Создатель снов

Создатель снов
Андрей Фролов

Город Лифтов #3
Бывают мгновения, меняющие ход истории, разбивающие жизнь на «до» и «после». И часто те, кто совершает решающий шаг, не могут даже предположить, к чему приведут их действия… Близнецы Димка, Витя и Настя выросли в Спасгороде – огромной башне из стали, надежно хранящей жителей от опасностей внешнего мира. Как и другие дети, они ходили в школу, старались не огорчать родителей и соблюдать правила Смотрителей – таинственной организации, управляющей жизнью людей и Лифтов. Но однажды близнецы нашли странную дверь. И вспомнили: каждый из них видел точно такую же во сне. Судьба города изменилась в тот миг, когда ребята решили узнать, что за ней…

Андрей Фролов

Создатель снов

© Фролов А., 2013

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Пролог

В тесной комнате с низким потолком гаснет свет.

Усталый светильник в углу выключается охотно, будто только об этом и мечтал. Темнота превращает и без того неуютное сырое помещение в настоящую тюремную камеру.

Теперь единственный источник освещения – вспыхнувшие проекторы амбивизора, очень компактного, почти переносного. Старенький аппарат стоит в центре комнаты на невысокой шаткой тумбе. Зрители, сидящие вокруг тумбы и проволочного куба, придвигаются поближе, соприкасаясь плечами.

В приемник проектора опускается поблескивающая хрусталем восьмигранная пластинка. Эта амбиграфическая карточка не просто стара или потрепана временем. При взгляде на нее кажется, что данный носитель информации нашли в мусоре и бережно склеили из нескольких частей. После реставрации изображение внутри амбивизора частенько пропадает, грешит дефектами и морщинами. Звука почти нет, из динамиков вырываются лишь хриплые обрывки фраз.

Титры и заглавная часть стереофильма восстановлению не подлежат. Поэтому воспроизведение начинается сразу с подвижной объемной картинки, на которой высокий светловолосый мужчина в белом халате что-то оживленно рассказывает кинооператору.

За спиной ведущего (молчаливые зрители воспринимают мужчину в халате именно так) – лаборатория. Причем отнюдь не декорация к художественному фильму, а самая настоящая. Позади светловолосого трудятся на своих рабочих местах самые обыкновенные горожане. Заряжают центрифуги россыпями пробирок, что-то изучают в микроскопы, возятся с подопытными морскими свинками и белыми мышками.

Мужчина вышагивает среди длинных верстаков с лабораторным оборудованием, что-то эмоционально рассказывая зрителям. Но те, наблюдая за старенькой записью затаив дыхание, слышат только отдельные звуки, изредка пробивающиеся в динамики амбивизора.

– …ерхность… флотилии зо… иод полураспа…

Фрагменты, куски, обрывки слов, старательно записанные и расшифрованные одним из зрителей, дарят откровение и надежду.

Светловолосый мужчина в халате движется через лабораторию. Но совсем скоро с помощью комбинированной съемки оказывается совсем в другом помещении – испытательном цехе. Здесь он идет вдоль верстаков, на которых сотрудники в темно-синих спецовках, касках и специальных защитных очках собирают прототипы разнообразного и необычного оборудования.

Ведущий останавливается возле нагромождения металлических пик, составленных пирамидой. Пирамида окутана проводами, будто елка – новогодней мишурой. Вместо ведущего в трехмерном пространстве амбивизора тут же возникает мультипликационная заставка.

Нарисованный человечек с равными интервалами втыкает в землю столбики, окружая себя кольцом. Затем, все с той же мультяшной поспешностью, человечек обтягивает штыри несколькими рядами тонкой светящейся нити. И уже в следующую секунду на получившийся забор со всех сторон начинают прыгать звери – злющие, зубастые, когтистые. Угодив на натянутую проволоку, они получают удар током (их рисованные тушки смешно подрагивают, и на долю секунды сквозь шкуры просвечивают схематические скелеты). С мохнатых морд катятся крупные слезы горя, и хищники убегают прочь…

Киножурналу, который смотрят несколько мужчин и женщин, очень много лет. Это заметно по фасону одежды ведущего. Это заметно по атмосфере передачи. Это заметно по лабораториям, попадающим в кадр.

Там, готовя первые прототипы, инженеры конструируют подвижные модели механических карпов, призванных услаждать взоры горожан своей неспешной грацией в волнах искусственных водоемов. Сбоку видны каркасы механических кошек, разработанных для присмотра за грудными младенцами. Детали животных сверкают новеньким хромом, процессоры только проходят настройку.

Все это было давно, очень давно. Зрители, столпившиеся вокруг компактного амбивизора на старой тумбе, почти ничего не знают о былых временах, безвозвратно канувших в Лету. Их окружают влажные пенобетонные стены тесного помещения, позволяющие безнаказанно насладиться приветом из прошлого. Позволяющие в сотый (или даже тысячный) раз унестись в мир безраздельного счастья и надежд на новую жизнь за просмотром запрещенного нынче киножурнала…

Мультзаставку сменяет кадр со светловолосым ведущим, остановившимся у очередного верстака. Что-то объясняя и комментируя фрагмент с человечком и рисованными зверями, он ласково похлопывает по пирамиде штырей, двигаясь дальше.

– …абор… пряжение… вое поле… – Только такие обрывки фраз и вылетают из шипящих динамиков амбивизора. Но зрителям все равно, они игнорируют низкий уровень качества. – …вень угро… щадью до трех ты… стве источника эне…

Люди, заполнившие душное помещение с низким потолком, уже не впервые изучают раздробленную на фрагменты и заново собранную амбикарту. И готовы делать это еще хоть сто раз, даже без звука. На их лицах восторг. И надежда.

Светловолосый ведущий шагает дальше, прикасаясь к различным изобретениям и неспешно рассказывая об их назначении. Время от времени внутри куба еще несколько раз крутятся рисованные мультипликационные заставки, наглядно и ярко иллюстрирующие рассказ диктора.

Вот зрители наблюдают за живыми пузатыми громкоговорителями. Те гроздьями развешаны на столбах и будто бы поют, раскачиваясь в такт неслышной мелодии (из широких раструбов вылетают крохотные рисованные ноты, собираясь в облака). Ноты эти не просты, они отпугивают коварных птиц – болезненного вида, тощих, облезлых и наверняка очень хитрых.

В тесном помещении, превращенном в подпольный кинозал, слышно дыхание нескольких мужчин и женщин. Скрипят динамики. Шаркают по серому бетону ноги. То и дело раздается тихий шепот, исполненный сожалений о прекрасном будущем, в реальность которого уже почти никто не верит. Но собравшиеся помнят… берегут в памяти заветы предков, их устремления и мечты. Уповают, что однажды привычный ход вещей будет изменен, и эта надежда наполняет их сердца светом…

Блондин-ведущий идет дальше, повествуя о новых изобретениях городских инженеров. И вот уже в кубе амбивизора следующая заставка.

Жизнерадостный носатый мужичок в кепке (кажется, он беззаботно насвистывает – с его губ тоже слетают закорючки озорных нот) наблюдает, как компактный четырехколесный агрегат шустро роет в земле глубокую траншею. Когда работа закончена, в канаву начинает поступать вода. На берегах рукотворного ручья тут же вырастают яркие пританцовывающие цветы.

Очередная заставка побита помехами настолько, что из передачи безжалостно выпадает сразу пара минут. Новый кадр ловит диктора уже в другом цехе, где бригады рабочих управляют мощными прессами и пилорамами. Иллюстрацией снова становится мультфильм.

Еще один персонаж: пузатый дядька, пусть и не столь беззаботный, как его предшественник (он одет в рабочий комбинезон и вовсе не намерен напевать или свистеть), строит модульный домик. Строит очень быстро. Едва разложив на земле плиты, он активирует магнитные замки (художники-мультипликаторы изображают магнитные волны подвижными волнистыми линиями, тянущимися друг к другу). Подпрыгнув, будто живые, части модульной постройки сами собой соединяются, превращаясь в уютный одноэтажный домишко. Довольный дядька в комбинезоне мгновенно вбегает внутрь, и тут же начинается рисованный ливень, уже не способный навредить персонажу заставки.

– …лонизация… коления перво… – Шипит, похрюкивает и гудит динамик амбивизора. – …пряженными с опасно… циальная экипиров…

Зрители внимательно следят за каждым жестом ведущего передачи. С замиранием сердца вслушиваются в эти обрывки загадочных фраз. Шепотом расшифровывают, дополняют расколотые на части слова. Благоговейно передают их из уст в уста, восхищенно качая головами. Они хотят верить, что когда-нибудь планы прадедов будут осуществлены…

Киножурнал обрывается так же неожиданно, как начался. Больше половины информации, скрытой в запрещенной слюдяной пластинке, утеряно, как и сопровождавший картинку звукоряд.

Но зрители не торопятся вставать с мест.

Свет тоже никто не включает.

Кто-то тихонько, слегка виновато просит посмотреть еще раз. Другие поддерживают предложение негромкими возгласами. В полной темноте гладкая, испещренная трещинами пластинка амбикарты вновь скользит в проектор. В проволочном кубе начинается трансляция старинного киножурнала.

Вступление

Когда-то давным-давно существовал на свете великий Спасгород, населенный миллионами трудолюбивых и по-своему счастливых людей. А может быть, Спасгороду лишь предстоит быть построенным и заселенным? Это обязательно случится, если военные и ученые будущего не окажутся более предусмотрительными, осторожными и миролюбивыми, чем сегодня…

Город этот представлял собой огромный цилиндр, поделенный на десятки просторных ярусов. Внушительные размеры удивительной конструкции можно описать так – если идти пешком от одной стенки яруса до противоположной, потратишь немало времени и основательно устанешь. Этажи, в высоту достигавшие двух (и даже трех) десятков метров, местные жители предпочитали называть просто полянами, до того просторно и светло было на большинстве из них.

Отдельно нужно отметить, что снаружи спасгородцев подстерегала страшная опасность, главным символом которой была Птица. Защищаясь от нее, проектировщики и строители невольно лишили потомков возможности определить, высится ли башня их славного города над землей или утопает на километры в ее толще.

Однако внутри обжитого цилиндра хватало и приятного искусственного света (умело заменявшего подлинный дневной), и чистого воздуха. Ими людей обеспечивали особые машины, построенные еще в эпоху возведения Спасгорода.

А потому спасгородцы не тужили. Обитатели гигантского цилиндра так давно свыклись с нелегкими условиями существования, что (даже лишенные настоящего неба и солнца) совершенно перестали испытывать дискомфорт, из поколения в поколение передавая устои проживания на полянах.

Бок о бок с людьми колоссальный город населяли разумные механизмы, с давних пор призванные облегчать жизнь человека. И главными из таких помощников, безусловно, были Лифты – наделенные искусственным сознанием кабины, странствовавшие по ярусам вверх-вниз, перевозящие грузы, пассажиров и даже информацию.

Управление Спасгородом официально возлагалось на городскую администрацию, в которую входили чиновники поселковых советов со всех полян. Однако на деле (и в этом читатель уже имел возможность убедиться ранее) контроль над спасгородцами был сосредоточен совсем в других руках – в руках Гильдии Смотрителей.

Когда-то члены особой касты инженеров, умевших чинить, настраивать и даже строить Лифты, осознали, что власти много не бывает. Шаг за шагом, действуя незаметно и последовательно, представители Гильдии собрали и увязали в паутину самые прочные нити правления Спасгородом. О судьбе несогласных с такими порядками лучше не вспоминать, и далеко не один строптивый Лифт оказался отключен, воспротивившись новым требованиям…

Впрочем, секреты Смотрителей знали считаные единицы (и мы знакомы как минимум с тремя такими смельчаками). Остальное население башни продолжало преспокойно трудиться на рабочих местах, отдыхать на специальных полянах, воспитывать детей и вполне искренне радоваться жизни.