Ru.Teens

Я резко закрыл дверь. Во красавчик! Не буду мешать парням. Пойду на поиски алкоголя. Не могли же они все десять выпить? На середине пути по квартире меня что-то хватает за ногу. Я замахиваюсь, чтобы ударить, как вдруг вижу еле заметные очертания девушки, которая стоит на четвереньках.

–Воды. Воды…

–Ну и накидалась же ты сестра. Встать то сама можешь?

–Воды…

–Ладно, щас принесу. Не стони.

Захожу на кухню. Спейсбрендщики пьют с локтя виски под монотонную читку «Грязного Луи» из портативной колонки. Они прописывают мне 5 штрафных стопок за пропущенное время, аргументируя тем, что только так я нагоню их. После третей я забываю о той нуждающейся, да и о другом остальном. Дальше всё было как во сне… Мы убийственно угарали, что-то сломали и подожгли. Кого-то лапали. Меня хватило не на долго. Все свои силы я потратил на разговор с Ливановым о поставке ему алкоголя. Когда слов уже не хватало, а внутри чуялась подступающая рвота, я выпил два стакана воды и подумал про себя: «Профит жить в центре. В центре вся движуха!» – обнял стенку, соскользнул в синее болото и потерял себя в нём.

После этой ночи мой телефон пополнился новыми номерами. Добавились друзья ”вк” и подписчики в ”Инстраграм”. Я стал частью этой тусовки. Я и сам стал этой тусовкой. Каждую неделю вписка. Пьяный Макс орал мне: «Главный принцип наших вписок – каждая последующая, лучше предыдущей!» Мы чередовали бары с квартирами, квартиры с ресторанами. Как молодые гусары выносили из заведений наполненные стекляшки и пили до дна, разбивая пустые сосуды об твёрдый асфальт. Я орал Максу в ответ: «Спонтанность – лучшее из незапланированного!»

Мы ввязывались в драки, случайно заходили в разные неформальные места (мошились в "Плавучем доке"), наводили шорох на трезвых в «Макдональдсе», ломали всё, что можно сломать, прибегали к безумному юношескому вандализму. Я влюбился в один момент, когда в дубель пьяный, с дымящейся сигаретой, обассывал «Мерседес», припаркованный возле "Террасы". Другие моменты запомнились мне не так сильно или я вообще их не помнил.

Это была классика. Классика хулиганства. Нам можно было делать всё!

Безумие длилось только на выходных. На своей рабочей пятидневке я был занят двойной работой. В школе я скатывал домашку на переменах, на уроках прорешивал ЕГЭ-шные задания репетиторов, списывал у Яры самостоятельные, выезжал на контрольных за счёт своего местоположения. Через меня проходило большое количество ответов. У меня была возможность выбирать наиболее правильные.

С друзьями я не сводил общение на нет, как они могли подумать, я просто дал им и себе отдышаться, ведь то, что мы почему-то стали вести себя не как раньше по отношению друг к другу, можно было назвать застоем нашей дружбы, а, впрочем, у каждого свои заботы. На дружеское: "Привет!" – я отвечал взаимностью, а вот на: "Можешь помочь, тут срочно", – я холодно отнекивался, ссылаясь на занятость. А занят я был прилично и не только на переменах между уроками. Проводил математические расчёты (хоть в чём-то матетематика пригодилась) в своём блокноте: вычислял средний недельный заработок, рассчитывал количество бутылок для разных партий, прикидывал кому можно завысить цену, а кому нет. Пытался выжать максимальную прибыль, ведь после первой крупной партии для "SB" деньги полились рекой. Я продавал уже не поштучно, а занимался оптовой торговлей. Благодаря Ливанову обо мне узнали многие в городе, в том числе и из 2 лицея. Лицеистка, дочь депутата Гудзь вышла на меня и заказывала большими партиями «Хеннесси» для своих элитных девичников. Я не успевал увозить со склада ящики как мне писали новые люди со срочными заказами, за маленькие я уже не брался. За 2,5 недели напряжённой работы я заработал более 60 тысяч. Алик пророчил мне будущее отца. Успех кружил мне голову.

Я был VIP гостем на каждом «SB». Ко мне подходили и знакомились, респектовали. Я чувствовал вкус дешёвого алкоголя, настоящих денег и растущей популярности. И чем больше я приближал к себе "успех", тем дальше стала отдаляться от меня Кристина.

На следующей день после той адовой вписки у Марины я поехал к ней и признался в любви. Ступил такой нахальный, покоробленный и мятый перед её порогом, с одной розой в руке. Она растрогалась. Я встал на одно колено и от растерянности начал говорить первое, что приходило в голову. Я тараторил и останавливался, делая паузы, стыдясь своего бедного языка. Она прервала меня, взяла мой цветок и нежно поцеловала. В ту секунду я был самым счастливым человеком на свете. Она и я. Как две стихии: огонь и вода. Слились воедино. По телу пробежал леденящий холод. Потом резко наступил жар. Вместе эти два ощущения породили истинную любовь. Я посмотрел в её ангельские глаза и в моей душе что-то перевернулось. Она потушила мою пошлость. Моя душа трепетала и мысли были только об одном. Быть с ней. Создать комфорт вокруг неё. Заботиться. Я обращался с ней, как с редкой вазой с самым тонким хрустальным плетением. Даже не представлял другую на её месте.

Всю первую неделю мы ходили за руку по осенним паркам. Я сводил её в театр, и там мы не расцеплялись. Мне нужен был только её взгляд, мне важен был каждый её поцелуй. Мы ужинали вместе с моей бабушкой и мило беседовали часами. Я заражал её своим чувством юмора. Настоящее счастье поселилось в моей душе. От неё пахло лилиями и любовью.

Потом времени стало катастрофически не хватать. Бизнес, учёба, она. Я звонил ей, но встретиться не мог. Только на выходных и то на 1,5 часа. Моё время стоило денег – дни я проводил в разъездах из точки «А» в точку «В». Она огорчалась и местами сильно злилась, что я мало провожу с ней времени. Я правда не мог. Присылал ей курьерской службой огромные букеты роз, суши, плюшевых медведей. Мне хотелось оттянуть немного её томительное ожидание. Я не мог жертвовать денежным делом ради любви, потому как бизнес не знает чувств.

Она начала меня ревновать из-за появившихся фоток в “Инсте”, где я стоял за барной стойкой в окружении танцовщиц «Go-go». Мне было трудно обьяснить ей, что это был всего лишь рабочий момент. Она выставляла меня бабником, хотя моё сердце принадлежало только ей. Мы впервые столкнулись с непониманием. Я не выдержал и приехал к ней. Она отвесила мне неженскую пощёчину и закрыла дверь, даже не стала слушать.

Я разочаровывался и всё быстрее ждал приближения субботы – посиделка со своими ребятами поможет мне отвлечься. Выпить не помешает.

Ваня не приехал, сославшись на появившиеся дела, а Макс стал моим вторым разочарованием. С ним до этого мы пили водку на брудершафт, обсуждали с разных (научных, житейских) сторон девушек, спорили на счёт существования Бога и пытались найти истину в сложном через простые действия. Теперь всё это он делал с Мусиным – крутым фриком из лицея, который был баснословно богат и покрыт татухами. На пальцах у него набито "Drop Dead", на тыльной стороне кисти лицо шута, на шее лицо девушки в маске. В ушах тоннели. Этакий Оливер Сайкс на минималках, выросший на общественных штампах и сломавший их. Он тупо ложил хер на общественность и был обсуждаем за своё поведение: вытирал палтинниками кроссовки, при всех мог растоптать свои очки ”Gucci”, шлёпнуть по жопе любую девку.

После совместной тусы на "SB" у нас произошло слияние, и Мусин с Гудзь идеально вписались в нашу компашку. Только после того как я понял, что Максу теперь интереснее с ним, я пожалел, что позвал лицеистов тогда… Но они же деньги. Большие…

В конце октября меня позвала лицеистка Титюнова на вписку в честь закрытая 1-й четверти. Она сказала, что там будет Кристина и парни из "SB", и остальные наши. Первым делом, я спросил сколько нужно бутылок, но она сказала, что у них есть. Было плевать на бабло уже. Я не терял надежду помирится с Кристиной, её недельное молчание меня пугало. Сильно. В голове ещё крутилась мысль о том как бы споить этого Мусина и заобщаться по душам с Максом. Наверно, из-за этих двух людей я поехал, бросив больших клиентов, на Проспект Кирова, 27 в маленькую снятую на ночь хрущёвку.

На вписке Кристина сидела со своими девочками, Макс что-то оживлённо рассказывал Мусину и Ливанову. Я сидел на диванчике и опрокидывал стопку за стопкой "5 Озёр". Я сильно волновался и решил, что пока достаточно не выпью – разговаривать не пойду. Перебрав, я подошёл к Кристине, она посмотрела на меня, как на дерьмо. Я вежливо попросил её выйти и поговорить со мной. С четвёртого раза она согласилась. Мы сели за грязный от пепла белый стол напротив друг друга. Первым делом я достал сигареты: прикурил сначала ей, потом себе. Пьяное волнение не рассасывалось. Я выпустил клуб дыма.

-Кристина. Мне… Мне очень жаль, что так получалось…

–И?

–Прости меня. Все эти последние 2 недели я был занят. И никак не мог уделить тебе времени, но я думал о тебе.

–Я видела, шлялся по клубам. Опять этот твой трёп начинается.

–Кристина, послушай… Давай забудем это. Любовь стоит дороже бизнеса. Давай начнём всё сначала?

–Нет!

–У нас же так хорошо всё начиналось. Только вспомни! Тебе же было хорошо со мной.

–В том то и дело, что было. Сейчас у меня появилась молодой человек.

–Что??? Как??? Кто это?

–Это уже не важно, мне не о чем с тобой разговаривать больше.

–Почему?

–Потому что ты конченный алкаш и бабник. Мне рассказали о твоих прошлых девушках, как ты им изменял.

–Крис! С тобой у меня всё ина…

Не успел я договорить слово, как меня оборвал оглушительный удар в глаз из ниоткуда. Моё сознание рухнуло вместе со стулом под стол. Забасил голос Ливанова.

–Ты чё, сука, думал меня наебать, думал я паль не смогу отличить от оригинала? Как ты конкретно наебал мен, обмудок!!! – он добавил мне с ноги в живот. -Ты мне за всё ответишь, тварь!

Я непонимающе лежал на полу. Чёрный экран с левой стороны. Смотрел на происходящее правым закатывающимся глазом. Прибежали ребята и стали оттаскивать от меня Ливанова, которой обрушал на меня грохот зверских ударов.

Я резко перешёл в гостиную. Кристина сидела на коленях у Вани. Я сел возле них и в недоумении смотрел на неё. Она сидела и улыбалась. Из кухни выбежал разъярённый Ливанов и кинул в меня пустую бутылку, которая разбилась об стену. Я отскочил и зажался в углу. Это происходит по настоящему? Я обращался к Кристине с боязливой помощью: «Успокой его. Поговори с ним. Не надо этого!» Она молчала. Шум и маты давили на голову. Макс сдерживал Ливанова, смеясь, задавая ему вопрос: "Зачем ты его тут ёбнул, могли же просто попиздиться на улице?"

Тот орал, что убьёт меня. Сработал инстинкт самосохранения. Я выбежал в носках и одной рубашке в подъезд, спотыкаясь, из него на улицу. И пустился прямиком по первому снегу в сторону дома. Я был пьяный, слушал лязгающий страх, орущий в голове. Ни ощущал ни холода, ни льда на пятках, только буксирующую глазную боль. Все вещи остались там… Мне было плевать. У меня перед глазами не было ничего, кроме мельтешащей картинки. Я в адреналиново-неконтролируемом состоянии добежал до своей квартиры. Открыла ошарашенная бабушка. Я сказал ей, что меня ограбили. Попросил её не звонить маме и в полицию.

–Я сам разберусь.

Она принесла лёд и села рядом. Я обматерил её и выгнал из комнаты. Запер себя изнутри и рыдал, рисуя фломастером по стене: «Дружба не длиннее ночи, любовь короче секса…»

Эти шальные деньки.

-Уйди!!! Не заходи ко мне никогда! Уйди навсегда! Уйди!!! – ору я бабушке, колотя руками дверь.

–Саша, открой… – горестно причитает она. -Не надо закрываться. Я волнуюсь… Выходи. Я тебе помогу.

–Сьебись, старая! – со скопившейся агрессией кричу я во всё горло.

Сильно бью ногой по двери и от тупой боли падаю навзничь на диван. Сука… Как же больно. Меня по-прежнему держало. Капали кровавые слёзы с левого глаза, с правого обычные, солёные, неприятные. Я ревел, упершись лицом в подушку. Порывисто перевалился и упал с дивана. Пополз, всхлипывая и утирая кистью сопли, к пианино. Приложив усилие, приподнялся и схватил «Айпад». Швырнул его на пол. Послышался треск стекла. Я, скорчившись над ним, еле видя экран, зашёл в музыку и включил на повтор «Gem club – Lands». Как только зазвучала песня, я рывком откинул голову на пол. Шлепок. Не почувствовал. Лежал под кайфом мелодии и, размазанно кружась на предпоследнем кругу алкогольного блаженства, смотрел в потолок еле-еле слышно шипя и скуля…

Я уснул. Лучше бы я не просыпался. На колющую головную боль наложилась ядерная глазная боль. Вышел из комнаты. Бабушкина комната была закрыта. Пошёл на кухню. На столе лежал тюбик "Бодяги" и пластырь. А ведь же позаботилась… В ванной я ужаснулся – мой глазище был похож на испорченную сливу. Я попытался разжать его: зрачок был мутным, окружность кроваво красной. Густо намазал ледяной мазью что-то непохожее на глаз и заклеил рассечённую бровь. Хотелось подойти к бабушке и извиниться, но мою больную голову загружали другие мысли: "Почему так вышло? Кто во всём виноват? Ваня и Кристина встречаются? Почему Макс не вмазал Ливанову? Я потерял её и их? Я теперь никак с ними не связан?!"

Было невыносимо. Этот груз мучительных вопросов упал метеоритом на дно моей души, оставив огромный кратер, из которого веяло глубоким разочарованием и сердечной мигренью. Я не мог всё выстроить воедино… У меня даже телефона нет. А зависимости остались, две. Она и интернет. Поднимаю планшетник, глючит, застыл на заставке космического неба. Швыряю его об стену. Стекольная крошка рассеивается на пол. Вне себя раскидываю тетрадку за тетрадкой со стола, рву зубами пару учебников. Войдя в раж, опрокидываю пианино. Сильный грохот. Стоящая 5 секунд назад бабушкина старинная ваза превращается в осколки. Подостываю. Прихожу в себя. Бабушка даже не пришла на эти раздавшиеся звуки, похоже ей телевизор дороже меня. Давно это надо было понять. Пью жадно воду и иду в кровать спать среди всего этого хаоса, который и у меня в голове тоже. Это будет самая тревожная ночь в моей жизни. Главное успокоиться, главное уснуть.

-Вставай, Александр! – раздался мамин голос.

–Мм… Чё?