Старый город

Его рука затряслась, и он чуть не выронил свечу, когда ее пламя осветило портрет. На бороде выступали пятна крови, свежие, густые, темно-бордовые! Казалось, они даже пузырились, и в следующее мгновение потекли по полотну вниз!

Крягу вскрикнул и таки выронил свечу на пол! Трясущимися руками он вновь зажег ее и в страхе поднес к портрету. Зловещие пятна крови расплывались по холсту и вот-вот должны были потечь на стену.

Кинувшись в спальню, Крягу встал на колени перед образами и зашептал скороговоркой все молитвы, которые только знал. «Господь всемогущий, помилуй меня грешного за то, что только на миг поставил себя на одну ступень с тобою. Не гневайся всевышний…»

Это было безумие! Крягу вернулся в кабинет с ведром воды и тряпкой и принялся оттирать портрет от крови. Вот все и смылось. Но что же это было?!

Тяжело дыша, он присел на стул. Никак помутнение рассудка от нахлынувшего вдохновения и эйфории. Так и есть. Ведь то, что он написал, было не чем иным как мыслью свыше, божественным промыслом, не иначе.

Желая закрепить эту догадку, Крягу заглянул в рукопись. Его чуть не хватил удар! Оцепеневший, он смотрел на строки, и ошалелые глаза метались в панике по страницам! Последние пять листов были исписаны каракулями, изображениями рогатых демонов и повторяющейся фразой «Я – убийца»!

Крягу схватил листы и стал сжигать их прямо в кабинете. Беснующееся пламя освещало портрет на стене, который вновь был весь покрыт черными пятнами крови…

Несколько часов прошло в полном забытьи. Очнулся он перед рассветом в своей кровати, но в одежде. Сразу бросился в кабинет, где повсюду валялся пепел от сожжённой бумаги. Портрет как ни в чем не бывало висел на своем месте.

Все еще будучи не на шутку испуганным, Крягу хотел спрятать его обратно под пол, но по какой-то ему самому непонятной до конца причине не решился.

Портрет выглядел очень внушительно на фоне прочего бедного интерьера, и Крягу вдруг почувствовал невиданное ему ранее благоговение перед ним и страх одновременно.

Он не мог найти объяснения произошедшему ночью, за исключением того, что с ним произошел некий нервный припадок на фоне всего, что он испытал в последнее время. Недоедание, плохой сон, постоянная борьба с угрызениями совести, творческий кризис. Все это вместе вылилось в упадок сил, думал он.

Сегодня было воскресенье, и надлежало сходить в церковь. Крягу начал было передвигать сундук, но мысли путались, его тошнило. Он так и оставил сундук посреди кабинета и, обмотав шею длинным шерстяным шарфом, поспешил скорее на утренний молебен.

Причащался он обычно в соборе Вознесения Господня, который располагался в конце его улицы. По грязной размытой от ливня дороги, шлепая калошами, Крягу ступал замаливать грехи.

Тесный контакт с окружающей средой действовал на него угнетающе. Взгляды прохожих пугали – в них ему чудились укор и обвинения. «Мы все про тебя знаем, каким бы опрятным и чистым ты ни старался казаться», – словно шептали они. Крягу опускал глаза и шел дальше, таща за собой вину за свои деяния и груз прошедших дней.

Выйдя с церковной службы, он не почувствовал облегчения, как обычно. Неизбежность чего-то страшного и непоправимого все сильнее разрывала его изнутри.

Он решил немного пройтись, чтобы успокоиться.

Однако окружавший его Кишинев сегодня выглядел иначе. Всегда такой благосклонный к своим жителям, этим промозглым утром город выглядел мрачным и чужим. Чем дальше Крягу шел по тихим улочкам, тем сильнее ощущал страх и неизвестность, затаившиеся в каждом дворике одноэтажных построек.

И тут у ткацкой лавки он столкнулся с женщиной. Их взгляды встретились. Это была Иляна Граур.

Крягу узнал ее первой. Быстро отводя взгляд и поворачиваясь спиной, он заметил, что она задумалась, как будто что-то вспоминая.

Он не успел уйти, как она крикнула:

– Вы! Это же вы!

Крягу засеменил прочь, не оборачиваясь.

– Постойте же! – продолжала кричать ему вдогонку Иляна. – Ведь вы же тоже были у художника в те дни, когда он помер! Теперь я вас вспомнила!

Крягу хотелось унести ноги как можно скорее, но Иляна увязалась за ним и не отставала.

– Вы ведь рассказали полиции все, что знаете, да? Они просили меня припомнить всех господ, кто приходил к хозяину в последнее время. А вот про вас я только сейчас вспомнила, как увидала здесь… Господи, как же жаль господина Шмидта…

Она продолжала причитать, тогда как Крягу проклинал себя во всю, что оказался у этой чёртовой лавки! Эта встреча и то, что говорила сейчас эта глупая женщина, могли стоить ему очень дорого! Нужно было во что бы то ни стало заставить ее замолчать…