Пусть духи спят

– Не знаю!! – Кайнин упал к ногам Ронни.

– Куда его унесли?! – Нож сверкнул вновь. Ронни отсёк Кайнину левое ухо. Брызнула кровь. Кайнин завизжал, как свинья, прижимая окровавленную руку к ране. Ронни пнул его сапогом. – Говори!! Убью!!

– Уймись, Рон. – Голос одного из матросов прозвучал гулко и весело. – Лучше посмотри сюда.

За постаментом, у дальней стены в полутьме тускло поблескивали золотые самородки, сложенные в две большие кучи.

– Плевать мне на самородки!! – ревел Ронни. – Где Пеликен?! – Он вновь схватил Кайнина. – Я убью тебя. Говори где он. – Ронни прижал нож к горлу Кайнина. Появилась кровь. – Ну!! – Эхо гулом отдавалось под сводом пещеры.

– Я не знаю-ю!! – Храбрый охотник причитал и плакал как старуха. – Здесь где-то есть вход в нижнюю пещеру, но шаманы прячут его.

– Да?! А, ну-ка заткнись!! Заткнитесь все!! – рявкнул Крафт и поднял палец вверх.

В наступившей тишине, нарушаемой только шумом водопада, послышались странные звуки. Они были глухими и тихими и шли как будто из-под каменного пола пещеры. Будто кто-то бил палкой по пустой бочке. Потом звуки ненадолго смолкали, но через некоторое время всё повторялось.

Крафт оттолкнул всхлипывающего Кайнина. Прислушиваясь, он прошёл вдоль стен по кругу, потом вернулся, лёг, разметал ладонью песок и приложил ухо к полу. Так он переползал с места на место и прислушивался несколько раз, пока не произнёс:

– По-моему здесь! Огня!

Ему принесли светильник. Ронни очистил от песка круг в три ярда диаметром, затем лёг и долго вглядывался в пол. Наконец он вынул нож, вогнал его в еле заметную трещину и надавил. Все увидели, как камень по форме напоминающий круг шевельнулся.

– Сюда! – Рявкнул Ронни.

Камень подцепили ножами и саблями. Один край его приподнялся. Ронни запустил в образовавшуюся щель свои корявые пальцы и выдернул камень из пола. Все увидели круглое отверстие диаметром меньше ярда. Оттуда доносились звуки бубна. Приглядевшись, Крафт увидел концы жердей деревянной лестницы, приставленной к краю отверстия.

6

Великая шаманка Ивнэ била в бубен. Одетая в шкуру оленя, она подалась вперёд и дёргалась в такт ударам. От этого чёрные верёвки, закрывавшие глаза шаманки колыхались, а на груди, в свете пламени костра, подвешенная на кожаных ремнях, сверкала золотая пластина в форме рыбы. Завывания и короткие вопли метались под сводом пещеры, отражённые от каменных стен. Её окутывал дым костра. Шаманка уходила в нижний мир, что бы разбудить злых духов нинвитов и назвать им имена убийц её народа. Она уже вошла в транс и поэтому не слышала как Ронни, спустившись по лестнице с кольтом в руке, встал у неё за спиной.

Эта пещера была много меньше первой. Всего каких-то пять–шесть ярдов в диаметре. С минуту Ронни осматривался, а затем шагнул к шаманке.

– Хватит выть, старая карга. Говори где Пеликен? – Он рывком стащил верёвки с лица шаманки и замер.

Холод пробрал Ронни до самых костей. Сама смерть смотрела на него из этих остекленевших, будто подёрнутых инеем чёрных глаз. Шаманка завыла, как волчица, медленно наступая на Ронни.

– Пеликен никогда не будет служить злым людям. Тебе никогда не найти его, Ронни Крафт. – Она оскалилась в улыбке.

Ронни остолбенел. Шаманка назвала его имя. Он начал отступать.

– Отткуда тты знаешь мменя? – Ронни мямлил, продолжая медленно пятиться. Вид у шаманки был страшен.

– Духи всё знают. Я проклинаю весь твой род. Все мужчины твоего рода не будут жить дольше тебя и никогда не увидят своих внуков, потому, что скоро ты сам умрёшь, Ронни Крафт. Смерть ваша будет страшной и медленной. Так будет длиться до тех пор, пока кого ни будь из вас, не принесут в жертву.

– Ззамолчи! – Крафт вскинул кольт.

Шаманка впилась ледяным взглядом в глаза Крафта и вскинула бубен над головой. Золотая пластина в форме рыбы ослепила его на мгновение. Ронни почувствовал, что теряет сознание. Голова закружилась. В глазах потемнело. Колени начали подгибаться. Из последних сил он нажал на спусковой крючок кольта.

Грянул выстрел. Пуля ударила в грудь шаманки. Она завалилась рядом с костром и начала страшно выть и хохотать, харкая кровью.

Ронни тряхнул головой. Оцепенение сошло, но что-то тонкое, как игла вошло в живот и осталось там холодной льдинкой. А шаманка всё хохотала и хохотала, пока Крафт не добил её выстрелом в голову.

Ронни снова огляделся.

Полумрак. На стенах пещеры, изрисованных странными рисунками, пляшут блики от пламени костра. Что-то насторожило Ронни, что-то было не так, но он не мог пока понять, что. Он подошёл ближе к телу шаманки, сорвал золотую пластину с её шеи, снова осмотрелся. Ничего. Сплюнув на пол, Ронни поморщился и приложил руку к животу. Со лба скатилась капля пота. Ещё раз осмотревшись, он сунул пластину за пазуху и пошёл к лестнице.

Когда Ронни поднялся на последнюю ступеньку, то почувствовал, что боль в животе отпустила. Лицо приятно обдало потоком воздуха. Дышалось легче. Ронни на секунду замер и… спрыгнул вниз.

Выхватив из костра горящую головешку, он поднял её над собой. Пламя отклонялось в сторону отверстия в потолке пещеры. Ронни прошёл в противоположную сторону, пока не упёрся в стену. Пламя затрепетало и захлопало, срываясь с головни. Теперь Ронни почувствовал поток воздуха и здесь, только он шёл справа. Снова он поднял головню над головой, шагнул вправо. Ещё шаг. Вот оно!

Здесь стены пещеры не смыкались, а как бы надвигались одна на другую, образуя между собой, не видимый в темноте проход высотой фута в четыре и шириной в два. Едва протиснувшись, Ронни попал в совсем маленькую пещерку, больше походившую на каменный мешок.

Здесь, как и в большой пещере, через небольшое отверстие вверху на пол падал солнечный свет. На полу лежала оленья шкура, накрывая собой что-то, около двух с половиной футов высотой. Свет падал прямо на шкуру.

Ронни присел. Дрожащей рукой он взялся за край и потянул на себя. Шкура свалилась на каменный пол, подняв облако пыли. И в тот же миг, в середине этого облака блеснуло золото. Пузатый человечек, освещённый солнцем, сверкал, скалился зубастой улыбкой и смотрел пустыми глазами на Ронни.

7

Через две недели, загрузившись золотом и пополнив запасы воды, «Люсия» спустилась по реке, миновала лиман и вышла в Охотское море. На берегу остались дымящиеся головешки да обугленные трупы коряков. Что бы не оставлять свидетелей, Чарли приказал вырезать всё стойбище. Всех поглотила холодная алчность, превращающая людей в самых страшных на свете животных.

Когда обогнули мыс Лопатка и двинулись к Алеутским островам, Чарли приказал закрепить на носу и корме по фальконету и приготовить к бою шестифутовые пушки. Всем раздали винтовки. Команде было приказано оружие с плеч не снимать и быть готовыми отразить нападение в любой момент. «Люсия» входила в Берингово море – вотчину русских военных кораблей. Они охраняли здешние воды от браконьеров, и не уступали «Люсии» в скорости, а вооружением превосходили её. Если «Люсию» захватят – то экипажу не избежать каторги. Но за всё время пути до острова Уналашка, они не встретили ни одного корабля.

Чарли пока ещё везло.

От Уналашки «Люсия» двинулась на Асторию – оплот браконьеров всех мастей, где легко можно было сбыть награбленное. Русские воды остались позади. Впереди ждали все радости жизни. Но именно здесь удача изменила Чарли.

Когда до цели оставались считанные мили, сильнейший шквал, неожиданно налетевший с запада, подхватил шхуну и, сорвав паруса. Как игрушку, перебрасывая шхуну с волны на волну, он понёс её прямо на скалистый берег. Такелаж разметало по палубе. Грот-мачта с треском разломилась. Но самое страшное ожидало «Люсию» в полумиле от берега.

Чёрные, острые, как зубы касатки прибрежные камни, в огромном количестве скрывались у самой поверхности воды. Волны пенились вокруг них белыми бурунами и взлетали к небу тучами бриллиантовых брызг. «Люсия» была обречена, хотя и имела очень низкую осадку. Спастись можно было только в лёгкой плоскодонной шлюпке. Таких имелось две штуки. По одной с каждого борта. Одну снесло падающей мачтой. Вторая ещё держалась на балке.

Матросы вывалили на палубу и бросились к шлюпке. Но Ронни уже был возле неё. В руках он держал по кольту, и широко расставив ноги, преграждал им путь. Перед ним, прямо в палубу был воткнут тяжёлый топор на длинной дубовой рукоятке. Весь мокрый, с развевающимися на ветру волосами, он смотрел перед собой глазами, побелевшими от злобы. За его спиной Чарли торопливо забрасывал в шлюпку мешки с самородками.

– Не подходите, парни! – Хрипел Ронни. – Лучше не подходите!

– Ронни! Чарли! Сволочи! Бей их!! – Выхватив ножи, команда бросилась на Ронни. Захлопали кольты. Ронни стрелял с обеих рук. Судно сильно качало и потому некоторые пули не попали в цель. Но к тому моменту, когда барабаны обоих кольтов опустели, у его ног на окровавленной палубе лежало восемь человек. Кто-то умер сразу, кто-то, зажав рану, отползал за остатки такелажа. Палуба окрасилась кровью.

Кольты полетели за борт. Ронни вырвал топор из палубных досок и поднял над головой. Вид его был ужасен. Опешив, команда отхлынула, но через мгновение матросы пришли в себя и вновь бросились на него. Блеснула сталь. Ронни не раздумывая разрубил голову одному из атакующих, а другому вогнал топор в плечо до самого обуха. Оставшиеся матросы, в страхе отступили.

– Парни! – Ронни оскалился. Весь забрызганный кровью он был страшен, как сам дьявол. – Стойте, где стоите, и тогда никто больше не пострадает.

Матросы сникли – мужество оставило их. Увидев, как Ронни хладнокровно действует топором, они не смели двинуться с места, и только проводили взглядами, скользнувшую во мрак шлюпку.

8

Ронни насмерть вцепился левой рукой в борт шлюпки. Другой рукой он прижимал к себе несколько мешков с самородками. Между ног была зажата золотая статуэтка. С «Люсии» в след им неслись проклятия. Грохнул фальконет, шлёпнув двухдюймовым ядром далеко за бортом шлюпки. Но через мгновение раздался оглушающий треск и крики. «Люсия» развалилась на куски, налетев со всего маха на каменный зуб.

При падении шлюпки на воду, Ронни сильно ударился затылком о днище и рассёк его. Но сознание не потерял, и это было пустяком, по сравнению с тем, в каком положении оказался Чарли.

Чарли выбросило из шлюпки. Он успел на лету вцепиться руками в борт, и теперь пытался забраться внутрь. Но шлюпку кидало на волнах из стороны в сторону, и у Чарли ничего не получалось.