Веселые и грустные истории про Машу и Ваню

Маму труднее, чем меня, обвести вокруг пальца.

– Ты же сама говорила, что это твой друг. Приехали к папе, и ты говоришь, что он жених. Так кто он такой?

– Павлик, – вздохнула Маша.

Когда мы подъехали к дому, ее брат Ваня, молчавший всю дорогу, потому что спал, проснувшись и оглядевшись по сторонам, так же молча отказался выходить из машины. Он, наверное, думал, что вот он полетает на самолете, покатается на машине, потом поспит, а потом проснется в своем номере с видом на море. Он не рассчитывал, что за окном дождь. Он твердо покачал головой: никуда не пойду, даже не думайте.

И вот прошло уже несколько дней, а я до сих пор горжусь тем, что сел к нему на заднее сиденье и ждал, пока закончится дождь. Он оценил мое благородство и сам вышел из машины, когда дождь закончился.

Победил ли он меня? И вообще, что это было? Вот интересно, что делать в такой ситуации. Ну конечно, надо, кажется, брать его на руки и нести домой. И наверное, в обычной московской жизни я бы так и сделал. Он бы поорал какое-то время, а потом успокоился, и мы оба забыли бы про эту историю. Но я же соскучился.

Наутро Маша пришла ко мне и сказала:

– Папа! Я не хочу к Павлику. Я буду жить у тебя. Я засмеялся. Или это был стон?

– Папа, это не смешно, – сказала она. Я кивнул.

«Плевать нам на этого мента»

Я был в командировке в одном кавказском городе. Не так уж просто там было найти интернет-кафе. Но вот нашел. Каждый вечер я ходил туда. И один раз отвлекся на секунду, смотрю – со стола пропал мобильный телефон. Вокруг подростки, эти малолетние преступники со скучающими лицами. Играют в азартные компьютерные игры.

– Мальчики, – спрашиваю, – кто из вас украл мой мобильный телефон? Отдавайте, он мне очень нужен.

Они, конечно, очень удивились. Одна сердобольная женщина, которая зашла в это кафе разменять пятьсот рублей, вызвала милицию. Милиционер посмотрел на меня и спросил:

– Здесь у вас что?

– Интернет-кафе.

– Кафе? – переспросил он. – И много ты выпил сегодня? Не пил? Как не пил? Ну тогда иди в райотдел.

В райотдел идти не хотелось. Но он, во-первых, оказался близко, а во-вторых, мне очень нужен был телефон. Хотя я понимал, конечно, что я выбрал не лучший способ его найти. Меня долго никто не хотел слушать, потом вышел один парень и все выспросил про мою жизнь, буквально все. И только потом сказал, что шансов найти телефон практически никаких. А потом он говорит:

– А ты, журналист, из какой газеты?.. Как ты сказал?! «Коммерсант»? А ты Заура Фарниева знаешь?

– Конечно, – говорю. – Это же наш собкор в вашем городе.

– Меня Марат зовут, – сказал он. – И это не собкор, а мой лучший кент. Классный мой друг. Ну ладно, пойдем тогда.

По дороге со второго этажа на первый он забрал с собой еще трех сотрудников, а на улице – еще двух вместе с машиной. В интернет-кафе он сказал всем малолетним преступникам, что ему нужен мой телефон через пять минут. Я обратил его внимание на одного паренька, который с самого начала казался мне подозрительным из-за своего переломанного носа.

– Так, если не хотите колоться, то всех – в райотдел! А ты со мной.

Его товарищи загрузили часть компьютерных гениев в машину, а часть увели пешком в райотдел. Это были теперь, как я понял, заложники. А с главным подозреваемым он не спеша пошел по ночному городу. Минут через тридцать Марат подошел к райотделу. Он был один и очень расстроен. Он рассказал, что уже расколол было паренька, но потом тот оказался наркоманом и убежал. Мы поднялись на второй этаж. Марат становился все мрачнее.

– Ну и сколько ты сможешь продержаться без телефона? – спросил он.

Я ответил, что нисколько.

– Ну ладно, – сказал он, – тогда держи.

И он вытащил из кармана мой телефон. Мне казалось, он счастлив больше меня. Хохоча, он рассказывал, что парень в конце концов сам сбегал в соседний двор за телефоном. Он там его кому-то уже отдал на сбыт.

– Так что и наша милиция что-то может, а? Не только плохое! – сказал он на прощанье.

Я сердечно поблагодарил его и вышел из райотдела в осетинскую ночь. В нескольких метрах от дверей меня ждала живописная группа малолетних преступников. Им было лет по 16–18. Это были те же плюс еще человека три, видимо, те, которым дали подержать мой телефон. Им, наверное, было обиднее всего.

– Нашелся телефон-то! – сказал я, сам подойдя к ним. Я решил, что надо первым наносить удар.

– Глупые вещи не говори, – перебил меня один, невысокого роста.

Мы пошли по улице. Они окружили меня плотным кольцом.

– А вы зачем телефон мой украли? – спросил я. Терять-то было нечего. А обрести, в случае удачного исхода разговора, я мог жизнь. Он помолчал и сказал:

– Тебе этого не понять.

– Не надо так больше делать.

– А что, он тебе очень нужен? – спросил уже он меня. – Да!

– Ну смотри, – продолжил он, предлагая подумать вместе. – Вот, допустим, тебя сейчас просто шлепнули, вот прямо тут, на этом месте. Ты же это заслужил. Зачем ты к ментам пошел? Сказал бы нам, мы бы, может, и отдали. А ты пошел. Вот тебя, допустим, шлепнули. Скажи, нужен тебе тогда этот телефон?

Логика была убийственная.

– А знаешь, почему я тебе его отдал? – спросил он. – И почему тебя никто сейчас не тронет? Плевать нам на этого мента. Открой свой телефон. Мы так поняли, дочка твоя на фотографии на заставке? Красивая девочка. Как ее зовут? Маша? Привет ей передай.

«Ты что, заболел?»

Пока не холодно, мы решили сходить с детьми в зоопарк. Точнее, пока не холодно, надо идти с детьми в зоопарк. Ведь иначе надо будет идти с детьми в зоопарк, когда будет холодно. Окончательно проблема формулируется так: с детьми надо ходить в зоопарк, и уж лучше делать это, пока не холодно.

И главное, дети ведь тоже очень хорошо понимают, что взрослые должны ходить с ними в зоопарк. Не то чтобы они очень хотят в зоопарк. Ну кого они там не видели, в конце концов? За свою короткую бурную жизнь дети успевают на самом деле очень многое. Вот спросите их, есть ли звери, которых они не видели? Например, на картинках в книжках представлено дикое количество животных, которых можно рассматривать без боязни, что они тебя укусят. Или вот я ходил с дочерью в цирк, так там слон был такой пыльный и так громко пукал, что лучше бы она такого слона никогда в жизни и не встречала. В результате девочка потеряла веру в слонов. Разве это хорошо? А ведь про них стихи пишут, буквально поэмы сочиняют. А они, оказывается, пукают во всеуслышание.

Конечно, можно задаться вопросом: а кто вообще сказал, что с детьми надо ходить в зоопарк? Показали бы мне этого человека… В результате, обдумав все это, я не пошел с детьми в зоопарк. Я не смог найти ни одного аргумента, чтобы заставить себя сделать это. Правда, Маша, чье четырехлетие уже не за горами, начала утро с того, что сразу напомнила мне про зоопарк.

– Папа, – спросила она, – ты идешь с нами в зоопарк?

То есть эта неглупая девочка сразу противопоставила меня этому небольшому сплоченному коллективу, состоящему из нее, ее маленького брата и их мамы. Наверняка она понимала, что мне не понравится это противопоставление и я захочу, чтобы она больше никогда так не говорила. А первый шаг для этого – пойти с ними в зоопарк.

– Маша, – спросил я, – а зачем я вам в зоопарке? Там что, больше не на что смотреть?

– Папа, так ты что, не пойдешь с нами? А куда ты пойдешь?

– Никуда, наверное, не пойду.

– Дома будешь сидеть? Ты что, заболел?

Что она имела в виду? Что человек в здравом уме и твердой памяти не может не пойти в зоопарк, если ему так запросто предлагают?