Вертикаль

Верещагин оставил разоренную врагом недвижимость, прикрыл не выполнившую своих обязанностей дверь и устремился к соседу.

Тот действительно пребывал на своих шести сотках. Расчищал от снега подходы к сараю, насвистывая песенку про влюбленного маркетолога. Заметив Верещагина, он отбросил лопату и раскрыл руки для объятий.

– Викторыч! Мать твою! – Аршавинская улыбка исказила лицо. – Глянь, сколько снега! А ты знаешь, что снег – это перхоть Господня?

– Хочешь сказать, что Господу пора помыть голову специальным шампунем? Здравствуй, Эдуардыч.

Мужчины пожали руки.

– А меня, кажется, обокрали, – поведал Владимир Викторович, показывая на свою территорию, огороженную заборчиком из старых покрышек.

– «Кажется» обокрасть не могут. Либо обокрали, либо нет.

– Тогда не кажется… Ты давно здесь?

– Вчера часов в десять вечера прибыл. С последней электричкой.

– Ничего ночью не слышал?

Эдуардыч с отчаянием футболиста, не попавшего в ворота с метрового расстояния, махнул рукой и скривился, словно ребенок от рыбьего жира.

– «Арсенал» ноль-два продул «Портсмуту». Аршавин не играл, травма. Ладно б, еще «Манчестеру» слили…

– При чем здесь «Арсенал»? Я про дачу спрашиваю. Дверь раскурочена, может, слышал, как ломают?

– Не-е-е, – покачал головой сосед, – век футбола не видать. Если б слышал, неужто б не вступился? Ружье-то с собой. Я сюда зимой без ружья не приезжаю. Они, гады, не посмотрят, что и хозяин дома… Но если честно… Я немного принял вчера. На свежем воздухе, ну и… Спал крепко. А что утащили-то?

– Все… Кроме дивана.

– Да-а-а… – трагически протянул сосед, словно речь шла о размерах бюджетной зарплаты, – совсем озверел народ. Жаль, смертную казнь отменили. Ну, пойдем, поглядим…

Как известно, человеку свойственна тяга к лицезрению чужого горя. Подмечено, если на кольцевой трассе возникает пробка из-за аварии, то на встречной полосе тоже начинается коллапс. Потому что водители притормаживают, дабы полюбоваться на происшествие, которое случилось не с ними. И чем страшнее авария, тем больше пробка. Но осуждать за это нельзя. Что естественно, то не безобразно.

Закинув лопату на плечо, Эдуардыч решительно направился к верещагинскому участку. Не дойдя до взломанных дверей, неожиданно остановился и кивнул на снег.

– А ломали-то этой ночью. Вон, гляди.

От калитки, в сторону леса прямо по сугробу тянулись следы полозьев и петляющие между ними отпечатки обуви довольно приличного размера. Оглушенный горем, Владимир Викторович поначалу не заметил столь очевидной улики. Хорошо, что сосед оглушен не был.

– А почему этой? – уточнил автор «Ублюдка на Марсе».

– Потому что вчера целый день шел снег, и, если бы тебя обнесли накануне, след бы засыпало. А этой ночью снега не было. Элементарно, Ватсон.

Новоиспеченный детектив нагнулся над следами, что-то прикинул и выдал очередную справку:

– Грабили двое. Высокий и маленький. Курят «Приму» без фильтра, любят семечки и женщин.

С семечками и «Примой» без фильтра было понятно – окурок и шелуха сопровождали колею. Но женщины?

– А кто ж их не любит? – пояснил мастер дедукции.

– И что посоветуешь?

– Да тут и советовать нечего… Погоди.

Он вернулся в свой дом и через минуту показался на пороге с двустволкой в одной руке и четырехзубыми вилами в другой. Подойдя к Верещагину, протянул вилы.

– Держи. Немецкие. Заточены под яблочко. Когда будешь бить, бери ниже сантиметров на пять.

– Кого бить? – подрастерялся начинающий живописец.

– Кого словим, того и будем бить… Далеко гады не ушли. – Сосед переломил ружье и вставил в стволы по мощному патрону. – Чувствую, меня они же в прошлом году ограбили.

– Так, может, милицию вызвать?

– Не приедут… А если и приедут, то не скоро. По таким-то сугробам. Не волнуйся, Викторыч, сами справимся. Картечи у меня много. На всех с горкой хватит! Всухую раскатаем!

Откуда у Эдуардыча ружье, Верещагин не уточнял. Какая разница? Может, он член общества охотников и рыболовов.

– Эге-гей! За «Арсенал»! За Венгера![1 - Арсен Венгер – тренер лондонского футбольного клуба «Арсенал».] – Охотник пригнулся к следу полозьев и, словно борзая, помчался вперед со скоростью хорошего биатлониста.

Владимир Викторович бросил взгляд на приоткрытую дверь, решил, что воровать у него все равно больше нечего, махнул рукой и, придерживая вилы, словно копье, устремился следом. Бежать ему было труднее, чем соседу, – обычные ботинки менее приспособлены для сугробов, нежели валенки с калошами. Плюс последствия сидячей работы – дыхание сбилось после первого десятка метров. Но он не сдавался, понимая, что страдает за личное имущество.

В некоторых местах след пропадал, но шелуха от семечек подсказывала направление. Похоже, воришки дилетанты. Они б еще визитки через каждые пять метров раскидывали. Или стрелочки рисовали на снегу. Одним словом, не индейцы.

Вообще, так получалось, что за свою сорокачетырехлетнюю жизнь Владимир Викторович всего во второй раз столкнулся с реальным криминалом. Первое столкновение случилось в середине прекрасных девяностых при весьма анекдотических обстоятельствах, хотя на тот момент было не до смеха.