Воздух

Сколько ей было, когда она впервые
Отправилась в лодке своей
По мутной воде бесконечного сна?
В ее пальцах дремала печаль,
Ее веки хранили чуть слышные вздохи,
И ей было чуточку жаль,
Проплывающих мимо людей.
Ее волосы словно постель,
Оплетали усталые ноги,
И уста трепетали от жажды.
И она просыпалась в поту,
В пахнущем гнилью сарае,
И сквозь щель в потолке, смотря на луну,
Беззвучно общалась с богами.

«Я там, где ты прольешь свой отголосок дня…»

Я там, где ты прольешь свой отголосок дня,
Где скинешь свет своих усталых будней,
Где растворишься холодом огня
И преподашь как виноград себя на блюде.
Я у твоих приспущенных ресниц
Влачусь по бархату припухлых щечек.
Я влажность твоих губ, прохладность белых плит,
Где возлежишь ты словно виноград на блюде.
Я охраняю твой глубокий сон.
Я поглощаю тебя гроздь за гроздью.
И просыпаясь, ты течешь вином,
Хмельною негой, растекаясь по моей утробе.

«Где-то качается лодочка…»

Где-то качается лодочка
Словно кончается запах пота
Где из-под мышек твоих,
Кошек торчат хвосты,
Завязанные в узлы.
Это что-то похоже на скальпель
Или персик в разрезе ядра.
То ли маленький зайчик
С протянутой лапкой
Просит отведать капусты яйца.
Но где же мне взять колпак,
Для того что б звучал мой глагол?
Чуть слышно, как светлую даль
Переполняет твой стон.
Граф, графоман, маньяк,
Ему лишь, откуда мне знать
Бульками меря твои телеса,
Хочется прорастать, прорастрачивая слова.
Возвышенным слогом столбцов
Вылизывать знатные плеши,
И тонким своим язычком
Вникать в анатомию речи.
Славься простуженный гусь,
Несущий в себе пару яблок,
Не всякий язык в ней могуч,
Не всякий ей дорог подарок.

посвящение к. н. в.

С чем стихов твоих дубравы
Снегом утренним заря?
Есть тепло – не нужно славы,
Нет тепла она нужна.
У поэта праздник лета
В написании стихов,
И не важно тундра ль это
Или грохот городов.
Для поэта все едино,
Он в плену своих страстей,
И покуда терпеливо
Он слагает свой ручей,
Плещет строчки на бумагу,
Изгибаясь и кряхтя,
Лишь бы муза посещала,
Лишь бы страсть в груди жила.
Все ему на свете любо,
Все ему приносит боль,
Но его не взять простудой,
Одиночеством, едой.
Он всегда голодный словом,
Рифмы, мысли, чудеса —
Вот его прерогатива,
Такова его стезя.
Он идет с любовью в ногу
Под ударами судьбы,
Ведь поэт любимец Бога,
Жалко, что не стал им ты!

Чтозазверьчеловек

Седовласый старец,
Национальность явно не негр,
Разрезом глаз слегка узкоглаз,
Если не Шу, то и не пацифист,
Явно китаец, хотя, кто его знает.
Старец он даже в Африке старец.
Вот еще – старец – неандерталец.