Приключения Никиты и Льва. Часть 4. Ветер перемен

– Ну и подавись ты своей сушилкой! – покраснев, девочка швырнула набалдашники, соединенные проводом на ковер в прихожей, развернулась и ушла в детскую. Никита пропустил сестру и снова появился в дверном проеме. Денис замахнулся на него сушилкой для обуви. Никита тут же захлопнул за собой дверь в детскую комнату. Подросток цыкнул языком и с силой запихал в обувь набалдашники сушилки. Он как никто понимал, что расслабляться раньше времени нельзя: да, этот бой он выиграл, но война еще не окончена. За Лизой не заржавеет…

Как только папа унес в детскую орущего Льва, под предлогом мытья рук Денис зашел в ванную и засел за смартфон. Бабушка до сих пор была в прихожей. Отвыкшая от таких сильных эмоций, свидетелем которых она поневоле стала, Вера Дмитриевна обескуражено таращилась по сторонам. Ее глаза, и без того увеличенные линзами круглых очков, стали вдвое больше.

– Так, если что, я в гостиной, – дама говорила это родственникам, но все уже разбежались по разным комнатам. Получается, что она поставила в известность о своих планах лишь стены и мокрую обувь. Вера Дмитриевна закинула свою большую сумку на плечо и тихонько прикрыла за собой дверь гостиной.

…В детской снова запахло шампунем. Александр Олегович шмякнул завернутого в полотенце Льва на кровать и начал его обтирать.

– Пап, а почему Денис с Лизой стали такие злые? – опасливо озираясь на сестру, которая спрятала свое внимание в экране смартфона, шепотом спросил у папы Никита.

Александр Олегович обнял сына и на ушко прошептал:

– Сынок, у них сейчас очень непростой период в жизни, он называется «подростковый». Гормональная буря шандарахает им по голове, и они ничего с этим поделать не могут, поэтому злятся на весь мир, кусаются и брыкаются.

– Понятно… – Никита жалобно посмотрел на Лизу.

– Но это пройдет, сынок. Они оба очень хорошие и любят вас с Левой, хотя изо всех стесняются это показывать.

– А ты их любишь? – шептал любопытный мальчик.

– Э! Что вы там шушукаетесь? Мне холодно! – потребовал внимания Лев.

– Очень, – папа улыбнулся Никите и повернулся к Леве, – хотим и шушукаемся, мистер Левкин-Морковкин, – Александр Олегович набросился на младшего сына с щекоткой. Лев захохотал так громко, что даже Лиза на секунду оторвалась от телефона. Ее губы дрогнули в еле заметной улыбке.

Когда минутка «снятия напряжения» закончилась, папа попросил Лизу помочь малышу одеться.

– Ну, пап! Почему я должна это делать?

– Зайчонок, конечно, ты не должна, но я тебя прошу. Пожалуйста, только сейчас помоги мне и все, больше ничего не надо будет делать, – папа поцеловал дочь и вышел из детской в гостиную на разговор с Верой Дмитриевной.

– Эй, пап, ты куда?! – возмутился Лев. Оставшись в своей комнате с Никитой и Лизой, Левка снова завыл.

– Ну спасибо, отличный день рождения! – под аккомпанемент ноющего четырехлетнего брата бурчала девочка.

– Левка, между прочим, я вот тоже ноги намочил, и ничего – не ною, – вспомнив свою неудачу, решил поддержать брата Никита. Он провел рукой по коротким волосам Левы и заметил, как мелкие брызги полетели во все стороны, будто с мокрой щетки.

– Отстань! – крикнул на брата Лев. Никита пожал плечами и отошел в другой угол комнаты искать в набитой доверху коробке нужную ему игрушку. Очередная волна Львиного плача никого не удивила, но и не обрадовала.

Через несколько минут Денис вышел из ванной. Из родительской комнаты его окликнула Надя.

– Дениска, позови папу, пожалуйста, – с гримасой боли на лице беременная женщина прошептала пасынку, когда тот постучался в дверь к ней в комнату.

– Он… ладно, сейчас…

Денис вошел в гостиную. Папа рассказывал бабушке планы на ближайшие часы. Александру Олеговичу придется сейчас везти жену в больницу, чтоб проверить, все ли в порядке с женой и плодом. Хоть срок беременности был уже довольно большой, рожать раньше времени совсем не хотелось. Пару часов в доме за старшую останется бабушка. Ей надо будет уложить младших спать на тихий час. Его поход в кино с подростками если не отменится вовсе, то перенесется на неопределенный срок. Когда все с Надей утрясется, папа вернется домой (один или с женой), тогда можно будет вместе поужинать и, наконец, подарить детям подарки.

– Пап, там Надя тебя зовет.

– Спасибо, сынок, я сейчас…

Глава 6

Через двадцать минут дети с бабушкой остались одни. Старшие разместились на большом диване в гостиной и беспрерывно строчили ответы на поздравления с днем рождения от друзей, знакомых и не очень во всех установленных на их телефоны мессенджерах. Брат с сестрой сидели, слегка коснувшись друг друга плечами, что очень отдаленно напоминало установившуюся еще до их рождения сильную духовную связь.

Левка играл с бабушкой в детской, а Никита включил на кухне кран и, то поднимая, то опуская ручку смесителя, наблюдал за тем, как меняется толщина струи воды. Поворачивая ручку вправо и влево, мальчик проверил насколько горячей и холодной может быть вода из-под крана. Мокрые руки покраснели. Вода в кране, конечно, была горячей, но это все же не кипяток. Убедившись, что бабушка за ним не следит, Никита взял спички (родители полагали, что дети не знают, где от них прячется этот картонный провокатор), зажег на плите газ и некоторое время любовался шипящим синим пламенем. После этого мальчик довел воду до кипения и наблюдал за бурлением прозрачной жидкости, представляя себе лаву, выплескивающуюся из жерла вулкана. Немного подумав, он достал из морозилки кусочек льда для напитков и бросил его в кастрюлю, из которой так и валил пар. Лед таял и трескался.

Никита хмурился и чесал подбородок, потом чуть ли не вскрикнул, когда понял, что еще он может сделать с водой. Холодную, теплую и горячую воду маленький ученый уже исследовал; кипятил воду и получил пар; топил лед и слышал его трескучие мольбы о помощи. Что осталось? Конечно, заморозить воду! Дедушка как-то донес до внука факт, что вода – единственное вещество на планете, которое при замерзании расширяется, а все остальное наоборот – сжимается! При том, как это не парадоксально, быстрее замерзает горячая вода, а не холодная! Это, как раз, Никита и решил проверить, запихнув в морозилку наполненные почти до краев две пластиковую бутылки с водой. Ради науки пришлось пожертвовать приготовленными для праздничного ужина двумя литрами лимонада цвета кофе.

Мальчику очень хотелось записать результаты опытов в свой блокнот, специально заведенный с недавнего времени как раз для фиксации таких научных наблюдений, но блокнот был в детской под пристальным наблюдением бабушки.

На кухню пришел Лева:

– Пить хочу. Налей воды мне.

– Ничего не забыл?

– Пожалуйста, – Левка стукнул себя ладошкой по лбу.

Никита разглядывал брата. Тот выдул целую кружку воды, вытер плечом рот и убежал обратно в детскую. Из коридора послышалось небрежное «пасиб». Дошколенок удивился избирательности братской водобоязни. Лезть в воду Лев не хотел, а пьет ее с превеликим удовольствием.

Самостоятельно опыты с водой и огнем Никита делал впервые и то лишь потому, что дома не было родителей. «Спички детям не игрушка» – он сам так говорил Левке. Но по-другому вскипятить воду невозможно, а бабушка вряд ли захочет участвовать с ним в этих экспериментах. Спросить ее об этом напрямую было страшно. Уж очень высок риск быть вовсе выгнанным из лаборатории (то есть с кухни).

С одной стороны – Никита опасался быть замеченным за серьезным преступлением, с другой – если бы человечество соблюдало все те правила, которые само себе и устанавливало, то научного прогресса люди не дождались бы никогда, а до сих пор ковырялись бы в земле палками-копалками.

Дошколенок выключил газ и понес эти мысли в пустую родительскую комнату. Мальчик встал при входе и оглянулся, смакуя любимую композицию. Каждая вещь в этом месте, от ручки шкафа до кровати, напоминала о родителях и казалась священной. Никита любил бывать здесь в одиночестве. И теперь тишина этой комнаты поглотила все лишние мысли, оставив в голове лишь действительно важное и ценное.

Вздохнув, Никита сел на край большой кровати, провел рукой по покрывалу. Кажется, через сто лет подсунь ему под руку этот кусок ткани, в тот же миг перед глазами всплывут счастливые лица родителей. Немного подумав, мальчик лег в кровать. Она пахла мамой и еще держала тепло родного сердца. «Сынок, у мамы болит животик, я должен отвезти ее к врачу. Возможно, она сегодня не вернется домой», – были последние слова папы, прежде чем за ними с мамой захлопнулась входная дверь. Мальчик повернулся лицом в подушку и постарался втянуть в себя запах маминых волос, весь, до последней частички. Слезы сами брызнули из глаз. Подушка терпеливо впитала их в себя. «На семьдесят процентов человек состоит из воды» – почему-то вдруг всплыло в голове. Никита разозлился на нее – на свою голову. Упрямая, зачем-то подсовывала неподходящие этому моменту мысли. Мамина подушка получила добавку слез, горше прежнего.

Побыв с собой наедине, через некоторое время Никита успокоился. Странно, но его уединение никто не потревожил. Он подошел к окну. Дождь уже закончился, но капли на стекле еще не высохли. Маленький ученый не сильно ударил кулаком по оконной раме; с наружной стороны одна капля откуда-то сверху сорвалась с места и прорисовала на стекле кривую дорожку до самого подоконника, захватив с собой десяток-другой таких же капель, как она. «А я люблю воду», – подумал о брате Никита. В этот же момент в коридоре послышался скрип открывающейся двери. Из детской его звал Левка.

– Никита, а что ты здесь делаешь? – спросил Лев у брата, когда, обойдя всю квартиру, нашел его в родительской комнате. – Пойдем в лего поиграем, пойдем?