Контрснайпер

– А у нас двое. – Она достала из кармана небольшую фотокарточку и протянула Голиковой.

Двое детей – мальчик и девочка, сидевшие в обнимку на корточках, улыбаясь, смотрели со снимка.

– Русланчик на будущий год в школу пойдет.

– Красивые, – улыбнулась Ирина, возвращая фото.

Их беседу прервал Данилюк, державший в руках старую алюминиевую миску.

– Ирина Леонидовна, не выдадите порцию?

– До обеда час. Потерпишь.

– Да я не себе. Чубайсу.

– Кому?!

– Да пес бродячий к нам на КПП иногда приходит. Рыжий, вот мы его Чубайсом и прозвали. А у вас все равно много остается, так чтоб не выбрасывать… Ой, вы только не обижайтесь! Я не за качество говорю, а просто, что нам много… А животное жалко. Тоже ведь от войны страдает. Тут к каждому отряду и кошки прибиваются, и собаки.

– Знаю. Мне Прошкин про птицефабрику рассказывал. И про черепашьи бега.

– Черепахи – что… – широко улыбнулся Игорь. – У нас тут раньше даже попугай жил. Его один боец потом с собой увез, как талисман.

– Талисман?

– Ага. Попугая этого мужики с зачистки привезли. Обычный, волнистый. Хозяева в доме бросили, в клетке, ну а наши, чтоб не пропал, приютили. Дело зимой было, и клетку на кухне поставили. Теплее там. Кличку попугаю дали: Гена, в честь Хазанова. Он, рассказывали, если в профиль глядеть, и вправду на Хазанова сильно смахивал. Ребята, как на кухню приходят, так сразу: «Привет, Гена!» и что-нибудь вкусное в клетку суют. Он эту фразу и заучил.

А где-то через месяц вдруг заболел. Перья начали выпадать, и язвочки по туловищу пошли. Из-за того, наверное, что его китайской тушенкой кормили. Да он и сам потом уже ничего другого и не ел. Подсел на эту тушенку. Обмен веществ и нарушился.

Когда совсем облысел, повезли его к местному коновалу. А тот ведь с коровами привык дело иметь, а не с тропической птицей. «Это, говорит, у вашего питомца кожная инфекция. Мажьте регулярно зеленкой, должно пройти».

Стали мазать зеленкой. Язвочки вроде и вправду прошли, а вот перья новые не вырастают, хоть убей. Летать птичка уже не могла. Машет крылышками, да без толку. Подпрыгивал только на метр, не больше. Клетку ребята не закрывали, вот и бегал по кухне: маленький, лысый и зеленый. Садятся мужики обедать, Геша тут же на лавку запрыгивает, потом с лавки – на стол и шарится между стаканов. У одного пробу снимет, у другого…

Подошел срок – очередная смена приехала. По такому случаю поляну накрыли, новобранцы нахрюкались по потери пульса. Один из них, Генка Мишин, прямо за столом отрубился. Будить не стали: отойдет маленько – сам как-нибудь до койки доберется.

И вот просыпается Мишин среди ночи от какого-то непонятного стука. Веко одно приоткрывает и видит: стоит перед ним маленький зелененький человечек и клюет из его миски тушенку. С мужика со страху весь хмель слетел. Все, типа, допился… А человечек вдруг поднимает голову, смотрит на него грустными такими круглыми глазами и говорит: «Привет, Гена!»

Гена – под стол…

Наутро, конечно, разобрались. Мишин с тех пор спиртного в рот не берет. «Я, говорит, мужики, пока под столом от этого черта прятался – клятву дал, что пить завязываю. На нательном крестике. И, хотя в Бога не верю, клятву нарушать не стану». И правда, как отрезало! Вот он-то попугая с собой и забрал, когда сменялся. «Здесь, говорит, погибнет тезка, а в городе я ему хорошего ветеринара найду…» И ведь вылечил, даже перья у Гены выросли. Ну, в смысле, у попугая… И с тушенкой он завязал. Ну так как, не дадите Чубайсу с голоду помереть?

– Ни в коем случае. Я же член общества защиты животных!

Бойцы с мисками в руках отходили от пункта раздачи с такими лицами, словно им вместо макарон положили вареных тараканов. Когда все расселись за длинным столом, Уткин постучал ложкой по стакану.

– Внимание, смертельный номер! Слабонервных и детей до восемнадцати просим удалиться. Аттракцион под названием: «Настоящий мужчина должен есть все, что не приколочено гвоздями…»

С этими словами снайпер развернул лежавший перед ним на столе бумажный сверток, и взору личного состава предстала обувная подметка. Уткин неторопливо полил ее кетчупом и, взяв в руки вилку и нож, с видимым усилием отрезал и отправил в рот небольшой кусочек. Остальные бойцы – кто с интересом, кто сморщившись – наблюдали за тем, как он медленно и демонстративно прожевывает экзотическое блюдо.

– Не шницель, конечно, – констатировал Уткин, наконец, проглотив подметку. – Но на фоне макарон с трюфелями очень даже ничего…

Сидевшие за столом громко загоготали.

Ирина демонстративно захлопнула окошечко раздачи.

Добряк Прошкин через полминуты уже успокаивал повара:

– Вы не обижайтесь, он не со зла. Просто пошутить хотел, разгрузиться немного. Не все ж на «машине времени» путешествовать.

– На машине времени? Это как?

– Очень просто. Берешь бутылку водки, выпиваешь, отрубаешься, через минуту открываешь глаза – а уже завтра. Чем не машина времени… Так вы не обиделись?

– Было бы на что, – махнула рукой «Дольче Вита». – Только б Юрику от таких шуток промывание желудка делать не пришлось. Циркач.

– Да вы что, поверили? – Пончик широко улыбнулся. – Это ж старый прикол. Подметка такая из хлебного мякиша делается. Хотите, научу?

– Ну научи…

– Замётано. А еще вас сюрприз завтра ждет.

– Какой еще? Может, хватит сюрпризов?

– Приятный. Увидите. Я завтра рано утром Степаныча в Ханкалу везу. У них там какое-то расширенное совещание, и его целых три дня не будет. Потом заскочу еще кое-куда и вернусь. Тогда и увидите…

* * *

Пушистые облака с самого утра затянули небо и принесли долгожданную прохладу. Укрепленный под козырьком у входа на кухню термометр показывал двадцать два градуса, но на фоне изнуряющей жары предыдущих трех дней Ирина даже слегка замерзла. Накинув куртку, она сидела на крыльце вагончика и чистила овощи, которые бойцы накануне вскладчину купили на рынке.

Уткин, как истинный снайпер, появился незаметно, словно любовник, выскочивший из шкафа.

– Ого! Никак борщ будет?

– Приходится изыскивать внутренние резервы. – Ирина отправила в ведро с водой очередную картофелину. – А то в отряде скоро сапог не останется.

Уткин хотел что-то ответить, но в этот момент раздался знакомый звук клаксона, и в расположение лагеря въехал «уазик» с висящими на стеклах бронежилетами. Из машины выскочил Прошкин и приветливо махнул Ирине рукой:

– Привез!

– Кого привез?

– Не кого, а что. Сюрпрайз!

Он открыл заднюю дверь, достал оттуда большую картонную коробку и потащил ее к кухне.

– Вот! – с гордостью взявшего очередной город римского полководца заявил он.

– Что «вот»? – передразнил Уткин. – Макароны новой, улучшенной формы? С крылышками?