Беспредел и тирания. Историко-политические очерки о преступлении и наказании

Гипотеза, которую мы с Вами, уважаемый читатель, проверим в этой книге, проста, как апельсин, и прозрачна, как слеза младенца. И заключается она в следующем. Если в социальной системе был допущен серьезный социальный беспредел, то рано или поздно система ответит на него тиранией.

Станцию «Беспредел» мы уже проехали, следующая остановка – «Тирания». Именно ее и предощущает российский политический класс, прекрасно осведомленный, а то и активно поучаствовавший в российском беспределе. Именно в этом подсознательном опыте и коренятся истоки предощущения тирании, гнетущего российские элиты.

Вот такое у меня, как у автора этой книги, предположение.

Оно, разумеется, нуждается в проверке. А проверить его не просто, а очень просто. Взять известные исторические эпизоды, связанные с формированием тиранических режимов, и посмотреть – а не предшествовали ли им ситуации социального беспредела? Если предшествовали, тогда все понятно. И предощущениям российского политического класса следует верить. Правильно ощущают. Ну, а если окажется, что тирании возникают на пустом месте, буквально ни с того, ни с сего, тогда… Придется писать другую книгу.

Впрочем, не придется. Для тех, кому читать особо некогда, могу приоткрыть завесу и доложить полученный в ходе исследования результат. Таки да – предшествовали! Не верите, можете убедиться сами. Раскрываем книгу и начинаем читать.

Ах да, перед тем, как пускаться в путь, научная скрупулезность требует определиться в понятиях. Что есть тирания, и что есть беспредел? Но мы с Вами этого делать не будем. Про тиранию в любом политическом словаре прочитать можно – не проблема. А что такое социальный беспредел – это нам еще предстоит установить в ходе исследования. Ни в учебниках политологии, ни в монографиях по политической философии это понятие пока что не проанализировано. Так что, мы с Вами, уважаемый читатель, будем здесь первопроходцами.

Или первопроходимцами? Ну, в общем – вскрытие покажет.

Автор искренне благодарен Антону Бакову, без чьего волшебного пенделя он, автор, даже и не подумал бы слезть с печи и написать хоть пару строк на политические темы. И, конечно же, никакой книги не было бы без моей жены Лары, которая долгими зимними вечерами честно читала каждый новый фрагмент, искренне и в красках описывала его гениальность и непреходящую ценность для прогрессивного человечества, чем стимулировала автора на написание очередного куска и отвращала от того, чтобы забраться обратно на печь, предварительно засунув туда все ранее написанное.

Теперь все.

    Сентябрь 2013, Баден, Австрия

I. Беспредел и Тирания

по-древнегречески. Случай Солона – Писистрата

Разумеется, уважаемый читатель, анализ тирании и ее происхождения начнем мы с Вами с древних греков. На то есть множество оснований. Во-первых, именно они впервые одарили политическую мысль классическими примерами тиранических режимов. Равно, как и классическими образцами их политико-философского анализ. Так что, без греков никуда. Да и не может считаться серьезным политико-философский трактат, если начинает не от греков. Любой критик Вам подтвердит, что без них – мелковато будет.

Но главное даже не это. Главное – неистовый дух познания, доставшийся нам от этих удивительных людей. Не восхвалять, не проклинать, но понимать – вот удел политического философа. Это пришло к нам оттуда, от греков. Спиноза со своим «Не смеяться, не плакать, не проклинать, а понимать» лишь повторил то, что пришло к нам от них. Так вот, очень важно на самом старте нашего исследования зарядиться этой прекрасной тягой к пониманию. Удивительно, знаете ли, прочищает мозги. И настраивает на правильный лад.

Ведь мы с Вами не первые и не последние, кто занимается мышлением в периоды кризисов и катастроф. Но именно греки сумели поставить этот процесс на… Впрочем, простой пример скажет о них лучше чем самые развесистые мои славословия.

С таким же примерно, как у нас сегодня, настроением собрались когда-то в Храме Аполлона семь великих мудрецов древней Греции. VI век до нашей эры. Гора Парнас. Поросшие еще не вырубленным лесом горные вершины. Где-то далеко, на самом горизонте небо сливается с водами Коринфского залива. Белоснежная колоннада портика. Укрывшись в тени храма, негромко (а может быть и громко – кто знает?) беседуют семь величайших мужей Греции: Фалес, Питтак, Биант, Солон, Клеобул, Мисоне и Хилон.

О чем шла речь в стенах древнего прибежища Пифий, способных прорицать будущее и слышать волю богов? Наверное, о том, что золотой век гомеровских богов и героев давно позади, и никакими, даже самыми величайшими, чудесами его не вернуть. Что повсеместное упразднение власти басилеев – неправосудных, готовых за взятку вынести любое судебное решение «царей-дароядцев»[6 - …И страдает Целый народ за нечестье царей, злоумышленно правду Неправосудьем своим от прямого пути отклонивших. И берегитесь, цари-дароядцы, чтоб так не случилось! Правду блюдите в решеньях и думать забудьте о кривде. Зло на себя замышляет, кто зло на другого замыслил (Гесиод. Труды и Дни).] – ни к чему не привело.

Наоборот, с каждым днем становится только еще хуже. Ибо полисная знать не хочет и думать ни о чем, кроме собственного обогащения, так что крестьянину получить ссуду на закупку посевного зерна меньше, чем под 20% годовых просто негде. И вот, большинство крестьянских наделов заложено, а еще больше уже перешло за долги во владение «лучших людей». И многие тысячи ранее свободных граждан за долги обращены в рабство и проданы на чужбину. И если так пойдет, то скоро просто некому будет встать в ряды городского ополчения, чтобы в случае нападения отразить врага. А доведенный до отчаяния демос уже обнажает оружие внутри городских стен, и скоро брат пойдет на брата…

Трудно сказать точно, о чем именно спорили в дельфийских стенах величайшие мудрецы древней Эллады. Увы, стенограмма их бесед, скорее всего, не велась. Но, с другой стороны, о чем еще можно было говорить в самый разгар общегреческого аграрно-политического кризиса VI в. до н. э.?

Впрочем, для нас, сегодняшних, важно даже не содержание их диспута, а его результат, высеченный затем на стенах Храма Аполлона и дошедший до наших дней. Ведь результатом беседы семи мудрецов стало понимание того, с чего следует начинать преодоление постигших их родину бедствий. Так что, когда опустилась пыль из-под сандалий спускающихся по горной дороге мудрецов, свои инструменты взяли в руки каменотесы. И высекли на стене Храма результат их диспута: «ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ».

Вот с этим мудрым напутствием и начнем мы с Вами наше плавание в волнах политической философии. Не восхвалять, не проклинать, но понимать!

1. Предыстория афинской тирании

Большинство политических сведений об этой эпохе мы черпаем из чуть ли не единственного дошедшего до нас исторического источника, «Афинской политии» Аристотеля и его же «Политики». Нет, есть еще, конечно же, и биография Солона у Плутарха в «Сравнительных жизнеописаниях». Но это, все же, больше биография и в значительно меньшей степени политическая аналитика. Так что, именно Аристотель – наш гид в сегодняшнем расследовании. И пусть труд Стагирита отстоит от описываемых им событий более, чем на два столетия, более ранних и столь же подробных описаний политического кризиса Афинской республики VI в. до н. э. до нас просто не дошло.

Что же пишет Аристотель о временах, предшествующих политическим реформам Солона и следующей за ними тирании Писистрата? «Вообще государственный строй был олигархический»[7 - Текст приведён по изданию: Аристотель. «Политика. Афинская полития». Серия: «Из классического наследия». М, Мысль, 1997, с. 271—343. Не отходя от компьютера, посмотреть можно здесь: http://goo.gl/rJiSCY], – читаем мы во втором параграфе главы «Древнейший государственный строй». Для нас с вами, не понаслышке знающих все прелести олигархического государственного строя, не станет откровением описание повседневной политической напряженности в Афинах этого времени. «В течение долгого времени происходили раздоры между знатью и народом», – доносит ее до нас Аристотель.

Что же не поделили народ и знать? Не так уж и мало – жизнь и свободу большинства граждан Афин. «Главное было то, – пишет Аристотель, – что бедные находились в порабощении не только сами, но также и дети и жены. Назывались они пелатами и шестидольниками, потому что на таких арендных условиях обрабатывали поля богачей. Вся же вообще земля была в руках немногих».

Здесь следует дать некоторые пояснения.

Дело в том, что земля в описываемое время еще не могла быть предметом купли-продажи. Она была собственностью рода. Земельные участки могли лишь передаваться по наследству в семье. Они и передавались, дробясь среди нескольких наследников и мельчая при этом. Очень быстро наступил момент, кода величина земельных участков уже не могла прокормить семью. В то же время, продать участок и заняться чем-то другим было нельзя. То есть, заняться-то было можно, а вот продать участок, чтобы вложить деньги в новое дело – нельзя.

Поэтому большинство афинян пытались изо всех сил выжить, кормясь со своих, с каждым поколением мельчающих, участков. Поскольку выжить было невозможно, брали в долг, прежде всего – посевной материал для будущего урожая. Единственным залогом под ссуду был сам участок. И к концу описываемого периода фактически все земельные участки в Аттике покрылись ипотечными камнями, свидетельствующими, что данный участок заложен по ссуде.

А дальше все просто. Поскольку отчуждать участок в свою пользу кредитор не мог – земля есть собственность рода – должник оставался на земле, но трудился уже как арендатор, отдавая, то ли одну шестую часть урожая, то ли пять шестых[8 - Об этом до сих пор спорят антиковеды.] кредитору.

Дальше – еще проще. Поскольку остающимся в распоряжении арендатора урожаем прокормиться было просто невозможно, он брал новые ссуды, но уже под залог самого себя (самозаклад) и своей семьи. Подходил срок уплаты, и кредитор отводил должника вместе со все семьей на рабский рынок. В качестве товара, естественно. Как говорят сегодняшние правильные пацаны, нормальная схема получилась.

Вот об этом, обо всем, и пишет Аристотель в «Афинской политии»: «При этом, если эти бедняки не отдавали арендной платы, можно было увести в кабалу и их самих и детей. Да и ссуды у всех обеспечивались личной кабалой вплоть до времени Солона. Он первый сделался простатом[9 - Простат, то есть защитник, представитель интересов, народа. «Простатами народа» на протяжении большей части V в. до н. э. были выходцы из знатных родов, вроде Фемистокла или Перикла.] народа. Конечно, из тогдашних условий государственной жизни самым тяжелым и горьким для народа было рабское положение. Впрочем, и всем остальным он был тоже недоволен, потому что ни в чем можно сказать, не имел своей доли»[10 - Аристотель, там же.].

2. Аристократия, или лучшие люди в естественной среде обитания

Что же толкало родовую полисную аристократию на столь безудержное закабаление своих соплеменников? Что же они, прямо звери были все какие-то, что ли? Вообще-то, да, конечно же, звери. Ну, в смысле – животные. Увы, здесь сказала свое слово природа человеческой цивилизации как таковой. Ведь человеческое общество, переходя от неолитической общины к эпохе бронзы, умудрилось возродить утерянную было в новокаменном веке ключевую характеристику обезьяньего стада. Наше общество, точно так же, как и обезьянье – это цивилизация статуса.

Во главе – «альфа-самец», который имеет все и в первую очередь. Рядом с ним – «бета-самец» который имеет также все, но во вторую очередь, и который за эту привилегию спиной к спине с вожаком отстаивает их права на все от любых сторонних притязаний. Ну, и «омега-самцы», которые, если что-то и имеют, то по остаточному принципу. То, что останется от альфы и беты.

Так устроено общество шимпанзе, но так же устроено и цивилизованное человеческое стадо. Еще Гомер, описывая статус героев (то есть, альфа-самцов), говорил об особой доблести, которой они обладают, получая ее от прародителей-богов. Проявляется эта доблесть в двух вещах. Во-первых, на поле брани, где герой безудержно царит, даже не замечая «простых воинов» и сталкиваясь всерьез лишь с такими же, как и он сам, героями. Ну, и во-вторых, неизменным спутником доблести уже у Гомера было богатство.

Доблесть и богатство – вот признаки альфа-статуса античного грека (да и не только его). Однако, прошли века, и великих героев на поле брани заменил строй, который очень скоро превратится в знаменитую греческую фалангу. Никакому Ахиллесу не справиться с хорошо обученным строем копейщиков. Время индивидуальной доблести уходит в прошлое. Ее заменяет коллективная слаженность строя.

А как же демонстрация статуса? Увы, остается только богатство. «…сейчас, – пишет о позднегреческой родовой знати Уолтер Донлан, – когда воинская доблесть потеряла свое значение, демонстрация статуса аристократии свелась к демонстрации ее богатства. Отсюда берет начало многократно описанное в научной литературе явление „демонстративного потребления“как особого стиля жизни с пирами, охотой и т. д. Это был способ социального самоутверждения аристократии»[11 - Donlan W. The Aristocratic Ideal in Ancient Greece. Attitudes of Superiority from Homer to the End of the Fifth Century В. C. Lawrence, 1980. P. 35.].

Да, а все это требует трех вещей: денег, денег и еще раз денег. Ничего не напоминает? Яхты, куршавели, лимузины, телки, гнущиеся под грузом бриллиантов… А в ответ на возмущение рабочих снижением зарплат – брезгливое, сквозь зубы: «Не желаете работать за эти деньги – привезу сюда китайцев, а вы можете уматывать куда хотите!»[12 - Игра без правил // Русский предприниматель, №11, ноябрь 2004. Цитата принадлежит Ходорковскому, из тех времен, когда он еще был на свободе.]

Так что, пока никакого отличия между ситуацией в Аттике VI в. до н. э. и Россией нулевых годов двадцать первого века мы не наблюдаем. И наверняка, если бы вдруг где-то поблизости обнаружился рабский рынок, то товарняки, набитые дорогими россиянами, были бы первыми на подъездных путях. Типа, ничего личного – бизнес.

3. Солон предупреждает…

Вот в такой ситуации и выходит на политическую сцену Солон – афинский политик, законодатель и поэт, один из «семи мудрецов» Древней Греции. Тот самый, что участвовал в сходке величайших мужей Эллады, состоявшейся в храме Аполлона.

Естественно, Солону все происходившее вокруг него очень и очень не нравилось. Ведь, в отличие от своих собратьев по аристократическому классу, он был еще и философ. То есть, человек умный и способный смотреть значительно дальше собственного носа. А там, впереди, если оставить все так, как идет, родные Афины не ждало ничего хорошего. А только лишь аттический бунт, бессмысленный и беспощадный. (извините, Александр Сергеевич!)

Первое, что он пытается сделать, это воззвать к совести и здравому смыслу афинской аристократии. Ведь рубят же сук, на котором сидят, уроды! Воззвать Солону было легче, чем кому бы то ни было. Если кто не знал, так Солон был не только философ, но еще и поэт. Из пяти с лишних тысяч строк его поэтического наследия до нас дошло всего 283 строки.

И среди них – такие:

Кривдой полны и владыки народа, и им уготован
Жребий – снести много бед за своеволье свое.
Им непривычно спесивость обуздывать и, отдаваясь
Мирной усладе пиров, их в тишине проводить, —
Нет, под покровом деяний постыдных они богатеют
И, не щадя ничего, будь это храмов казна
Или народа добро, предаются, как тати, хищенью, —
Правды священной закон в пренебреженье у них![13 - Солон. Элегия «Благозаконье». Полный текст можно посмотреть, например, здесь: http://goo.gl/0GurfW]

А еще – такие: