.1982«Сандаловый профиль Плисецкой…»
Сандаловый профиль ПлисецкойВзошел над земной суетой,Над чьей-то безликостью светской,Над хитростью и добротой.Осенняя лебедь в полете.Чем выше – тем ярче видна.– Ну как вы внизу там живете?Какие у вас времена?Вы Музыкой зачаты, Майя,Серебряная струна.Бессмертие – как это мало,Когда ему жизнь отдана!Во власти трагических судебВы веку верны своему.А гения время не судит —Оно только служит ему.Великая пантомима —Ни бросить, ни подарить.Но всё на Земле повторимо,Лишь небо нельзя повторить.Сандаловый профиль ПлисецкойНад временем – как небеса.В доверчивости полудетскойОмытые грустью глаза…Из зала я, как из колодца,Смотрю в эту вечную синь.– Ну как наверху Вам живется? —Я Лебедя тихо спросил.1982«Среди печали и утех…»
В. Амлинскому
Среди печали и утех,Наверно, что-то я не видел.Прошу прощения у тех,Кого нечаянно обидел.Когда бы это ни случилось —Вчера лишь иль давным-давно,Ушла обида иль забылась, —Прошу прощенья всё равно…Прошу прощенья у любви —Наедине, не при народе, —Что уходил в стихи свои,Как в одиночество уходят.И у наставников своихПрошу прощенья запоздало,Что вспоминал не часто их,Затосковал, когда не стало.А вот у ненависти яПросить прощения не стануЗа то, что молодость мояЕй доброту предпочитала.Не удивляйтесь, что сейчас,Когда судьба мне время дарит,Прошу прощения у вас.Но знаю я: последний часОбычно не предупреждает…1983Сыновья
Наивные акселераты,Смешные наши малыши!Они, наверно, втайне рады,Что батек в росте обошли.Мы были в их года пожиже —Война, разруха, недород.Тогда нам впору было б выжитьОт тех харчей, от тех невзгод.Смотрю на сына – и пугаюсь:Что ждет их в этом мире гроз?Он так доверчив, словно аист,Что нам с тобой его принес.1983«Друг познаётся в удаче…»
О. Комову
Друг познаётся в удачеТак же, порой, как в беде, —Если он душу не прячет,Чувства не держит в узде.Друг познаётся в удаче.Если удача твояДруга не радует – значит,Друг твой лукав, как змея.Или же горькая завистьРазум затмила его,И, на успех твой позарясь,Он не простит ничего.Он не простит… Но иначеСкажет об этом тебе.Друг познаётся в удачеБольше порой, чем в беде.1982Давнее сновидение
Снова мы расстаемся с тобою.За окном опускается ночь —Со слезами, с надеждой и болью,С невозможностью чем-то помочь.Нам в разлуке не будет покоя.Как же слезы твои солоны!Слишком коротко счастье людское,Слишком редки прекрасные сны.Посреди самолетного громаЯ впервые подумал о том,Что Земля потому так огромна,Что в разлуке на ней мы живем.1983Баллада о любви
– Я жить без тебя не могу.Я с первого дня это понял…Как будто на полном скакуКоня вдруг над пропастью поднял.– И я без тебя не могу.Я столько ждала! И устала.Как будто на белом снегуГроза мою душу застала…Сошлись, разминулись пути.Но он ей звонил отовсюду.И тихо просил: «Не грусти».И тихое слышалось: «Буду».Однажды на полном скакуС коня он сорвался на съемках…– Я жить без тебя не могу, —Она ему шепчет в потемках.Он бредил… Но сила любвиВновь к жизни его возвращала.И смерть уступила: «Живи!»,И всё начиналось сначала.– Я жить без тебя не могу… —Он ей улыбался устало.– А помнишь, на белом снегуГроза тебя как-то застала?Прилипли снежинки к виску.И капли грозы на ресницах…Я жить без тебя не смогу.И, значит, ничто не случится.1982Прости, солдат
Среди сотен писем это письмо, словно фронтовой треугольник, обожгло материнской болью. «Нам с отцом вырвали заживо сердце, – писала мне из украинского села Брянка Мария Николаевна Селиванова. – Наш сын Володя погиб в Афганистане. Его похоронили в ста пятидесяти метрах от нашего дома на старом кладбище. Очень тяжко хоронить детей в таком возрасте. Пусть никому не придется испытать эту муку… Я Вас попрошу, если Вас не затруднит моя просьба, – напишите стихи за моего сына Володю и пришлите мне. Простите, может, что не так написала, но ведь это Ваша песня «Алексей, Алешенька, сынок…» Поэтому и обращаюсь к Вам с материнской просьбой…»
Впервые я писал горькие стихи для одной-единственной женщины, матери неведомого мне Володи, ни на минуту не забывая о других матерях, не дождавшихся своих детей с полей сражений.
Он возвращается домойИз прошлой жизни, из разлуки.Но край родной окутан тьмой.И красок нет, и смолкли звуки.Вслед за молчанием егоПылит печальная дорога…Но он не видит ничегоИз оцинкованного гроба.Прости, солдат, что отчий домСогреть тебя не может в холод.Прости за то, что мы живем.Тебе бы жить – ты был так молод.Блеснет закатный луч в окне.Зашелестят в саду ракиты.О, сколько ныне по странеТаких вот холмиков нарыто.Не дай, Отчизна, умолчатьИ этим матерей обидеть.Они идут сынов встречать,Чтоб никогда их не увидеть.Мы всем им воздадим сполнаЗа боль, за мужество и доблесть.Но не стихает в нас винаИ всё больнее наша совесть.Не знаю, у кого спросить,Не знаю, как себе ответить:Доколе будет голоситьЗемля моя по нашим детям?!1986Жалею зверей
Жалею зверей в зоопарке,И в цирке мне жалко зверей.Как люди на зрелища падки!Когда же мы станем добрей?И лев уже ходит под кличкой,Барьер на манеже берет.И царскую гордость публичноМеняет на бутерброд.А некто, войдя к нам в доверье,Устроил аттракцион:И в пасть онемевшему зверюСует свою лысину он.Лев нежно обходится с нею.И, занятый скучной игрой,Он кажется много умнее,Чем этот манежный герой.Жалею зверей в зоопарке.У неба украденных птиц.Вон той молодой леопардкеВсё хочется клетку открыть.Не терпится выйти на волю,Вернуться в былую судьбу.Но приступы гнева и болиВесьма забавляют толпу.Ей дети бросают конфетки.Наверно, жалеют ее.За что красота эта в клетке?!И в чем провинилось зверье?Я взглядом встречаюсь с гориллой.В глазах у гориллы упрек:«Я предков тебе подарила,А ты нас в неволю упек».И вдруг осенил меня предокПечальной догадкой своей:«Ведь им безопасней из клетокСоседствовать с миром людей».1982«За все несправедливости чужие…»
Л. Бадаляну
За все несправедливости чужиеНесу вину сквозь память и года.За то, что на одной планете живыЛюбовь и боль,Надежда и беда.Я виноват, что не промолвил слова,Которое могло всё изменить:Вернуть любовь —Кто в ней разочарован,Вернуть надежду —Если нечем жить.Будь проклято несовершенство мира —Наш эгоизм и слабый мой язык.Прошу прощенья у больных и сирыхЗа то,Что яК вине своей привык.1982Встреча в Дюссельдорфе
Из-за синего дымаСмутно видится зал.Я с веселостью мимаЖестом что-то сказал.Начинается диспут.Двести немцев и я.В их записки я втиснут,Будто в груду белья.В этом ворохе беломМне нетрудно пропасть.Но охота быть смелымИ поёрничать всласть.Но вдруг рядом с собоюЯ увидел глаза.Как на службе в собореЗаглянул в образа.Эх ты, карее чудо,Европейская спесь.Почему и откудаОказалась ты здесь?Полушепотом русскимТы успела сказать:Где-то там под ИркутскомТрое братьев и мать.А хотелось полегчеЖить в богатой стране.И подставила плечиТы чужой пятерне.Вышла замуж за немцаДевятнадцати лет.А куда было детьсяОт нужды и от бед!Сколько дней миновало,Сколько вырвалось слов…Долго боль остывалаОт разлук и оков.Твой супружник здоровыйГлаз не сводит с тебя.Ни единого слова,Не сердясь, не любя.Мы встречались глазами,Позабыв про него.И так много сказали,Не сказав ничего!Все вопросы осилив,На прощанье стоим.Ах, Россия, Россия!Сколько лет, сколько зим…Возле сердца Россия —Дотянуться нельзя.Не о том ли просилиНе чужие глаза?Руки тонкие виснут,Карий взгляд обречен.Правда, был еще диспут,Да не помню, о чем.1987Лермонтов и Варенька Лопухина
IОни прощались навсегда,Хотя о том пока не знали.Погасла в небе их звезда,И тихо свечи догорали.«Я обещаю помнить Вас…Дай Бог дожить до новой встречи…»И каждый день, и каждый часЗвучать в нем будут эти речи.Она его не дождалась,С другим печально обвенчалась.Он думал: «Жизнь не удалась…»А жизнь лишь только начиналась.IIОн ставит в церкви две свечи.Одна – за здравие любимой,Чтоб луч ее мерцал в ночи,Как свет души его гонимой.Свечу вторую он зажегЗа упокой любви опальной.И, может, пламя горьких строкЗажглось от той свечи печальной?Две горьких жизни…Два конца…И смерть их чувства уравняла,Когда у женского лицаСвеча поэта догорала.1980Хлеб
Трудно родится хлеб.Трудно хлеб достается.Тот, кто душою слеп,Может быть, усмехнется.И похохмит над тем,Как я, с достатком в доме,Хлеб суеверно ем,Крошки собрав в ладони.Это живет во мнеПамять о той войне…Горькие времена!Худенький мальчик, где ж ты?В сутки – лишь горсть зерна,Триста граммов надежды.Бабушка нам пеклаХлеб из скупой мучицы.Жизнь,Что давно прошла,В сердце мое стучится.Хлеб нас от смерти спас.Он и сейчас бессмертен…Всё настоящее в насЭтою мерой мерьте.1982«– Чужому успеху завидовать грех…»
– Чужому успеху завидовать грех… —Когда-то мне дед говорил.Прекрасная песня —Ведь это для всех.Спасибо тому, кто ее подарил.Чужая удача вам сил не придаст,Коль зависть вам душу горчит.И чей-то успех не обрадует вас.Простите, скорее он вас огорчит.Написан роман.Установлен рекорд.Не важно, что автор не ты.Над залом звучит гениальный аккорд.Он ждет и твоей доброты.1982Монолог старой женщины
Интернат для престарелых.Жизнь спокойна, без затей.Ни тебе мытья тарелок,Ни тебе очередей.Сон сменяется досугом.Старый друг прогулки ждет.Сколько можно вспомнить с другомОт ворот и до ворот!Обеспеченная старость,Уходящие года.Жизнь ушла иль потерялась —Не заметила, когда.Я не знаю, как случилось,Что при сыне при родномЯ сдана на чью-то милостьВ этот тихий, добрый дом.И, когда он приезжаетНавестить родную мать,Я молчу и, как чужая,Всё не знаю, что сказать.Но от мыслей непосильныхВновь меня бросает в жар.И подумалось о сыне:«Лучше б он не приезжал…»Обеспеченная старость,Уходящие года.Сколько их еще осталось,Без забот и без труда?А бессонница случится —От тоски иль от обид, —Вновь былое, словно птица,На подушку прилетит.Потому-то всё тоскливейОт внимания чужих.И в душе бушует ливеньНепролитых слез моих.Отлюбилось, отмечталось.Снова день в душе угас.Обеспеченная старость,Обеспечь забвеньем нас!1988«Весенний рябиновый запах…»
Весенний рябиновый запахТревожит мне душу порой.Хотел бы попасть я в твой замок,Да сердце забыло пароль.Запретная зона обидыНаш мир поделила опять.Уж лучше короткая битва,Чем снова в осаде стоять.1980«Это правда…»
Р. Чарыеву
Это правда:Чтобы долго жить,Надо чаще видеться с друзьями.Я всё продолжаю мельтешитьВстречами, поступками, стихами.Но однажды брошу все дела,Сяду в самолет Аэрофлота…Друг не ждал —Душа его ждала,Веря в неожиданность полета.Так же побросав свои дела,Соберутся милые мне люди.Около веселого столаМы о дружбе говорить не будем.Только память станет ворошитьТе слова, когда вернусь до дому.Не затем,Чтоб после долго жить, —Просто жить не стоит по-иному.1981Одиночество
Особенно тоскливы вечера,Когда ты в доме у себя, как пленница.Сегодня так же пусто, как вчера.И завтра вряд ли что-нибудь изменится.И это одиночество твоеНе временем бы мерить, а бессонницей.То книги, то вязанье, то шитье.А жизнь пройдет – и ничего не вспомнится.И все-таки однажды он придет.И сбудутся надежды и пророчества.Твои он губы в темноте найдет.И шепотом прогонит одиночество.1982Баллада об имени
Мы с ним случайно повстречалисьВ ташкентском аэропорту,Когда, погодой опечалясь,Чай смаковали поутру.Он был находчив в разговоре,И откровенен, и умен —Узбек по имени Григорий(В краю, где нет таких имен.)И я спросил его об этом,Откуда имя, мол, у вас?Он помрачнел и мне поведалСвой удивительный рассказ.– Меня отец назвал Сайяром,По всем законам стариныУзбекским именем, с которымЯ жил с рожденья до войны.А Гриша – это имя друга.То имя горестной вины…Я с ней прошел четыре круга,Четыре года той войны.У стен столицы утром раннимВ огне начавшихся атакЯ был контужен, Гриша ранен.Стрелок убит… И замер танк.Пробитый чуть ли не навылет,Он мог могилой стать для нас.Каким-то чудом Гриша вылез,Меня извлек и жизнь мне спас.А сам погиб…Сквозь боль и яростьЯ клятву дал тогда ему,Что если только жив останусь,То имя Гришино возьму.Чтоб долго жил он вместе с намиНа доброй родине моей.Чтобы о нем не гасла памятьВ глазах узбекских матерей.Когда в Москву я приезжаю,Я к другу верному спешу:Могилу в поле навещаю,К стене кремлевской прихожу.И вновь рассказываю Грише,Как мы живем в родном краю.И все мне кажется – он слышитИ речь мою, и боль мою.Узбек умолк, как после песни,В которой все слова горьки.– Он был земляк ваш —С Красной Пресни.И мы навек с ним земляки.1980Монолог Врубеля