Сборник статей. 2013 г., часть 1

Это доказывает первоначальное заселение беглыми крепостными земель, где уже жили тюркские народы – татары, башкиры, казахи, чуваши, турки и др. Ногайка (нагайка) – от тюркского народа ногайцы. Кошевой – глава войскового управления в Запорожской Сечи (Сечь, расположенная «за порогами»), которое называлось кошем – с тюркского языка «сооружение на одной оси обращённых друг к другу и зеркально повторяющих друг друга зданий», впоследствии «военный лагерь». Сечь – с тюркского языка «избранные», Сечевая рада (от слав. «совет») – общевойсковое собрание, верховный орган в Запорожской Сечи, избирал войсковую старшину (от слав. «старший») и решал важнейшие вопросы.

Казаками становились, в основном беглые крепостные, которые убегали от своих хозяев – помещиков. Казаки были главной организованной силой в крестьянских войнах 16—18 вв. (восстания под руководством Разина, Булавина, Пугачева и др.). Это вызывало, с одной стороны, стремление царского правительства к ликвидации казачьей вольницы, с другой, было весьма заманчиво содержать данных вооруженных людей в качестве войска для защиты рубежей, обеспечивая их содержание за счет тех земель, которые присоединялись к Российскому государству. Трижды в правительственных кругах России стоял вопрос о ликвидации казачества. Но царское правительство решило своего рода подкупить казачество, выделив ему земли, различные привилегии и льготы.

В 18 – начале 20 вв. казачество – военное сословие, в которое могли входить люди разных национальностей: русские, украинцы, татары, башкиры, немцы и др. Царизмом была осуществлена система мер по превращению казачества в сословие, состоящее на службе государства для его защиты. Казачество широко использовалось в качестве карательно-полицейских сил против народных выступлений.

К 1917 г. существовали 11 казачьих войск: Донское, Кубанское, Терское, Астраханское, Оренбургское, Уральское, Семиреченское, Сибирское, Забайкальское, Амурское и Уссурийское. После установления Советской власти и в годы гражданской войны во многих казачьих регионах (Оренбуржье, Дон, Кубань, Терек) начались мятежи. Советская власть должна была защищаться, поэтому нынешние крики о расказачивании, о репрессиях советской власти в отношении казачества носят крайне поверхностный характер, это была ответная мера по отношению к тем, кто выступал с оружием против Советской власти. Развернулась иностранная интервенция 14 государств, вторжение иностранных войск в казачьи области России.

Как выяснил доктор исторических наук Л. И. Футорянский в своей книге «Казачество России в огне гражданской войны 1918—1920 гг.» по поводу участия казаков в гражданской войне: «…нельзя утверждать о том, что большинство даже донского казачьего войска было на стороне белых. В связи с этим хотелось бы заметить, что самая главная опасность для нового взгляда – старые предрассудки, не носившие научного характера. Казачьи области и в этот период не стали Вандеей революции, они были только ареной ожесточенной борьбы белых и красных, при сохранении нейтралитета значительной массы». Боясь потерять свои наделы, подогреваемое агитацией белых, часть казачества опасалось, что их земли будут национализированы.

Уже после Февральской революции 1917 г. происходит демократизация всех казачьих войск, расширение форм его самоуправления. На проходивших съездах заявлялось, что казаки за демократическую республику с широкой автономией. На местах созывались казачьи круги, стали избирать атаманов. Первоначально и белая, и Советская власть были не против казачьей автономии. С победой Октября на Дону, Кубани, Тереке, в Черноморье, на Амуре к весне 1918 г. возникли республики, против которых Советская власть не возражала, но по мере дальнейшего развития событий, когда в белых войсках временно оказалось больше казаков, чем в красных, когда стали все громче звучать голоса «самостийников» за отторжение от России одной или нескольких казачьих областей через их объединение в союз, Советы выступили за упразднение республик. Против «самостийников» Кубани обрушился Деникин, который жестоко расправился со значительной частью Кубанской Рады. Первый Всероссийский съезд трудового казачества весной 1920 г. высказался за единое управление всей страной (кроме национальных автономий). Большинство казаков на последнем этапе гражданской войны больше не выступало против Советской власти и приняло активное участие в войне с Польшей, в разгроме десантов и крымских войск Врангеля. Основная масса казаков переходила на сторону рабочих и крестьян. Важное значение в завершении перехода казачества на сторону Советов сыграл первый Всероссийский съезд трудового казачества.

При Дутове в Оренбурге был расстрелян каждый сотый житель, из них – половина казаков! На Дону белыми было расстреляно и повешено от 45 до 25 тысяч казаков!

Белоказачество активно проводило репрессии против священнослужителей и церкви. Например, повешение известного священника Калабухова, расстрел священника в Оренбуржье, закрытие газеты «Оренбургский церковно-общественный вестник» за месяц до падения дутовской власти, регулярно выходящей при советской власти с февраля по июнь 1918 г. Говоря о грабежах казаков, В. П. Булдаков в его книге «Красная смута» писал: «Что касается казаков, то их грабеж перерастал в нечто непостижимое. Изнасилование принимает массовый характер, становится неотъемлемой, основной частью погромной программы, отодвигающей как бы на второй план все остальные части за исключением разве грабежа». «Если офицеры невольно прививали нижним чинам привычку к пьянству и безделью, то казаки – к разбою. Те же казаки научили бывших крестьян погромам еврейского, т.е. беззащитного и «чужого» населения». Даже такой известный историк-антисоветчик – эмигрант как С. П. Мельгунов – автор книги о красном терроре писал: что… «белый» террор всегда был ужаснее «красного», другими словами, реставрация несла с собой больше человеческих жертв, чем революция. Власть казачьих атаманов носила диктаторский и террористический характер. Мельгунов утверждает: «Пусть «казацкие» или иные атаманы в Сибири или на Дону, … запечатлели свою деятельность кровавыми эксцессами, часто даже над людьми неповинными. Колчак свидетельствовал, что он был бессилен в борьбе с явлением, получившим наименование «атаманщина». Белый казачий генерал, сотрудничавший с гитлеровцами, А. Г. Шкуро вынужден был признать, что «обыкновенно, пленив красную часть, казаки командовали: «Гей, жиды, вперёд, вперёд!» и тут же рубили выходящих».

Но необходимо отметить, что так называемый «красный террор» был вынужденной мерой Советской власти, иначе она не могла бы никак сохраниться! О жертвах красного террора в казачьих областях ходят фантастические данные, запущенные «специалистами-фальсификаторами». Вот что пишет Л. И. Футорянский о фальсификациях в этих вопросах: «Типичной в этом отношении является небольшая по объему брошюра М. Ж. Абдирова „История казачества Казахстана“. На ее страницах сказано: „Всего за советский период было репрессировано около 2 млн. казаков, из них 1,1 млн. уничтожено физически“. При этом дается ссылка на книгу Валентина Гольцева, однако на указанных страницах, как мы проверили, нет фактов, на которые ссылается Абдиров. Он же с большой легкостью утверждает о директиве ЦК, требовавшей якобы поголовного истребления верхов казачества, что она была подписана Я. М. Свердловым. Л. Д. Троцкому приписываются слова: „Расказачить казачество вот наш лозунг!“. Снова повторяется ссылка на книгу Гольцева, в которой не сказано, откуда данные сведения взяты, что не случайно вызывает сомнения в существовании вообще указанных фактов». Характер этих, с позволения сказать, документов весьма и весьма сомнителен, по-видимому «труд» данных историков по клевете на Советскую власть хорошо оплачивается!

Да, расстрелы тех, кто выступал с оружием в руках против Советской власти, были со стороны красноармейцев, но это не говорит о том, что репрессии носили массовый характер.

В годы Великой Отечественной войны в бывших казачьих областях были созданы крупные соединения казачьих войск, боровшихся против фашизма. Только на Дону было организовано 16 казачьих дивизий. Корпус и дивизия кубанских казаков героически сражались с немецко-фашистскими захватчиками. В Оренбургской области были сформированы 8-я (11) Оренбургская гвардейская казачья и 91 гвардейская казачья и такая же 13 дивизия. В Челябинске из оренбургских казаков начала формироваться и ополченческая казачья дивизия. Многие из казачьих частей формировались на добровольной основе. Из 78 кавалерийских дивизий, воевавших против фашистов, 49 сформированы в бывших казачьих областях.

Плечом к плечу с другими частями казачьи соединения уже в первые месяцы войны вели ожесточенные бои с фашистами, прикрывали фланги и отход общевойсковых соединений на важнейших направлениях фронтов, использовались для контрударов по противнику, испытали вместе со всей страной горечь поражений. В последующем казачьи дивизии в сочетании с таковыми и механизированными войсками применялись при прорыве обороны противника, для его преследования. Они совершали дерзкие рейды в тыл врага. Вспомним хотя бы бессмертные действия казаков Л. М. Доватора, П. А. Белова под Москвой. Казачьи части наносили удары по флангам врага по незанятым промежуткам в обороне противника. Они под командованием генерала И. А. Плиева участвовали в разгроме Квантунской армии милитаристской Японии. Хотелось бы напомнить имя славного казака Героя Советского Союза В. Г. Обухова. Он командовал танковым корпусом в боях за Сталинград, а затем генерал-полковник Обухов стал заместителем командующего бронетанковыми войсками Советского Союза.

Дополнение. Этноним тюрков (турков) от «терюк» – человек. Много тюркских слов вошло в русский язык: буран, барыш, бархан, мазут, кафтан; (через тире – в первоначальном значении): майдан – «площадь», башка – «голова», сарай – «дворец», алтын – «золото», шихан – «одиночная возвышенность, холм», балык – «рыба», йогурт – «кислое молоко».

4. К 270-летию Оренбурга

Газета «Ленинская искра», (Оренбург), №5 (44), 28 августа 2013 г.

Закладка Оренбурга в апреле 1743 г. С картины В. А. Тельнова

Город-крепость Оренбург основан на нынешнем месте 19 (30) апреля 1743 года. Это была уже третья закладка крепости с названием Оренбург. Первоначально крепость с таким названием была основана на месте современного города Орска в 1735 г., там, где река Орь (по-тюркски «утиная река») впадает в реку Яик (по-тюркски «широкое русло реки» или «широко разливающийся»). После восстания Пугачёва в 1775 году река была переименована в Урал (восходит к тюркскому названию Южного Урала – Аралтова или Оралтова гора и означает «остров» или «междуречье»). Затем Оренбург был перенесен в 1741 г. на то место, где ныне находится село Красногор Саракташского района. И, наконец, в третий раз Оренбург был основан на месте впадения реки Сакмары в Яик (Урал). Однако здесь уже была Бёрдская крепость (находившаяся в районе современного Ивановского переулка), которую перенесли на левый берег Сакмары (в переводе с иранских языков «овечья река», наследство сармато-савроматских племен, кочевавших здесь в древнейшие времена), сейчас это часть города – Бёрды. Название связано, скорее всего, со старинным славянским словом «бердо» – «ткацкий гребень», по-видимому, первоначально ландшафт Оренбурга чередовался небольшими возвышенностями и низинами, что напоминало ткацкий гребень.

5. Иисус Христос – революционер?

Французский писатель Лео Таксиль в книге «Забавное евангелие» пишет: «Относительно личности Иисуса Христа можно услышать три мнения:

1. Одни считают, что это бог, на некоторое время сошедший на землю в обличье человека.

2. Другие полагают, что он был евреем-проповедником, который при жизни подвергался суровым гонениям и потом был обожествлен сторонниками своих социально-освободительных идей.

3. И наконец, третьи утверждают, что никакого Иисуса Христа, как и его апостолов, не существовало и что христианская легенда, сфабрикованная по образцу множества других религиозных легенд, сложилась в эпоху упадка язычества, когда людям, извлекающим пользу из человеческой глупости, понадобилась новая религия.

Тщательно взвесив все доводы за и против, я твердо примкнул к сторонникам последней версии». (Таксиль Л., Забавное евангелие, или Жизнь Иисуса, М., Политиздат, 1977, С. 17).

Фактически все версии об Иисусе Христе сводятся к этим трем мнениям. Личность основателя христианской религии породила бесконечное количество споров и такое же количество исследований на различных языках. Спор идет прежде всего между сторонниками существования Иисуса как исторического лица и теми, кто считает, что Иисус Христос является продуктом религиозного мифотворчества. Многие западноевропейские ученые отрицают историческое существование Иисуса Христа, считая Иисуса астральным божеством, олицетворенным небесным светилом, мифическим богом-спасителем, подобным солнечному богу-спасителю Митре, культ которого, занесенный из Ирана в I в. н. э., широко распространился по всему античному миру. Эти последователи астральной теории находят объяснение всем евангельским событиям в символическом толковании расположения созвездий и планет на небосводе. На астральной точке зрения настаивали видные ученые Г. Винклер, А. Древе, А. Немоевский, убежденным сторонником астрального толкования евангельских текстов был известный русский ученый и революционер Н. А. Морозов. В своем труде «Христос», написанном на основе анализа Апокалипсиса («Откровения Иоанна») – раннехристианского произведения, полного фантастической символики и грозных пророчеств о гибели мира, Н. А. Морозов доказывает, что Апокалипсис не что иное, как символическое и поэтическое описание явлений, реально происходивших на небе. Правда, Н. А. Морозов не отрицал, что образ Христа имел определенный исторический прототип, вокруг которого и сгруппировались астральные мифы.

Среди многочисленных сторонников исторического существования Иисуса Христа также нет единодушия, его деятельность и личность оцениваются по-разному. Для одних он бунтарь, вождь угнетенных масс, социальный реформатор. На такое понимание образа Иисуса Христа опиралось возникшее в середине XIX в. в Западной Европе движение «христианского социализма». С подобной революционно-социалистической трактовкой учения Иисуса Христа выступали и представители утопического социализма (например, Э. Кабе и В. Вейтлинг). По их мнению, Иисус Христос и его последователи были первыми проповедниками коммунизма на земле. Для других Иисус Христос – умный, добрый, обаятельный человек, понявший, что нужно людям для того, чтобы быть счастливыми, и учивший их этому. Такое толкование личности Иисуса встречается в произведениях Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, Э. Ренана. Для писателей и ученых французского Просвещения (Вольтера, Дидро, Гольбаха), которые воспринимали христианскую религию и культ Иисуса Христа как идеологию, глубоко враждебную человеческому разуму, Иисус Христос был невежественным фанатиком или просто безумцем. Со времени опубликования «Завещания» Жана Мелье, католического священника, жившего во Франции в конце XVII – начале XVIII в., большую популярность снискала выдвинутая им версия о том, что Иисус Христос был душевнобольным человеком. Мелье ссылался на евангельские тексты, из которых явствовало, что таково мнение окружающих (даже самых близких Иисусу) лиц и что мысли и слова самого Иисуса, не говоря уже о многих поступках, свидетельствуют о его ненормальности. Последователи Мелье, анализируя поведение Иисуса, находили у него все признаки тяжелого психического заболевания – паранойи. Этот диагноз был установлен известным французским врачом-психиатром А. Бинэ-Санглэ в книге «Безумие Иисуса», изданной в 90-х годах XIX века.

Таковы основные точки зрения на Иисуса Христа как личность, реально существовавшую в определенную историческую эпоху. Для каждого из этих построений характерен один порок – отсутствие исторической объективности и одностороннее освещение фигуры Иисуса Христа при умалчивании тех данных евангельской литературы, которые противоречат создаваемому образу. А поскольку евангельские тексты содержат множество противоречивых сведений, то для подтверждения любой точки зрения можно найти любое количество аргументов. Но и для опровержения этих взглядов можно извлечь из тех же текстов равноценное количество столь же убедительных доводов.

Христианство как религиозное учение возникло в восточных провинциях Римской империи в обстановке все усиливающегося гнета рабовладельцев. Народные низы, эксплуатируемые и бесправные, крестьяне, разоренные чужеземными захватчиками и своими собственными землевладельцами, население подвластных Риму земель, искалеченное войнами, обращенное в рабство, жаждали выхода из создавшегося положения. Состояние духовной приниженности привело массы угнетенных и обездоленных людей к поискам спасения «свыше», то есть к мистическому ожиданию «спасителя», который восстановит справедливость на земле. Это был сознательный уход от мучительной жизни в религиозные фантазии и мечты. Восточные культы умирающих и воскресающих богов, которые захлестнули в первые века нашей эры Римскую империю, поддерживали эти религиозно-мистические настроения. Таинственные мистерии, связанные с почитанием финикийского Адониса, фригийского Аттиса, египетского Осириса, иранского бога солнца Митры, привлекали к себе людей обещанием спасения и благополучия в загробной жизни. К числу таких спасителей был отнесен и Иисус Христос, мессия (помазанник божий).

Существует точка зрения, что в действительности Иисус был приговоренным римлянами к смерти мятежником, пытавшимся поднять еврейский народ на борьбу с поработителями и сотрудничавшей с ними жреческой верхушкой. Начиная со второй половины XVIII века с ней выступала целая плеяда крупнейших библеистов и историков, в частности известный гамбургский востоковед Г. С. Реймарус, библеист Э. Эйслер, теоретик социал-демократии К. Каутский, знаменитый врач-философ Альберт Швейцер, Л. Робертсон – автор известной книги «Происхождение христианства», а в шестидесятых годах нашего века – английский религиовед Ф. Брандон, чьи две обширные, научно обоснованные монографии «Иисус и зелоты» и «Суд над Иисусом из Назарета» вызвали в свое время бурную полемику.

Уже сам по себе демонстративный въезд Иисуса в Иерусалим и заявление, что он царь израильский, было, по их мнению, революционным актом, вызовом, брошенным римлянам и служителям храма. Этим шагом Иисус хотел заставить евреев взяться за оружие; подтверждением этого намерения служит тот факт, что тон его речей становился все более резким и решительным. Да и как иначе можно объяснить этот шаг навстречу верной гибели?

Но главным аргументом этих ученых в пользу их версии является изгнание менял из храма. Они отвергают версию евангелий как совершенно неправдоподобную. Немыслимо, чтобы Иисус мог сам выгнать из храма толпы находившихся там людей, орудуя при этом только веревочной плетью. Ведь порядок в храме охранялся римским гарнизоном, состоявшим будто бы из тысячи солдат, кроме того, в храме были свои стражники, вооруженные палками. Нелепо утверждать, что Иисус кинулся на них с голыми руками и одержал победу. Значит, если весь этот инцидент не является вымыслом, то он происходил совершенно иначе. Можно предположить, что Иисус со своими сторонниками пытался с оружием в руках захватить храм, чтобы парализовать священников и получить выгодный плацдарм для освободительной борьбы с римскими захватчиками. Тогда в его поведении возникает смысл и логика.

Сторонники этой точки зрения ссылаются на ряд мест в евангелиях, из которых косвенно вытекает, что деятельность Иисуса носила воинственный характер. Мы узнаем, например, что последователи Иисуса на горе Елеонской были вооружены мечами. Видя, что Иисусу угрожает опасность, они спрашивают: «Господи! не ударить ли нам мечом?» (Лука, 22:49). Оказывается, даже ближайший сподвижник Иисуса, апостол Петр, носил под плащом меч, которым он отсек ухо рабу первосвященника, Малху. Возможно ли, чтобы Иисус не знал об этом? Впрочем, и сам Иисус произносит кое-какие фразы отнюдь не миролюбивого звучания.

«Не думайте, что я пришел принести мир на землю; не мир пришел я принести, но меч» (Матфей, 10:34).

«Огонь пришел я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лука, 12:49).

«Думаете ли вы, что я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение» (Лука, 12:51).

«Теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч» (Лука, 22:36).

Апокрифическое Евангелие от Петра, отрывок из которого нашли в 1887 году в местечке Ахмин в Египте, доказывает, что память о мятежных намерениях движения назореев жила еще некоторое время в христианских общинах. Из канонических евангелий мы знаем, что ученики покинули Иисуса в последние дни его жизни, причем Иоанн рассказывает, что они спрятались за закрытой дверью, опасаясь ареста. И вот Евангелие от Петра объясняет, почему им угрожал арест: их обвиняли в попытке поджечь храм. Очевидно, речи Иисуса об уничтожении храма воспринимались как реальная угроза, а не как мрачное видение пророка.

Сторонники гипотезы об Иисусе как вожде восстания утверждают, что он был как-то связан с зелотами – радикальной партией, стремившейся к вооруженной борьбе с захватчиками. Это их фанатизм привел впоследствии к войне с могущественным Римом и к гибели Иерусалима.

Большинство зелотов составляли жители Галилеи, не исключено поэтому, что у Иисуса были среди них знакомые земляки или даже родственники; это делает понятным его контакты, а также объясняет тот поразительный факт, что Иисус резко выступает против фарисеев, но никогда не высказывается о зелотах, деятельность которых была тогда одной из самых острых проблем общественной жизни Палестины. Брандон на этом основании делает вывод, что Иисус, если сам и не принадлежал к зелотам, то, во всяком случае, тайно сочувствовал им.

Как бы то ни было, одно не подлежит сомнению: в ближайшем окружении Иисуса был, по меньшей мере, один настоящий зелот – апостол Симон (Лука, 6:15). Кроме того, есть основания полагать, что к партии зелотов принадлежали Петр и его брат Андрей, а также Иуда Искариот, чье имя некоторые толкуют как «Иуда Воитель», а не «Иуда из Кариота». Гипотезу о принадлежности к зелотам трех последних апостолов выдвинул Кульман в своей книге «Иисус и Цезарь».

В 42 году, то есть примерно через восемь лет после смерти Иисуса, апостолу Иакову, сыну Зеведея и брату Иоанна (не путать с Иаковом – «братом господним»), отрубили голосу по приговору царя Агриппы I. Этот вид казни применялся по еврейскому законодательству только к убийцам. Поскольку трудно предположить, чтобы апостол Иаков был обыкновенным преступником, то, очевидно, он принимал участие в каком-то вооруженном столкновении политического характера, в котором погибли слуги иудейского царя. Итак, не исключено, что также и Иаков принадлежал к национально-освободительному движению зелотов.

Нет нужды напоминать, что приведенные выше воинственные высказывания Иисуса резко контрастируют с общей тенденцией евангелий, проповедующих любовь к ближнему, мир, покорность властям.

Другое, не менее странное противоречие касается царства божьего, обещанного еврейскими пророками. Известно, что евреи воспринимали эти пророчества как обещание восстановления независимости и величия царства израильского. Это должен был осуществить потомок царя Давида, который явится и сядет на престол, совершив перед этим социальный переворот, в результате которого бедные возьмут верх над богатыми. «Многие же будут первые последними, и последние первыми», – говорит Матфей (19:30).

Итак, первоначально царство божье имело политический, земной смысл. Так понимали его не только жители Иерусалима, встречавшие вошедшего в город Иисуса, но и сами апостолы. Они ведь ссорились из-за мест в иерархии будущего царства (Матфей, 20:20—28; Марк, 10:35—45), а два ученика из Эммауса, расстроенные и разочарованные, с горечью воскликнули после распятия Христа: «А мы надеялись было, что он есть тот, который должен избавить Израиля» (Лука, 24:21).

И нет ничего удивительного в том, что, согласно синоптикам, Иисус обещает всем тем, кто последует за ним, не только вечную жизнь, но и большие материальные блага, чем у них были до сих пор. В Евангелии от Луки мы читаем: «Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для царствия божия, и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной» (18:29, 30). А в Евангелии от Марка Иисус обещает, что его приверженцы получат земных благ, в том числе пахотных полей, во сто крат больше, чем у них было (10: 30).

В Евангелии от Иоанна царство божье имеет совершенно иной смысл. Обвиненный перед, Пилатом в том, что он именует себя царем израильским, Иисус заявляет: «Царство мое не от мира сего» (18: 36). Здесь концепция царства божьего, обещанного лишь в загробной жизни, имеет духовный, эсхатологический характер. Освобожденная от политической актуальности и еврейского национализма, она принимает универсальный характер, становится глубже в теологическом и нравственном отношениях и вместе с тем указывает приверженцам Иисуса путь к компромиссу с римским могуществом. Возникает вопрос, как могли оказаться в евангелиях столь серьезные противоречия, Робертсон и некоторые другие библеисты пришли к заключению, что в текстах евангелий явственно различимы два слоя, наложенные друг на друга. Самый древний слой, являющийся основой сказаний, повествует всего лишь об одном драматическом эпизоде еврейского освободительного движения, направленного против Рима, царей из династии Иродов и жреческой касты. Его руководителем был галилеянин по имени Иисус, преемник Иоанна Крестителя, казненного за призывы к революции. От этого изначального сказания в тексте остались только жалкие крохи. Остальное было переработано и дополнено более поздними редакторами, пытавшимися доказать, что христианство – мирное движение, не имеющее никакого отношения к еврейским проблемам.

Начало этой переработке положил Марк. Тут уместно напомнить, в какое время он создавал свое евангелие. Это было вскоре после кровопролитной иудейской войны, длившейся четыре года и закончившейся разрушением Иерусалима. Триумфальный въезд Тита в Рим с иудейскими пленными и трофеями из Иерусалимского храма вызвал в городе волну – враждебности к иудеям, а заодно и к приверженцам Иисуса, которых не отличали от иудеев. В этой атмосфере террора Марк стремился очистить Иисуса от каких-либо подозрений в причастности к восстанию; он, например, умолчал даже о том, что апостол Симон был зелотом. Одним из аргументов, как нам уже известно, было якобы доброжелательное отношение к Иисусу Пилата и слепая ненависть к нему евреев.

Возможно, что Марк вносил эти коррективы, искренне убежденный в своей верности исторической правде. Ведь он находился уже тогда под влиянием теологии Павла, который превратил реального Иисуса в божественного спасителя человечества и сына божьего. Инициативу Марка подхватили и продолжили остальные евангелисты, все сильнее подчеркивая миролюбие и трансцендентность Иисуса. Результатом этих манипуляций явились четыре повествования, известные под названием Евангелий от Матфея, Марка, Луки и Иоанна.

Первоначальные христиане пытались сохранить общность имуществ, но постепенно верх взяли возвышающиеся апостолы. Петр, Иоанн и другие апостолы, как рассказывает Лука, пришли в Иерусалим и во дворе храма отважно проповедовали, обращали в свою веру, исцеляли больных и увечных и даже воскрешали мертвых. Несмотря на преследования со стороны иудейских священников, телесные наказания и аресты, они, в конце концов, довели число приверженцев Иисуса до пяти тысяч. В этой первой христианской общине господствовал принцип безоговорочной общности имущества. «Не было между ними никого нуждающегося, – читаем мы в «Деяниях апостолов), – ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (4:34, 35). Мы узнаем также, что члены секты питались за одним столом; кстати, церковь рассматривает это как одно из доказательств, что евхаристия существовала уже на заре христианства.

Именно в этой обстановке разыгралась драма Aнании и Сапфиры, супружеской четы, которая под влиянием апостолов примкнула к новой секте и приняла крещение. Обращенные, согласно указанию, продали свое имущество. Но поскольку им было страшно сжигать за собой все мосты, то они решили сдать в общую кассу лишь часть вырученной суммы, а часть утаить и припрятать про черный день. Петр, узнав каким-то образом об их нечестивом поступке, воспылал гневом. Он позвал к себе Ананию и строго отчитал за попытку обмануть святого духа. Виновник выслушал его и свалился замертво, будто его ударило молнией (скорее всего сильный стресс). Юноши, присутствовавшие при этом, тотчас же вынесли тело и похоронили. Часа через три пришла Сапфира, и апостолы решили подвергнуть ее испытанию. Умолчав о том, что произошло с ее мужем, они спросили, какова сумма, полученная ими от продажи имущества. Когда Сапфира тоже назвала неправильную цифру, Петр заявил: «Что это согласились вы искусить духа господня? вот входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут» (5: 9). Женщина тоже упала замертво к ногам апостолов от пережитого ужаса, и молодые люди похоронили ее рядом с мужем.

Мораль сказания ясна. И прежде всего бросается в глаза разительное несоответствие между преступлением и наказанием, свидетельствующее о совершенно извращенном понятии справедливости. Тут нет и намека на проповедуемые христианством любовь к ближнему, братство, снисхождение и всепрощение. А есть только бескомпромиссный фанатизм и безудержная жестокость. Когда у Иисуса спросили до семи ли раз прощать людям их прегрешения, тот ответил, что не до семи, а до семижды семидесяти, т. е. до 490 раз. Как же непосредственный преемник Христа мог беспощадно расправиться с людьми, которые по существу даже не совершили никакого преступления?!