Цельсиус

– Это никакие не фантазии, – Кристина вдруг посмотрела на меня с непонятной злостью, словно я был причастен к роману худрука с Оксаной Кочубеевой, – это ее обычная тактика, она всегда так поступает. Находит нужного для достижения ее цели мужика и соблазняет его.

Кристина замолчала.

– Ну о’кей, – я попытался собрать в одном месте черепной коробки пошатывающиеся, норовящие разбрестись мысли, – Кочубеева спит с Хуторянским. Не знаю, зачем мне это знать, но о’кей. Дальше-то что?

– А дальше ты пойдешь к Хутору и скажешь ему, что тебе известно про него и Кочубееву. И если он не поставит твою новую пьесу со мной в главной роли, об этом узнают абсолютно все. Вплоть до последнего осветителя.

– Крис, это, конечно, очень наивно и глупо, но когда ты появилась на пороге моей квартиры, я подумал было, что ты действительно по мне соскучилась.

– Так я и соскучилась, Ник, – Кристина наклонилась ко мне, я видел, чего ей стоило не замечать исходящие от меня атомы вони, эти побочные продукты метаболического расщепления этилового спирта, – не зря все-таки обучают актеров на сцене игнорировать людей в зрительном зале. – Но ведь нужно кому-то из нас решать проблемы, не всем же валяться с похмелья на диване перед теликом. Ну так что?

Вообще, конечно, глупая ситуация – нужно что-то говорить, но сказать мне было нечего, в другое время и при других обстоятельствах я бы просто ее поцеловал, но только не сейчас – уж больно мне не хотелось смотреть, как ее передернет от той дряни, что догорала у меня во рту.

– Прости, Крис. Но я пас.

Кристина выпрямилась, взяла в руки куртку и с нехорошей улыбкой посмотрела на меня.

– Знаешь ты кто, Ник? Ты гребаный лицемер. А я, как дура, до последнего на что-то рассчитывала. Но теперь-то я хотя бы все про тебя понимаю. Думаешь, я не знаю про тебя и Кочубееву? Не знаю, как вы там сосались за кулисами после премьеры?

Кристина резко развернулась и вышла из квартиры, напоследок презрительно махнув собранными в хвост волосами – спасибо что не по лицу. А я подумал, что как-то не складывается у меня в последнее время с театром – ни с пьесами, ни с режиссерами, ни с актрисами. Даже с теми из них, кого мне довелось несколько раз довести до оргазма.

Тем временем в «Цельсиусе» я получил свои первые деньги. А также вторые, третьи и те, что были безо всякого номера, но об этих последних лучше открыто не распространяться. Их мне приносил в плотных белых конвертах Кир, как правило после непродолжительной аудиенции со стоящим в холле бизнес-центра банкоматом. Вот и сегодня, как только Кир появился в офисе, по его загадочно-отстраненному выражению лица я безошибочно понял, что еще один наш с ним совместный контракт оплачен. Так оно и оказалось – мы поздоровались, Кир вытащил из внутреннего кармана пиджака аккуратный конверт, который тут же незаметно для окружающих перекочевал ко мне в руки.

– Пересчитай, – сказал Кир.

– Гуманитарии не пересчитывают.

– Ну и зря. Я тут на днях тоже не потрудился пересчитать. Вернее – перечитать. Я тебе не рассказывал?

Я покачал головой.

– Короче. Ездил тут на встречу с одним пассажиром. Так, ни рыба ни мясо, чувак на ритейле сидит, я ему как-то на неделе КП по радиаторам закинул. Ну сидим, перетираем, все путем, клиент все теплее и теплее, я уже губу раскатал, реально. Дошли до модельного ряда, и тут этот пассажир говорит: «Блин, а это чего такое?» Я сразу не врубился даже. А он – радиаторы-то немецкие. Я говорю: «И что?» А он – как что? Ну и начал – День Победы на носу, хуе-мое… Ну, думаю, скидку себе выбивает. Ладно. Делаю печальное лицо, заламываю руки. Говорю, что скидки у нас запрещены. А он, сука, все про немцев, про победу, про национальную гордость. Ватника включил, и ни в какую. Бодались мы с ним, наверное, полчаса, не меньше. Короче, оформил я его. Со скидкой десять процентов.

Кир замолчал.

– Ну о’кей, оформил и оформил. Молодец.

– Ага, молодец, блядь. Я второпях прайс-листы перепутал. Не посмотрел, на что его подписываю. И вместо заряженного обычный ему выставил. И эти десять процентов мне теперь из своих комиссионных придется выплачивать, скидки-то у нас запрещены. Вот тебе, бабушка, и День Победы…

– Какая интересная история.

Мы с Киром обернулись – в двух метрах от нас стоял Борис Сергеевич, его вытянутое, тщательно выбритое лицо исходило желчью с не вполне понятной отдушкой, которую с определенными натяжками можно было принять за сарказм.

– Значит, заряженные прайс-листы, Булгаков? И что дальше – подделка финансовой документации? Проведение леваков мимо бухгалтерии компании? Кеш в конвертах?

Кир покраснел, быстро и неожиданно густо, но РОП, к счастью, уже потерял к нему интерес – его изводили совсем другие заботы.

– Никита, на два слова.

Мы отошли от растерянного Кирилла, и это наше совместное действие носило скорее символический характер, чем имело какой-либо практический смысл, – огромный, открытый всем взглядам и ушам опенспейс плохо совместим с конфиденциальностью разговоров.

– Я сегодня посмотрел на текущие результаты продаж, – сказал мне РОП, – и они вызвали у меня вопросы. Продажи отдела в целом выросли, а ваши личные – упали. Причем довольно сильно упали. Есть какие-нибудь мысли по этому поводу?

Я пожал плечами:

– Бэд лакмус.

– Что?

– Невезение, Борис Сергеевич. Невезение. – Я печально посмотрел мимо руководителя отдела продаж в соседнюю с нашей галактику.

РОП на несколько мгновений подвис, а я подумал: а что еще я мог бы ему сказать? Что я у него в отделе самый умный? Что фактически у него под носом придумал схему, которая приносит мне легкие деньги, правда ценой провисания статистики личных продаж? Да и получилось все это совершенно случайно. Так вышло, что я назначил две встречи на одно и то же время и после некоторых размышлений сделал Киру деловое предложение: я презентую ему пассажира, Кир едет на встречу вместо меня, и если он подписывает клиента, то отдает мне тридцать процентов комиссионных от оплаченного контракта. Это сработало, Кир остался доволен, а я – очень доволен, поскольку понял, как должна выглядеть обещанная мне Гришей работа мечты: ты сидишь час в день на телефоне и через какое-то время специально обученный человек приносит тебе деньги в конверте. Нет, я все еще ездил сам на встречи, нечасто, но ездил, так что РОПу нужно было удивляться не тому, что мои продажи просели, а тому, что я вообще хоть что-нибудь еще продаю.

Борис Сергеевич вышел из ступора, напомнил мне про испытательный срок и отошел, повинуясь притяжению появившейся у нас в отделе Валерии Леонидовны. Они поговорили, но совсем недолго, после чего директор по персоналу компании «Цельсиус» неожиданно подошла к моему столу. Сегодня на ней был зеленый деловой брючный костюм, копна покрашенных в рыжий цвет волос мастерски уложена в небольшой контролируемый взрыв.

– Я все знаю, – сказала эйчар, и я вдруг понял, что чувствуют в момент провала работающие под прикрытием разведчики: ты можешь ждать этого годами, даже десятилетиями, в каждый конкретный миг твоей ненастоящей, придуманной жизни, но все равно это всегда происходит внезапно – раз, и вот уже твоя рука машинально тянется к висящему на шее медальону с припрятанной для такого случая таблеткой (да-да, я посмотрел все шесть сезонов сериала «Американцы», это правда).

– Валерия Леонидовна…

– Можно просто Лера.

– О’кей… Лера…

– Никита, не волнуйтесь, я никому не скажу. И да – я с самого начала, еще с собеседования, знала, кто вы такой.

– Кто я такой?

– Да. Я была на вашем спектакле.

Телефон в ее руке зазвонил, она посмотрела на экран и сказала:

– Извините, мне нужно бежать – генеральный. Давайте как-нибудь сходим вместе в театр, хорошо?

Я кивнул, машинально клюнул носом прилетевший ко мне вопрос-предложение Валерии Леонидовны – говорят, с врачами все норовят поговорить о здоровье, а со мной теперь, видимо, каждый будет считать своим долгом сходить в театр. Круто, чо.

В тот день я задержался в офисе «Цельсиуса» дольше обычного (договора, сметы, счета-фактуры, платежки, акты), стоянка перед бизнес-центром уже давно опустела, я прошел ее насквозь, вышел на улицу и уткнулся в «Порше Кайен» Жанны. Белый внедорожник заместителя генерального директора R.Bau был припаркован прямо у тротуара – видимо, Жанна заехала на работу совсем ненадолго и решила не связываться со шлагбаумом, преграждающим въезд на стоянку.