– Нет, – тихо ответил я и это являлось правдой.
– Врёте вы всё… – констатировала она и я не выдержал.
– Соблюдайте субординацию товарищ сержант!
– Виновата, товарищ младший лейтенант.
– Младший воентехник! Говорил же уже.
– Так точно, я запомню, разрешите идти?
– Идите! В вашей помощи нуждаются десятки бойцов.
Комиссар, услышав этот разговор усмехнулся и снисходительно упрекнул меня:
– Зачем ты так с ней? Молодая она совсем, а красивая какая? Понравился ей, а ты… сам ещё юн, не понимаешь, что случилось! Война началась, тут каждое приятное мгновение ценить нужно, ты запомни мои слова боец! Пригодятся.
– Хорошо.
– А теперь, давай серьёзно поговорим, прыгай в машину! – махнул он рукой и повысив голос, добавил, – Это касается всего экипажа!
Мы вчетвером забрались в танк, задраили люки, и комиссар начал проводить среди нас совещание.
– Значит так товарищи, всё, что вам скажу, пока строго между нами: нельзя сейчас разводить паникёрства! Ситуация складывается катастрофическая… немцы прут армадой, их много и кажется, – они повсюду. Разведка, точнее, то что от неё осталось, недавно вернулись и сообщили полную картину. В это сложно поверить, но, – это так. У нас в запасе два, максимум три часа, пока мы не попали в плотное кольцо. Фашисты наступают стремительно, на своём пути встречают лишь небольшие очаги ожесточённого сопротивления. Замечены большие скопления бронетехники, пехоты; зверствует авиация противника и, самое неприятное, по нашей территории орудуют диверсанты, переодетые в советскую форму. Помимо диверсий они дискредитируют бойцов Красной Армии среди населения, творя бесчинства в нашем обмундировании и говоря на русском, родном языке…
Виктор Илларионович замолчал, задумался. Я догадался, он хочет что-то предложить, но не знает, как это правильнее сделать, потому спросил:
– Есть какие-то предложения? Что нам нужно предпринять?
– Да, сынки. Мы посоветовались с командирами других подразделений, необходимо любой ценой не попасть в окружение и пробираться к своим. Боеприпасов у всех кот наплакал, дать достойный бой этими силами мы не в состоянии. Поскольку на руках много раненых, в том числе и тяжёлых, нужно обеспечить безопасность отступающим, прикрыть их, связав преследующего врага боем.
В танке повисла тишина, все прекрасно знали, что означают слова командира, – это верная гибель.
Полковой комиссар медленно продолжил:
– Не стану приказывать вам, дело добровольное, оставим в засаде один танк и несколько бойцов в качестве прикрытия от вражеской пехоты, разведчики уже вызвались добровольцами, готовы сесть десантом на броню, осталось найти танкистов.
– Разрешите мне? – Предложил я первым, чем заслужил гордую улыбку командира.
– Я тоже. – Крикнул слегка оглушённый стрелок-радист.
Заряжающий помедлил с ответом, но тоже решил остаться в танке для прикрытия.
– Молодцы сынки! Молодцы… что ж, тогда я просто не имею права, оставить вас одних, мой дорогой экипаж. Дадим этим чертям прикурить! А командиров у отступающих и без меня хватит! Руки так и чешутся фашистам шеи намылить!
По-хорошему, такому человеку как Байдуков Виктор Илларионович всё-таки стоило остаться с отступающими, очень уж хороший он руководитель был, но, свой выбор принял осознанно! Честь и Слава ему за это… как и тысячам другим, отважным командирам.
Когда скопившиеся остатки войск начали собираться в путь к своим, готовя к переносу раненых, устраивали переклички и т. д. случилась одна неприятность, с другой стороны, она нашему экипажу скорее оказалась на руку, – два из вышедших с нами боя танка «Т-34» не смогли завестись, у них обнаружились поломки устранить которые без запчастей и в короткий срок не представлялось возможным. Я подозреваю, что это был чистой воды саботаж, экипажи сами сломали машины! Не исключено, конечно, что и случайно вышло, от неопытности, но скорее всего, – сами. Побывав в танковом бою, особенно таком через какой прошли мы, у многих начинается паническая боязнь повторения подобного, – «Лучше в пехоту, чем гореть в этой коробке!». – В сорок первом, сорок вторых годах, подобное мне приходилось слышать очень часто…
Тем не менее мы сгрузили с двух «Тридцатьчетвёрок» в свою машину весь боезапас, слили топливо, – использовали всё по возможности; позже совершили их подрыв, чтобы танки не достались врагу.
Теперь можно спокойно давать достойный бой! С топливом и солидным боезапасом! Мы должны, нет, обязаны выстоять, продержаться как можно дольше, чтобы наши сумели уйти от немцев на достаточное расстояние, с таким количеством раненных, – это непростая задача!
Комиссар со стрелком-радистом молча курили возле нашего танка, – последние минуты перед тем, как вновь отправиться в бой. Ко мне снова подошла знакомая сестричка, стараясь улыбаться сквозь слёзы, она спросила:
– Скажите, товарищ младший воентехник, как ваше имя?
– Гена, – по инерции протянул ей руку, но, она приняла этот жест.
– Мария… вы, берегите себя, не погибайте понапрасну…
– Если приказываете, тогда, – есть!
Мой экипаж засмеялся.
– Прощайте, младший воентехник. – Развернувшись, сестричка медленно пошла к уходящим в противоположную сторону от нас солдатам.
Комиссар кивком головы подозвал меня к себе.
– Сынок, не могу я смотреть на это безобразие! Ты же сам знаешь, что нас ждёт?
– Так точно.
– Тогда слушай мою команду: догнать сержанта медицинской службы и поцеловать…
– Товарищ… – хотел я протестовать.
– Это приказ! Не обсуждается, минута на выполнение.
«Ай! И то правда, может последний раз!» – Подумал и догнав Марию, развернул её и поцеловал в губы. Не так, как в фильмах сегодня показывают, а просто, – «пригубил». Она удивилась, посмотрела на меня ошарашенным взглядом и резко отчеканила:
– Дурак!
Улыбнулась и побежала к своим.
А экипаж наш снова залился хохотом с меня, ещё звонче прежнего! Думаю, – «И пусть, зато сласть на губах осталась приятная, привкус стали перебивает», – до сих пор тот аромат после поцелуя помню.
Разведчики и несколько пехотинцев из добровольцев устроились на нашей броне в качестве танкового десанта; по указанию их командира, мы двинулись в наиболее подходящее место для вступления в бой с противником. Решили действовать из засады.
«Тактика успеха танкового боя, – бой из засады!» – вот мы и решили это проверить на личном опыте.
Выбрав возвышенность, где густо росли высокие деревья и откуда дорога, на которой, по словам разведчиков вскоре появится немецкая колонна, просматривалась как на ладони. В запасе оставалось всего около десяти минут и я, выбравшись из танка, пробежался вдоль пригорка, где мы встали, чтобы иметь представление о местности, по которой скоро придётся маневрировать, – не с одной же позиции стрелять, когда танк заправлен и на ходу, верно?!
С расположением нам очень повезло, – лучше и не придумаешь! Словно наша родная природа нам помогала сама. Разведчики рассредоточились и замаскировались чуть поодаль нас, так, чтобы результативнее вести прицельный огонь по пехоте противника и, в непредвиденном случае отсекать её от нас, если какая группа немцев-смельчаков задумает обойти танк с фланга.
Мы застыли в ожидании колонны… смертельного боя…
– Ты, сынок, – обратился ко мне Виктор Илларионович, – команды не жди, сам следи за боем, я увлечься стрельбой могу, тогда все погибнем. Как поймёшь, что стоит менять позицию, смело действуй, без приказа.