Оценить:
 Рейтинг: 3.67

Военные пацаны

Жанр
Год написания книги
2016
Теги
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
3 из 4
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
«Сказал» бандит в ту ночь про все и, к великому удивлению оперов, про «всех». Работал-то он, оказывается, не один! Группа подонков убивала людей даже за то, что те оказывались случайными свидетелями. Было раскрыто великое множество «висяков».[2 - Висяк – нераскрытое уголовное дело, имеющее перспективу продолжительное время пребывать в архиве.]

Через месяц «комнате психологической разгрузки» пришел конец. Начальник ОВД каким-то образом разузнал про это заведение, дал всем операм определение «звери» и заставил освободить техническое помещение от лишнего хлама. Заваленный по уши общественный работой Костя Топорков все-таки нашел немного свободного времени и по случаю поимки отважными оперативниками особого опасного бандита сочинил небольшой стишок для отделовской стенгазеты «На боевом посту», в которой были такие проникновенные строки, сложенные по принципу «важно не качество, главное – вовремя»:

Ты жди меня, жена родная,
Не знаю, скоро ль я вернусь,
Вернусь с опасного заданья
(Опасностей я не боюсь).
Я обниму тебя, родная,
Скажу: «Вот я и пришел!
Служба наша такая:
Дни и ночи напролет…

Вероятно, за эти «проникновенные» строки Топорков и получил благодарность от начальства. А опера – выговор. Вот с тех самых пор Топорков и стал избегать встреч со злыми на него оперативниками.

Для тех читателей, которые не поняли, о чем здесь речь, поясню: никакого физического воздействия в отделе никогда не применялось, Рома всего лишь изъявлял желание похвастаться своей непонятной коллекцией перед людьми. Топорков же «поговорил» на эту тему с начальником, обсудил, и шеф сделал соответствующие оргвыводы.

Конечно, бывали перегибы в работе оперов, не без этого. Особенно выделялся сам «важняк» Джават Исмаилов. Хорошим парнем был, простым. К примеру, вызовет он к себе на допрос какого-нибудь крутого чувачка, у которого кругом все и вся куплено, а тот является в отдел исключительно с высокооплачиваемым модным адвокатом, час работы которого стоит большущую сумму. Чувачок довольный, хамливый, и речь, конечно же, соответственная: чего, мол, вызвал, про погоду поговорить? Ну, дык, давай, поговорим! Джават, несмотря на то что кровь внутри закипает, не отказывается и с радостью предложение принимает. Беседуют о погоде, о видах на будущий урожай апельсинов в Марокко, о политической обстановке в Боливии…

Проходит час, другой, оба увлекаются живой беседой, адвокат при этом присутствует, но скучает. Джават с присущим ему кавказским гостеприимством одомашнивает ситуацию: начинает предлагать чаек, печенюшки. Часа через четыре Исмаилов, сетуя, мол, извини, брат, пора мне – служба, трогательно с чувачком прощается. Расстаются они чуть ли не друзьями.

Через пару дней вновь вызывает. Все повторяется: радушная встреча, чай-кофе, печенюшки, скучающий адвокат. И через несколько таких подходов чувачок начинает нервничать: адвокату же платить нужно, тариф-то почасовой. Если еще не все на на него просадил, то уж скоро точно все деньги на этого хренова адвоката и уйдут. И вот так, раз от разу, Джават потихоньку и начинает получать от «замученного» чувачка информацию.

Примерно так же происходят разговоры и с задержанными авторитетами, которые на время следствия находятся в изоляции от общества: чай-конфеты-пряники, радушные разговоры, чай-конфеты, радушные разговоры… чай, радушные разговоры. Авторитет не резиновый и после обильного чаепития, эдак со свойской улыбочкой, намекает Джавату: мол, и в туалет неплохо было бы сходить. Кавказец на намеки совершенно не реагирует и, как радушный хозяин, тоже с приятной улыбочкой, предлагает еще по чашечке. До авторитета наконец доходит, что его каким-то образом попросту дурят, и начинает нервничать: мол, а ну как я сейчас вот здесь, прямо у тебя в кабинете? Коварный Джават и отвечает: а ну как я твоим сокамерникам расскажу, как ты у меня обоссался? И ведь ни слова не совру!.. Какой же ты, мол, после этого авторитет? Тот, чтобы не терять своего авторитета, начинает идти на плодотворный продуктивный контакт и, облегчив душу, спокойно, в сопровождении конвоя, облегчается и сам. Либо наоборот – без разницы. Правда, авторитет при этом тоже называет Джавата зверюгой, никак не иначе… Возможно, он в чем-то и прав? В трудные девяностые годы, никому ничего не объясняя, Джават уволился из системы МВД и без особого шума неожиданно уехал на свою родину, в Дагестан. Поговаривали, помогать своим, находящимся в преклонном возрасте старикам.

* * *

…Бомбежки Грозного прекратились: должно же все когда-то закончиться. После ожесточенных уличных боев начались зачистки домов силами федеральных войск.

Хизир просто лежал на своей кровати и безучастно смотрел в покрытый трещинами потолок, когда к нему в дом ворвалась группа русских солдат под командованием молодого офицера, на черных нарукавных шевронах которых изображена вздыбленная белая лошадь.[3 - Вздыбленная белая лошадь – нарукавный знак Северо-Кавказского округа ВВ МВД РФ.]

Уже почти закончилась проверка дома и документов хозяина, как к командиру группы подскочил сержант:

– Товарищ старший лейтенант, схрон нашли!

Командир, отдав приказ мрачным солдатам охранять «бандита», спустился в подвал с целью лично убедиться в наличии оборудованного бандитского схрона. Как только офицер вышел, кто-то из солдат, стоящих за спиной, ударом ноги в подколенный сгиб повалил Хизира на колени, и воины стали жестоко его избивать. Били ногами, прикладами, могли бы просто убить на месте, но мешала команда «охранять» – это Хизир понял, разобрав среди поднявшегося шума какие-то слова. Свернувшись калачиком и расслабившись, чтобы сохранить ребра, обхватив голову руками, Хизир не кричал, стонал:

– …Не надо… здесь нет бандитов… не надо…

Избиение продолжалось минуты полторы-две, но этого оказалось достаточно: кажется, ребро сломали.

– Отставить! – В комнату вошел командир. – Поднимите его!

Двое, подхватив избитого под руки («С-сука»), резким рывком поставили на ноги; сжав кулаки и трясясь не от страха – от ущемленной гордости, Хизир стоял перед ним молча, глядя прямо в глаза и не отводя взгляда от тоже вперившихся в него глаз офицера.

– Объясни! – коротко распорядился старлей.

– От бомбежек в подвале хоронились с соседями… – Когда Хизир начал говорить, языком обнаружил во рту сломанный зуб; выплюнул его со сгустком солоноватой крови: – А куда еще прикажешь деваться, когда нас бомбите? Вы всю мою семью убили, убейте и меня: я вас не боюсь.

– Ты чеченец?

– Да! И за это убейте!

– А я русский… и фамилия у меня Иванов… – задумчиво произнес молодой командир. – А ты чисто по-русски говоришь, без акцента, – не то спросил, не то сделал умозаключение старший лейтенант.

– Да…

– Семенов! – Офицер отвел глаза в сторону, не от того, что не выдержал взгляд; просто этот чеченский парень стал ему уже неинтересен: судя по всему, подвал не похож на бандитский схрон. – Командуй всем на выход!..

Когда из помещения вышел последний, Хизир, присев на свою кровать, тихо произнес:

– Извините, гости, угостить нечем было. – И мысленно добавил: «В следующий раз угощу обязательно».

Вполне возможно, что офицер в данной ситуации, сам того не подозревая, показал свою порядочность; тем не менее эта встреча подтолкнула Хизира на принятие решения. Все-таки он сделал свой выбор в этой жизни: задача была для него ясна – яснее некуда…

* * *

Иванов недолго пробыл в звании старшего лейтенанта. Через пару месяцев после событий в доме Хизира, в войсковую часть, где он служил, приехал с проверкой генерал – некто Фаршев или Капустин. Никак фамилию не могу вспомнить, но точно не лошадиная.

И вот командиры построили подразделения части для проведения строевого смотра. Для начала генерал решил блеснуть знанием устава:

– Строевой смотр проводится в целях определения степени одиночной строевой выучки и строевого слаживания подразделений. На строевом смотре также проверяется внешний вид военнослужащих, наличие и состояние снаряжения, вооружения, боевой и другой техники. При инспектировании на строевом смотре, кроме того, производится опрос военнослужащих в порядке, изложенном в уставе…

В этот момент через КПП из очередного боевого выхода прошел взвод Иванова. Дежурившие на КПП солдаты, конечно же, сообщили об этом своему офицеру. Нужно было бы взводу схорониться где-нибудь на задворках и постараться не показываться на глаза генералу во время смотра. Но хорошая мысля, как говорится…

– …В уставе внутренней службы. Опрос военнослужащих может также производиться при… – Генерал обернулся к своей свите: мол, как это я выдал, без единой запинки, заметьте!

Свита изобразила восхищение глубокими познаниями. И вот тут-то генерал и заметил шагающий мимо построенных начищенных шеренг взвод старшего лейтенанта Иванова. Притормаживает, подзывает к себе взводного, начинает спрашивать:

– Та-ак, товарищ старший лейтенант, в чем дело, почему в таком непотребном виде? – Вновь обернувшись к своей свите, сокрушенно покачал головой: – Вот, полюбуйтесь, каков командир, таковы и подчиненные!

Свита в ответ слаженно закивала:

– Безобразие!

А вид у взвода, справедливости ради надо признать, и в самом деле отнюдь не парадный: одежда пропыленная, грязная, обувь нечищеная, на лицах суточная щетина, глаза злые.

– Стыд и срам!..

– …Позор!

– А не пошел бы ты в… генерал! – ответил старлей, этим поставив в беседе точку. Развернулся и зашагал дальше. Ну, перемкнуло у парня – и такое бывает.

На следующее утро Иванов стал лейтенантом и был переведен в тыловую часть на должность командира взвода комендантской роты. Задача у вверенного подразделения – обеспечение нормальной жизнедеятельности части, содержание в исправном состоянии коммунального хозяйства: водоснабжение, канализация, отопление и все прочее. Знающие люди подтвердят: работа беспокойная, не из легких. Это подразделение можно сравнить с любой гражданской жилищно-коммунальной конторой, на которую обычно при известных случаях все кому не лень валят все шишки и навешивают собак. Но при отсутствии таких подразделений все превратится в клоаку, наступит хаос местного значения. Работа трудная, неблагодарная, но нужная; но результат добросовестной работы этих подразделений при этом обычно никто не замечает либо не желает замечать.

Случилось так, что в расположении части перекрыло трубу фекальной емкости, и эту самую трубу необходимо срочно прочистить. Безжалостное начальство послало на устранение аварии группу из трех солдат, а чтобы солдаты работали, а не создавали видимость, командовать парадом доверили, как самому молодому и ответственному, лейтенанту Иванову. При этом опыта подобной работы ни у кого из участников этой ответственной операции не было. Ведающие люди, однако, посоветовали, что, кроме лопат, собственно, ничего и не нужно, разве что ОЗК на себя натянуть.

Солдаты, превозмогая брезгливость, спустились по железной лестнице в эту фекальную емкость и начали прочищать лопатами трубу в надежде обнаружить причину засора. Лейтенант, естественно, остался на свежем воздухе контролировать ситуацию. Поначалу снизу был слышен мат и специфические чавкающие звуки, издаваемые лопатами и сапогами, но через некоторое время все затихло…

Иванов даже не сразу обратил внимание на то, что наступила полная тишина. У заглянувшего в люк офицера от ужаса расширились глаза: в клоаке бездвижно лежали тела солдат! Когда речь идет о жизни и смерти, тут уж не до брезгливости. Быстро спустившись, лейтенант поднял ближайшего к нему и взгромоздил на спину. Стараясь удержать солдата и к тому же удержаться и самому, стал карабкаться по лестнице наверх. От нехватки кислорода начал задыхаться, на грани потери сознания перевалил тело через бортик люка. Как ныряльщик, быстро глотнул воздух и снова спустился за следующим. Вытащив второго, потерял сознание.
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
3 из 4