– Ты его там не оседлала?
И смех наполнил курилку.
– Ой, – застенчиво отвела чёрные очи в сторону Полина, – у вас, бабоньки, одно на уме!
– Ну расскажи, интересно же!
– Просто говорили: обо мне спрашивал, кофе налил, пирожками угощал. Он со всеми так планирует поговорить, тогда и узнаете! Если честно… мне даже понравилось! На мгновенье забыла, что я вернулась в неволю…
– Чего там у нас по расписанию дальше? Кто-нибудь, вообще, в него заглядывал?! – Сменила тему Абакумова.
– Когда? – усмехнулась Беда, – но-о, по-моему, личное время, потом просмотр новостей. Как раз подошьёся! – толкнула она Дарью.
У Полины хотели спросить ещё что-то, но прапорщик приказала строиться.
Едва девушки успели умыться, как по расположению разнёсся голос капитана:
– Становись!
Построились немного скрупулёзно: не все запомнили своё место в строю, но терпимо для первого дня. Ротный воспитатель с минуту покопался в телефоне, не обращая внимания на курсанток, затем бросил смартфон в нагрудный карман и обратился к подчинённым:
– Итак! Жалобы, вопросы, предложения – есть? – и сразу продолжил, не дав времени кому-то выдохнуть или обронить и слога, – нету! Отлично. Бог мой! Это что?
Старохватов подошёл к подопечной, обувь которой сильно вымазана.
– Курсант Барвенкова Анна Анатольевна!
– Отлично! – наклонился ближе к ней Богдан, – что надо представляться, вы усвоили! А вот что берцы должны блестеть всегда, почему-то нет. Почему у всех обувь чистая… ну, относительно, а вы, курсант, словно глину месили, пока другие ужинали?
Аня, в отличие от соратниц, имеет завидный загар, именно загар, не смуглый цвет кожи: словно с моря приехала или из солярия вышла (сама объясняла тем, что ввиду её познаний в разных травах, ей позволили трудиться на огороде зоны).
– Так вышло… я уличила момент, покамест все потопали в курилку, и подошла к цветочку на полянке возле неё, хотела сорвать, но товарищ прапорщик меня отругала, и я присоединилась ко всем. Вот, там грязь и нашлась, возле цветочка. Красивого цветочка.
– История – закачаешься! Откуда грязь? Я уж забыл, когда дождь шёл! Ладно, не отвечай. Погоди, так это ты любительница трав, отравительница?
– Люблю травы – да! – склонив голову, Барвенкова добавила, – я никого не травила! Меня осудили ни за что.
– Ох-хо-хо, понятно! Полные зоны невинно осуждённых. Всё, не начинай, бабка Ануйка… позывной будет просто – Ануйка. – Капитан с выжиданием посмотрел на курсантку, ожидая вопроса от неё, его не последовало, – что, знаешь почему назвал тебя именно так?
– Да! Я знаю, кто такая баба Ануйка[5 - Отравительница конца 19-го, начала 20-го века из сербской деревни Владимировац, была арестована в возрасте 90 лет.]… читала за неё.
– Отлично! Сегодня ты – моешь полы! Надеюсь, почему именно ты, тоже догадалась! Напарницу мы тебе сейчас найдём. Ты – бегом отмывать обувь, затем отполировать: за душевой есть специальное место, где можно почистить берцы. Это касается всех! Обувь должна быть начищенной всегда, невзирая на погоду. Я потом покажу, как правильно это делать, то знаю вас: половину коробочки с гуталином на левую ногу, другую половину на правую! Не напасёшься. Чего стоишь, Ануйка? Бегом выполняй приказ, у тебя пять минут.
– А чем я их помою?
– Найди! Ты в армии, девочка. И да, чтобы умывальник после мытья чёботов твоих тоже был идеально чистым! – и уже обратился к строю, – как Белкова недоглядела? С такими габунами грязными провела её в расположение? Есть же и у столовой, и у корпуса места для чистки! Домой, видать, спешила.
– А нас не старшина сопровождала, – вклинилась Елагина, – прапорщик Азарова.
– Серьёзно?! – удивился ротный, – тогда тем более! Прапорщик, и не усмотрела? Ну я им обоим, выдам завтра. А ты, – обратился он к другой девушке, – составишь Ануйке компанию после отбоя в мытье полов.
– Почему я?! Виновата… курсант Скворцова Наталья Владимировна.
– Потому что в строю руки должны быть по швам, в нашем случае! А не в носу производить имитацию дрели.
– Слушаюсь!
– Отставить смех. В носу не ковыряй, ты девушка всё-таки!
– Поняла.
В расположение вернулась Барвенкова (уложилась в пять минут), она приятно удивила командира – сделала три строевых шага и, отдав воинское приветствие, спросила:
– Товарищ капитан, разрешите встать в строй?
– Разрешаю. Что ж, раз все в сборе, продолжим наш разговор, который мы прервали днём. Если я повторюсь в чём-то – это не значит, что я забыл, о чём говорил ранее, это значит – «Повторение – мать учения!» Ясно?
– Так точно! – Невпопад ответили девушки, командир не сделал за это замечания: он завис, глядя на смуглую курсантку, что стояла предпоследней в строю. Наконец, взяв в себя в руки, приблизился к ней, – представьтесь.
– Абакумова Екатерина Викторовна! – С недоумением пожала она плечами, ведь представлялась уже, хотя быстро догадалась в чём причина: она переоделась в форму, командир мог и не узнать потому.
– Ах, Вьюга! прости, в форме не угадал, – подтвердил догадку Кати Богдан, – скажи, у тебя сестры не было родной? Или иной родственницы, кто служил в армии по контракту, кто воевал?
– Нет, – несколько отшатнулась от ротного воспитателя Абакумова.
– Ясно… просто напомнила в мундире дико кое-кого… думал… ладно, забили!
– Почему была? – уточнила Екатерина.
– Потому что… она «вечно молодая» теперь. Закрыли тему.
– Почему вы меня Вьюгой назвали? – не отстала от командира девушка.
Ответил Старохватов не сразу: он не сводил глаз с лица Кати, кого-то она действительно сильно ему напомнила, разворошила жгучие угли боли из прошлого.
– Фамилия – Абакумова? – наконец ответил капитан, – Абакумов – это СМЕРШ, СМЕРШ – похоже на смерч, но вам и так достаточно мужских наименований, потому будешь «Вьюгой».
– Ясно! – Соврала Екатерина, на деле она ничего не поняла, но исходя из природной молчаливости, переспрашивать не стала, без того сегодня (по своим меркам) необычайно много сказала, истратила «боекомплект» слов на неделю вперёд.
Заведя руки за спину, Старохватов продолжил:
– С чего начать? Хочу, чтоб вы правильно меня поняли, я не собираюсь бросать камень в ваш скворечник и тому подобного, нет! Желаю поговорить «без свидетелей», в роте только вы и я остались. Понятно, беседы наедине, как сегодня у нас с Бедой прошла, будут со всеми, но это займёт определённое время. Поведаю сейчас историю из детства, вы жизнь повидали, взрослые не по годам, потому расписывать нечего, поймёте. Пик моего детства пришёлся на конец девяностых – начало нулевых, тогда в стране творилось не пойми что! Короче, на моём районе, здесь же, в Водопьяновске, люди жили разные! как «неблагополучные» семьи, так и более обеспеченные. Помню с улицы двух пареньков – одноклассников, они на пару лет старше меня, но, общался я с одним из них неплохо, он нас держался, у нас компания собралась, кто за «правду» стоял, мы мечтали военными стать, милиционерами, короче – Родине служить. «Бригаду» хоть и смотрели все взахлёб, всё же культа «блатарей» не возникло. У них, двух парней этих, жизнь протекала просто зеркально: родители-алкоголики, безденежье, скандалы, драки, стыд хронический и так далее. После они подросли, один из них учиться продолжил, а ночами, да по выходным, ну, в свободное время, работал – деньги добывал! Сестрёнку растил из последних сил, родителям не до того было. А второй пошёл по наклонной. Воровать и грабить проще же, чем честно жить?! Тем более, оправдание удобное – «Я из неблагополучной семьи, пожалейте меня!» И этот второй, однажды напал на первого, одноклассника своего, да с ножом, тогда телефоны как раз пошли, кнопочные, чёрно-белые такие. К счастью, выжил первый паренёк, быстро оправился, мы до сих пор изредка с ним видимся. Суть в чём? На коленях потом ползал «второй», да мать его, протрезвевшая: «Не пиши заявление, вы же в одном классе учились!» – пожалел он его, не стал писать, но, лучше б «посадил», всё равно зарезали «второго» в пьяной драке потом. В чём суть моей истории?
– Что сложное детство, – ответила Горегляд, – не может служить оправданием преступления?
– Почти! – похлопал в ладоши капитан, – суть такова: выбор есть у каждого! Порой сложный, порой трагический, но! Один зарабатывает честно, живёт в натяг, другой почему-то решает – если он может схватиться за нож, то он сильнее, то он прав, ему всё сойдёт с рук. Я вас не осуждаю, – усмехнулся ротный, – не подумайте. Не суди, сам не судим будешь! Как гласит мудрая книга. Не могу судить и потому, что не знаю: как бы я повёл себя на вашем месте? Однако имеется куча примеров из жизни, как из моих двух знакомых, когда при равных обстоятельствах, люди поступают по-разному! Та же война: один струсил, а другой… тоже боялся, но подвиг совершил! Та же «Блокада», один свою руку отрезал и дочь накормил, другой соседского ребёнка топором зарубил… судить, несмотря на наше «Писание», вас будут всегда, везде и все! Почти все, кроме меня, и тех, кто разделяет схожие взгляды. И судить вас станут те, кто не понимает вас и не поймёт никогда, так как выросли в «тепличных» условиях! Повторюсь, есть в истории примеры, на них «судьи» и станут опираться. Вывод, к чему я это рассказал, каждая сделает для себя сама, не озвучивайте мне. Договоримся так! что случилось до того, как вы попали в моё распоряжение, то прошлое. Конечно, вы о нём расскажете… надеюсь, искренне, но-о… оценивать я вас стану с сегодняшнего дня, как вы себя поведёте, как будете «исправляться». Да, я не верю в исправление в лучшую сторону, постарайтесь меня переубедить.
– Постараемся, – неуверенно сказали несколько курсанток, другие ответили, – «Да или хорошо».