Злой и коварный демон Буратино. Часть I

– Ну и пожалуйста! Ну и провалю! Больно надо было сюда приходить.

Удрученный срывом главной новогодней елки страны, Буратино склонил нос до самой земли и поплелся в неопределенном направлении, оставляя позади себя глубокую борозду, которую тут же припорашивало снегом из-за усиливающейся вьюги.

Тем временем часы на Спасской Башне пробили полночь, ознаменовав наступление долгожданного 1997 года, обещающего жителям Земли кучу солнечных затмений, массу всевозможных природных катаклизмов, а также лихорадку на мировом фондовом рынке, что в будущем могло обернуться для нескольких государств финансовым крахом с последующей отставкой министров и объявлением дефолта, бьющего исключительно по карманам рядовых граждан. Ведь богачи-толстосумы всегда подстраховываются загодя, получая важную информацию от своих осведомителей, занимающих высокопоставленные должности в тех или иных правительственных учреждениях.

И вот, пока Буратино петлял средь унылых многоэтажных домов, где-то высоко в поднебесье, рассекая снежинки стареньким помелом, мчала злая-презлая ведьма по имени Грета Вениаминовна Карамболь, чья предрасположенность совершать возмутительные поступки прославила ее на века. В этот раз она решила забросать город осколками разбитого зеркала, наскучившего ей пустой болтовней по поводу внешнего вида.

Вытаскивая из кармана по одному осколку, Грета без остановки вела по людям прицельный огонь и те, кому не удавалось от них увернуться (а таких было много), тотчас превращались в кусок льда, что вскоре привело к самой большой за всю историю метеонаблюдений гололедице, которую Буратино не смог вовремя распознать, вследствие чего его тело заскользило вдоль мостовой, постепенно набирая бешеную скорость, эквивалентную скорости гоночного болида.

– Да это же настоящие американские горки! – раздался восторженный возглас, когда проезжая часть, лишенная автотранспорта, круто ушла вниз, а потом вновь поднялась вверх, уперевшись в начало Большой Ордынки. – Наконец праздничный вечер принял свои привычные очертания. Еще немного и можно будет откупоривать бутылочку газировки. Главное, успеть затормозить возле продуктового магазина.

К сожалению, до бутылочки газировки у деревянного изверга дело так и не дошло, поскольку впереди выросла избушка на курьих ножках, скользящая по тем же самым причинам прямо ему навстречу. Видать, Баба-Яга тоже не обратила внимание на гололедицу, и ситуация с курьими ногами полностью вышла из-под ее чуткого контроля.

– Милок, посторонись! – крикнула она в надежде избежать столкновения.

– Не могу, бабушка! Здесь слишком скользко!

Через минуту Москва содрогнулась от жуткого грохота, совпавшего с очередным залпом салюта, вырвавшимся из расчехленной Царь-пушки, после чего ввысь взметнулась снежная пыль вперемешку с ошметками древесно-стружечных материалов.

– Ура! – послышалось со стороны ближайших домов, что явно не относилось к случившейся аварии.

– Кому ура, а кому нос чуть не свернуло, – заворчал Буратино, потирая ушибленные места.

– Цел? – поинтересовалась Баба-Яга, высунув голову из резного оконца, чтобы посмотреть на горемыку, умудрившегося протаранить ее дом.

– Вроде да.

– Тогда заходи, гостем будешь.

Посчитав предложение дряхлой старушенции весьма заманчивым, так как оно попахивало знатным сабантуем, деревянный изверг попытался поскорее вскочить на ноги, но, не простояв на них и нескольких секунд, опять рухнул вниз.

– Извини, бабушка. У тебя часом нет спасительного средства, избавляющего от падучей хвори?

– Сейчас, милок. Только по сусекам поскребу.

Убрав голову назад, Баба-Яга начала греметь посудой и так продолжалось довольно долго, не меньше получаса. Потом все стихло. А еще через полчаса из резного оконца вылетел плоский металлический брусок с деревянной рукояткой на конце.

– Что это?

– Драчевый напильник! Потри им ноги, и они сами в пляс пустятся, перестав скользить по льду.

– Спасибо! – поблагодарил Бабу-Ягу Буратино, молниеносно подобрав с земли столь полезный слесарный инструмент, без которого в хозяйстве ну просто не обойтись. – А можно я его насовсем возьму?

– Конечно, можно. Для хороших людей мне ничего не жалко. Кстати, у него и волшебные свойства имеются. Если стукнешь им себе по лбу, то непременно в царевича прекрасного превратишься.

– Здорово! Надо будет как-нибудь испытать твою штуку в деле. Вдруг кого удастся закадрить.

– Обязательно испытай. Вот увидишь, девицы к тебе рекой потянутся.

Закончив шарошить лакированные ступни, Буратино без труда добрался до ступенек провисшего крылечка, поднялся по ним наверх и, зайдя внутрь, уселся за широкий стол, застланный узорчатой скатертью.

– Чем потчевать будешь? – спросил он, покосившись на чугунный котелок, что стоял возле растопленной печи.

– Отменной похлебкой из мухоморов. Плюс, к ней идет в придачу хмельной напиток двухлетней выдержки, обладающий чудесной целебной силой. С чего начнешь?

– Давай с напитка. Надо же новый год встретить.

Ехидно улыбнувшись, Баба-Яга поставила перед гостем литровую бутыль, наполненную какой-то подозрительно мутной жидкостью и источающей аромат машинного масла.

– Не понял? Это еще что за дребедень?

– Как что? Тормозная жидкость, разумеется.

– Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! – в сердцах выругался Буратино, отодвинув бутыль подальше от себя. – Да ты не иначе как умом тронулась, коль предлагаешь гостям такое отвратное пойло.

– Есть немного! А тормозную жидкость все-таки советую попробовать. От нее, знаешь, как мозги набекрень встают? Мало не покажется.

– Катись к черту, старая карга! Не буду я пробовать всякую дрянь. И похлебку свою тоже при себе оставь. Негоже добрым молодцам мухоморами питаться. От них кишки наизнанку могут вывернуться.

Придя в дикое негодование, деревянный изверг пнул Бабу-Ягу ногой, опрокинул ее стол и стремглав бросился наружу, намереваясь скрыться в ближайшей подворотне, где, по его мнению, было относительно спокойно. Однако именно там притаилась очередная напасть, готовая броситься на первого встречного, словно одичавшая кошка, утратившая веру в людскую добродетель.

– Извините, вы не подскажите, когда новый год превратится в старый? – внезапно воскликнул невидимка, обрадовавшись появлению свободной паре ушей.

Бедняга уже битый час слонялся по городу без дела, не понимая, почему при встрече с ним прохожие сразу дают деру.

– Ты-то откуда здесь взялся?

– Сам теряюсь в догадках. Просто шел, шел и пришел.

– Тогда вот тебе еще один подарочек, сволочь надоедливая!

Взмахнув рукой, Буратино ударил напильником наугад и снова куда-то попал.

От неожиданности невидимка сначала громкой ойкнул, а потом взял да и превратился в прекрасного царевича. Правда того, что он стал прекрасным, никто, соответственно, не увидел, поскольку незримая пустота всегда остается недосягаемой для человеческих глаз, ограниченных законами физического мира. И тут уж ничего не попишешь.

– Ура! Ура! Я прекрасный царевич! – прогремело на всю подворотню.

– Заткнись, болван! Без тебя тошно, – огрызнулся Буратино.

– А вот и не заткнусь, – пуще прежнего завопил невидимка, попятившись задом в сторону проезжей части, чтобы иметь возможность похвастаться своим новым обликом перед остальными прохожими. – Я не болван! Я царевич! Ура! Ура! Ура! Смотрите на меня, люди!

На последнем слове, он случайно задел плечом фонарный столб, упал на спину и начал плавно скользить к дому на курьих ножках, пока не уперся в одну из его мозолистых лапок затылком. Пусть удар был и не настолько сильным, это не ускользнуло от внимания Баба-Яги, которая поспешила вылезти из резного оконца со следующей фразой:

– Здравствуй, милок!

– Здравствуй, бабушка! – ответил ей невидимка, пытаясь встать на ноги.

– Куда путь держишь?