Завещание волка

– Что ты, в самом деле! – Он вынул из кармана баллончик и потряс его. – Представь себе, что ты ирландский террорист.

Лифт остановился, створки раскрылись. Десятый этаж. Пустая площадка с кафельным полом. Неприятно гудят лампы дневного света. Ваха почему-то был уверен, что в тюрьме именно так гудят лампы.

Они вышли. Алхаз прислонил носилки к стене, посмотрел на Ваху и поправил на его голове белую шапочку.

– Стой здесь, – шепнул он и медленно зашел за угол. Вот сто девяносто девятая квартира. Дверь обита дорогой кожей, позолоченная ручка сверкает, как солнце. Электрощиток без замка. Это хорошо. Можно сказать, полдела сделано. Алхаз приблизился к щитку, открыл железную дверку и отключил рубильник, подающий электричество в квартиру. Через секунду он уже был у двери лифта.

Они замерли, ожидая, когда хозяин квартиры откроет дверь и подойдет к щитку. Алхаз крепко сжимал в руке баллончик. Ладонь его вспотела, и баллончик все время норовил выскользнуть. Ваха прислонился к стене, снял очки и сунул их в карман.

– Может, его нет дома? – с надеждой спросил Ваха, на что Алхаз сунул ему под нос кулак.

И тотчас они услышали, как клацнул замок в двери. Алхаз приподнял руку с баллончиком и застыл. Послышались шаги. Затем гулко, как барабан, загремела дверца электрощитка. Щелкнул рубильник. Для Алхаза это была команда к действию. Он быстро вышел из-за угла, вытянув руку с баллончиком вперед, словно это был пистолет. Кирилл в банном халате и тапочках, с помятым от сна лицом стоял перед щитком, с удивлением глядя на «офтальмолога». Раздалось шипение. Мощная струя с сильным запахом хвои вырвалась из сопла. Алхаз смело шел вперед, твердо убежденный в том, что Вацура вот-вот рухнет на пол. Но объект похищения лишь слегка отвернул лицо в сторону. Памятуя о необходимости брызнуть ирландским препаратом прямо в нос, Алхаз приблизился к Кириллу едва ли не вплотную.

Странно: запахом хвои уже провоняла вся лестничная площадка, словно события разворачивались где-нибудь в сибирской тайге; ароматная струя уже начала слабеть, а Вацура все еще держался на ногах. Мало того, он не позволил Алхазу пустить струю себе в ноздри, и легким ударом выбил баллончик из его руки. После чего Алхаз испытал самые острые и неприятные ощущения своей жизни. Мощный удар кулака отбросил его к противоположной стене. С опозданием поняв, что продавец террористического оружия подсунул ему обыкновенный хвойный дезодорант, Алхаз попытался укрыться в кабине лифта, но как назло налетел на носилки. Падая вместе с ними, он почувствовал унизительный удар ногой по ягодицам. Ваха уже ломал двери лифта, пытаясь броситься в шахту и покончить с собой. Двери не открывались, и он принялся биться в них головой.

– Ребята, – сказал Вацура, затягивая пояс халата потуже. – Что-то я вас не понимаю. Зачем вы это делаете?

Он приближался, и в его движениях не было никакой агрессии. Тем не менее, как только створки лифта раскрылись, Ваха ввалился в кабину. Алхазу кинулся за ним следом, но снова задел носилки и полетел в кабину головой вперед. Створки закрылись. Загудел мотор.

– Сволочь, – тихо прошептал Алхаз, вытирая кровь с разбитых губ. – «Голову на отсечение»! Сто долларов отдал!

Ваха молчал. Глаза его были наполнены ужасом. Он стянул с головы шапочку и вытер ею лицо.

– Говорил тебе, – произнес он, – к ваххабитам идти надо.

– Я жить хочу, – очень просто и сердечно ответил Алхаз.

– Тогда, может, ну его на фиг? – осторожно предложил Ваха.

Алхаз сплюнул под ноги тягучей кровавой слюной и пробормотал:

– Скажем этому монголу, пусть двадцать тысяч выкладывает.

– А лучше тридцать. Если откажется – нам лучше.

Они вышли из лифта и, глядя под ноги, торопливо прошли через холл.

– Ну? – крикнула им вдогон фиолетовая старушка, не поленившись выйти из своей будки. – Как здоровье пациента?

– Ложный вызов, – не оборачиваясь, ответил Алхаз.

Глава шестая. Институт ихтиофауны

Уже стемнело, и вода казалась черной, словно смола. Сунув волосатые руки в карманы белых брюк, Линчо вышагивал по резиновому коврику, который словно рамка, обрамлял бассейн. Его душу разрывало двоякое чувство. С одной стороны, он чувствовал себя руководителем важного дела, ощущал приятный груз ответственности и был убежден, что последнее слово останется за ним. Но с другой стороны, он никак не мог набраться храбрости и сказать Мэнгри о новой неудаче, которая постигла торгашей.

Как было обусловлено, Линчо позвонил похитителям в седьмом часу вечера, чтобы договориться о передаче Вацуры. Но то, что он услышал, повергло его в уныние. Сначала из трубки раздавалось невнятное чавканье, причмокивание, а затем чей-то пьяный голос с ужасным акцентом произнес:

– Мы все сделаем зэ дэй афтер томорров. Понял? Зэ дэй афтер томорров[1 - На ломаном английском – послезавтра.]. Врубился, чурка нерусская? Но снова нужны бабки. Мани, мани давай…

Потом из трубки донесся звон стаканов, что-то упало, и послышалась непереводимая ругань. Линчо загрустил, хотя перед Мэнгри старался делать вид, что все идет по плану. Что ему оставалось делать? Искать новых похитителей? А была ли гарантия, что новые окажутся лучше прежних?

Юля, которой была поручена организация перевозки дельфинов, не в пример похитителям оказалась добросовестной и неутомимой. Источая жизнелюбие и оптимизм, что лишало Линчо рассудка, она с легкостью преодолевала встающие перед ней проблемы. Опережая графики, она получила у руководства института пропуска и повела Линчо и Мэнгри выбирать понравившиеся особи.

Мэнгри демонстрировал свою безучастность и с видом дегустатора потягивал местное пиво, в то время как Линчо придирчиво смотрел на аспидную поверхность воды. Время от времени бассейн словно вставал на дыбы, вода взрывалась фонтаном, и к темнеющему небу устремлялась живая торпеда. Блеснув в свете заходящего солнца черной, будто лакированной кожей, дельфин поворачивался в воздухе и с шумом падал в воду.

«Почему Мэнгри ни о чем меня не спрашивает?» – думал Линчо, глядя на свои мокрые брюки.

– Прекрасный экземпляр, – ненавязчиво рекламировал товар грустный бородатый ихтиолог, облаченный в резиновый комбинезон.

Выставив кривую ногу вперед, Линчо в задумчивости чесал щетину, потом теребил шнурок на косичке и, скривив лицо, отрицательно качал головой.

– Какой-то он… кривобокий.

– А мне кажется, что очень даже стройный, – возразила Юля. – Ой, смотрите! А вот еще! Ка-а-акой красавец!

Из воды в небо опять взмывал дельфин, сделал сальто, словно позируя, и снова окатил водой Линчо.

Мэнгри все чаще поглядывал на ихтиолога. Жуя соленые орешки, он склонял голову то влево, то вправо, оценивая тонкий силуэт его фигуры.

– Нам нужно, чтобы, во-первых, он был спокойным, – высказал неожиданное требование Линчо, снимая с себя мокрую насквозь рубаху и выжимая ее.

– Спокойный – это еще не признак хорошего здоровья, – перевела Юля слова ихтиолога.

– Очень верная мысль, – попытался поддержать тему Мэнгри, но ихтиолог вдруг прыгнул в воду, несколько раз нырнул и, наконец, появился на поверхности бассейна вместе с дельфином. Ухватившись за плавник, ихтиолог заскользил по воде со скоростью сторожевого катера.

– Как вам этот экземплярчик? – крикнул он.

– По-моему, он слишком буйный, – с сомнением произнес Линчо и как бы невзначай посмотрел на Мэнгри.

– Вот и хорошо, что буйный, – с мягкой настойчивостью произнес Мэнгри. – Зато можно быть уверенным, что не подохнет по дороге. Не будет проблем с эпидемической службой.

«А ведь он прав, черт подери», – подумал Линчо и махнул рукой:

– В загон его!

Ихтиолог выбрался на бордюр бассейна, взял ведро с мелкой рыбой и, подкармливая дельфина, заманил его в мелководный загон, огороженный решеткой.

– Второго выберем завтра, – решил Линчо.

– И полетишь ты, малыш, в далекую Южную Америку, – сказала Юля, присев на корточки у края загона.

Малыш шлепнул мощным хвостом по воде, подняв тучу брызг.

– Как я вам завидую! – мечтательно произнесла Юля, глядя на мокрые брюки Линчо. – У вас удивительная профессия. Вы омолаживаете землю. Вы даете ей дышать. Наверное, для этого нужны огромная воля и терпение?

– В общем, да, – не совсем уверенно ответил Линчо.

– Мы заберем его сегодня, как стемнеет, – сказал Мэнгри ихтиологу.