Колхозное строительство 7.2

– Так вы, Николай Григорьевич, одессит? А ну, скажите чего! Там есть такие перлы…

– Вэй змир! Я имею Вам кое-что сказать… Этот Мао, откуда он только такой взялся? Порядочный прыщ. Ему надо снять штаны и надавать по морде.

– Замечательно!

– Ещё Тургенев сказал: «Бережите нашего родного русского языка».

– Ну, теперь про Бомбу – раз вы говорите, что там всё просто.

– Да даже ещё проще! Представьте ствол гладкоствольной пушки. С одного конца – заряд, и потом шесть близко расположенных колец из урана. На противоположном конце – ещё шесть колец из урана, надетых на стержень и хорошо закреплённых, тоже с небольшим зазором. Они меньшего диаметра. Их наружный диаметр равен внутреннему диаметру первых колец. Пушка стреляет, и первые кольца надеваются на вторые. Всё, начинается деление – и БАХ.

– Действительно. Понятно, что уран нужно получить определённой чистоты, и в этом вся сложность. А ведь обогатительные заводы Китая продолжают работать. Американцы до Баотоу так и не долетели.

– Так, насколько я знаю, Баотоу отойдёт Монголии, – допил остатки Ляшенко одним глотком.

– А китайцы об этом знают?

Интермеццо первое

Японец возвращается из поездки по России. Собрались родственники и спрашивают:

– Очень ли трудный русский язык?

– Оченна, оченна турудная… Ситолько расных слов… у кашдого слова синонимы… ситолико расных заначений – и все это надо держать сидеся (постучал себе по голове), в зопе…

Генерал Су Юй посмотрел наверх. Там, в блёклой синеве бездонного неба, сменяли друг друга тучи и облака. Серые тучи пытались завоевать белые облака, и казалось, что уже близко поражение – но нет, белые не сдавались, и серые «проходили» мимо. Так часто бывает и в жизни, когда зло сменяет добро – но добро всегда побеждает, насколько бы оно не уходило в тень. «Облака – это призраки давно поверженных драконов…» – красиво сказал кто-то из древних мудрецов.

В юго-восточной стороне, там, где море, там, где война, возвышалось кучевое облако с вершиной, напоминающей огромную наковальню. Солнце, висевшее над горизонтом, подсвечивало наковальню так, что она сияла ослепительной белизной, но ниже цвет облака менялся. Там были тысячи оттенков серого – от почти белого до тёмного-претёмного, почти чёрного, и к этому великолепию возрождающееся солнце добавляло нежно-алые, розовые и красные мазки.

В старых книгах сказано: «тот, кто смотрит на облака, не жнёт». То есть не думает о хлебе, не сеет и не убирает – но люди, которые смотрят в землю, кормят его. Зачем-то им надо, чтобы были люди, смотрящие на облака.

Генерал прикрыл глаза и, опустив голову, вновь открыл их. Блики и пятна от яркого облака стали постепенно слабеть. Показалась другая картина, не менее чудесная, чем та – наверху.

Туман тончайшим голубым батистом расстилался по полю, поднимаясь густым сероватым паром к розово-малиновому небу. Влажный чистый воздух, чуть мерцая и переливаясь, поднимался от его ног и стремился заползти в лёгкие. Заполнить их свежестью и ароматом полей и утра. Зелёные нескончаемые поля, растянутые на многие ли, соединялись с небом где-то у горизонта, словно лестница к облакам – но только на этот сказочный утренний миг, когда границы неба и земли были спрятаны от реальности нежной дымкой тумана.

Су Юй вновь прикрыл глаза и попытался вспомнить любимый стих в жанре Юэфу. Ему больше двух тысяч лет, но разве что изменилось.

Здесь, на юге Китая —
словно кусочек рая.

Лотоса сочная зелень
на реках моей страны.

И рыба с радостным сердцем
меж белых цветов играет.

И снятся речным деревьям
прекрасные светлые сны.

Пусть он сейчас не на юге, а на севере, и вон за теми горами – не прекрасные реки, а выжженная солнцем пустыня. Всё равно это Китай. Его Китай. И именно ему, генералу Су Юю, выпала честь защитить свою страну. Спасти от безжалостного агрессора.

– Пора, – Не Жунчжэнь тронул его за плечо.

– Пора, – генерал выкинул из головы красивости и подошёл к громадному чужому самолёту.

– Пора, сын.

Одиннадцать человек отдали, пусть и немного вразнобой, честь и стали забираться на чужую птицу, подбитую, но вылеченную. Один за одним застрекотали, а потом и заревели пропеллеры на крыльях. Серый гигант вздрогнул. Сначала он двигался медленно, словно предлагая людям одуматься и повернуть вспять. Потом, поняв, что глупые людишки не успокоятся, вестник смерти ускорил бег, тяжело, с подскоком, оторвался от земли и ушёл в небо – к тому самому облаку в виде наковальня. Там враг. И буквально через пару часов – да даже и раньше – враг поймёт: зря он напал на Китай, посчитав его слабым. У его Родины есть ещё зубы – и вот через эти два часа один из них перекусит гадкую белую шейку американской обезьяны.

Не Жунчжэнь хлопнул старого друга по плечу:

– Они вернутся. Я знаю.

Генерал кивнул головой, как бы соглашаясь. На самом деле призрачный шанс был. Даже была какая-то небольшая вероятность, что самолёт долетит, сбросит бомбу на цель, и бомба взорвётся. Они предусмотрели всё – всё, что возможно. Были, однако, тысячи «но». Самолёт был древний. Он почти двадцать лет простоял в ангаре, и только два человека поднимали его два десятка с лишним лет назад в небо – один раз. И эти старики сейчас управляют им. Тот полёт закончился неудачно – самолёт сел очень жёстко, и его пришлось восстанавливать по кускам, используя даже передаваемые корейцами обломки сбитых американских бомбардировщиков.

Самолёт «Боинг Б-29», «Суперкрепость», был сбит русскими в ходе Корейской войны. Тогда ещё СССР и КНР были лучшими друзьями. Проклятый Мао! Сколько полезного передали русские его народу, сколько знаний. Зачем было всё это ломать? За эти десять лет Китай бы поднялся с помощью русских друзей так высоко, что «лаоваи», эти заморские черти из страны злобного и жадного дяди Сэма, не рискнули бы напасть. Но что есть – то есть. Теперь СССР – тоже враг. «Страна медведей», «Волосатия». Мао не скупился на прозвища. Впрочем, северный враг менее страшен, чем «вайгожэни» из США. Они не бомбят мирные города, не сбрасывают атомные бомбы на беззащитных людей. Мао истратил огромные деньги, чтобы нарыть подземных убежищ и хранилищ под Пекином и ещё десятком городов. И что? Это помогло? Там, может, и укрылись военные – но люди гибнут миллионами. Пора положить этому конец. И вот только один трофейный самолёт способен на это.

Он несёт третью водородную бомбу Китая. Две первых взорвали на полигоне Лобнор, недалеко от высохшего озера. Третью, по счастью, не успели. Подземное испытание было запланировано на середину сентября этого года. Когда всё это началось, она как раз двигалась к полигону.

У бывшего начальника генерального штаба НОАК совсем было опустились руки, когда США начал сбрасывать на города Китая атомные бомбы – и тут позвонил Не Жунчжэнь, его предшественник в Генштабе, а теперь глава госкомитета по науке и технике, возглавляющий ядерную программу КНР.

– У меня есть бомба мощностью почти в десять мегатонн. Сможешь ли ты доставить этот подарок «стране Сэма»?

– Нет. Только Японии. Там сейчас много кораблей «лаоваи».

– Тогда я разворачиваю поезд.

А потом началась гонка. Нужно было найти экипаж на американский самолёт. Конечно, переданные СССР самолёты ТУ-4 были почти точной копией этих «суперкрепостей» – но приборы были другие, единицы измерения другие, и сейчас Ту-16, или «Сиань H-6», что выпускает Китай, сильно отличаются от своего дедушки. И всё же, несмотря на неразбериху и всеобщую панику – ведь страна во время войны осталась без единого руководства, и жив ли хоть кто из этого самого руководства в Пекине – вообще неизвестно… Так вот, несмотря на всё это, генералу удалось сформировать экипаж, и даже найти этих двух уже пожилых полковников, что двадцать лет назад подняли и посадили «Суперкрепость». Пусть и не очень удачно. Командиром же экипажа из одиннадцати человек Су Юй поставил своего сына подполковника Су Жуншэня.

Самолёт был огромен. Длиной в тридцать метров, с размахом крыльев сорок три и высотой почти девять. С пятиметровыми винтами и максимальной взлётной массой более шестидесяти трёх тонн, из которых двадцать пять – это топливо. Крейсерская скорость монстра хоть и была невелика – всего 547 км/ч, зато в снаряжённом виде, то есть с термоядерной бомбой, он мог пролететь почти шесть тысяч километров, и этого вполне хватало, чтобы сбросить бомбу на шестой или седьмой флот – на тот, что будет ближе к Японии, чтобы и этим врагам Китая досталось. Ведь эта бомба в тысячу раз мощней тех «Малыша» и «Толстяка», что в 1945 году американцы сбросили на Японию. Хватит и флоту США и «гоугуожэням» (жителям собачьего государства). Пусть «гуйцзы», то есть черти, отплатят за все свои прошлые дела.

(Кстати, эта нелюбовь китайцев к японцам сохранилась и в наши дни. Несколько лет назад был большой скандал: в Японии люди, поевшие произведённых в Китае пельменей, начали массово отравляться. Как выяснилось, во всем был виноват проверяющий качество готовой продукции в китайской фирме. Он из идейных соображении подсыпал яд в экспортные пельмени, движимый праведным желанием потравить как можно больше чертей, – от автора.)

У американского серого монстра было три герметичных кабины для экипажа: передняя – для семи человек: командир, второй пилот, штурман-бомбардир, бортинженер, старший штурман, штурман-оператор, бортмеханик, средняя (хвостовая) – для трёх стрелков и кормовая – ещё для одного автономного стрелка. Передняя и средняя кабины соединялись герметизированным лазом-воздуховодом. За передней кабиной располагался бомбовый отсек, где сейчас и лежала бомба длиной четыре с половиной метра и массой более пяти тонн.

Су Юй со вздохом проследил за исчезающим в облаках самолётом. Был ли у сына шанс вернуться? Да, топлива хватит с избытком, несмотря на совершенно не прямой маршрут. Самолёт должен был долететь до места, где гремели битвы Корейской войны, и уже оттуда повернуть на юг, изображая американцев-беженцев. Будем надеяться, что такая маскировка сработает. А вот вернуться назад, учитывая силу взрыва… Да, бомба спускается на парашюте, и есть время удалиться на приличное расстояние – но это для простого ядерного взрыва мощностью в пару десятков килотонн. А здесь мегатонны. Надо надеяться.

Теперь уже от Су ничего не зависело. Можно стоять и смотреть в облака.

Облака плывут куда-то
В небе синем далеко…
Знать бы, что для счастья надо?
Станет на душе легко…

Глава 4

Интерлюдия вторая

Идут два моряка по Марселю и видят священника, у которого одна рука в гипсе. Поравнялись, моряки приветствуют с почтением: