Гастроль в мертвый сезон. Книга вторая. Стреляющие горы

– Аллах велик и справедлив, иначе и быть не могло. Про него уже легенды ходили, хитрый был, как шайтан. Многие наши братья от его коварства погибли. Потому Аллах и смерть ему особую приготовил. От рук тех, у кого он спасения искал.

В начале восторженной речи Аслан-Бека, мне захотелось кинуться на него, и даже не доставая Бабочку, попросту задушить его голыми руками. Но внезапно пришло понимание, что удивляться подобной реакции моего новоиспеченного командира, по крайней мере, глупо. Вполне естественно радоваться смерти своего заклятого врага, тем более учитывая, что произошла она при столь неординарных обстоятельствах. Вот только если поведение Аслан-Бека еще можно было как-то понять, то действия американцев, убивших моего лучшего друга, вызывали у меня массу вопросов.

– Спать пора, устал я сегодня, – не обращая внимания на возбужденный настрой Аслан-Бека, как можно более безразлично произнес я, демонстративно укладываясь на прежнее место.

Но видимо он и сам, выяснив все, что хотел, не особо стремился к продолжению разговора. Легко поднявшись с валуна, на котором сидел, Аслан-Бек так же бесшумно растворился в ночной мгле, оставив меня наедине со своими мыслями. По понятным причинам, посвященным обстоятельствам гибели Доктора. Зная об осмотрительности своего друга, я просто не допускал мысли, что своими действиями он мог сам спровоцировать подобную встречу. А значит, вся ответственность целиком и полностью возлагалась на плечи американских военных, не пожелавших разобраться в ситуации.

Впрочем, подобное отношение к человеческой жизни со стороны представителей этой “исключительной” расы, для меня и раньше не являлось особой новостью. Но теперь это коснулось меня лично, и градус переполнявших меня эмоций попросту зашкаливал. Я всегда считал себя человеком здравомыслящим и рассудительным, но сейчас от былой расчетливости не осталось и следа. От осознания непоправимости произошедшего хотелось выть в бессильной злобе, и невозможность открыто выразить свои чувства только усиливала разгоравшийся в моей душе пожар ненависти. И одновременно приходило понимание, что пока я не утолю охватившую меня жажду мести, моей душе не будет покоя. В свете чего и мои дальнейшие планы претерпели некоторые коррективы. Ведь в скором времени нашему отряду предстояло вступить в бой с теми, кто по собственной неосмотрительности сделал меня своим “кровником”. А значит, имело смысл немного повременить с побегом.

Во время утреннего намаза, по вполне понятным причинам мое место находилось в самом последнем ряду. Проведя все школьные годы, сидя на “камчатке”, подобная “рассадка” устраивала меня больше всего. Ведь являясь в исламе “самовыдвиженцем”, особым опытом в свершении всех полагающихся при этом процедур я не обладал. Поэтому во время молитвы не упускал из виду все происходящее вокруг, в результате чего сегодня уже уверенно сливался с общей массой молившихся бойцов, своевременно выполняя все этапы ритуала.

После нехитрого завтрака с выступлением здесь обычно не затягивали, а значит, времени в моем распоряжении оставалось не так уж и много. Сегодня я решил несколько иначе распределить груз, чтобы переносить его было значительно удобней. И в первую очередь это относилось к навьюченному на меня оружию. Для той заварушки, что развернулась у сторожевой башни, всего двое убитых и один раненый со стороны исламистов, можно было счесть довольно незначительными потерями. Вот только теперь их оружие предстояло тащить именно мне, причем самый неудобный из стволов достался мне совершенно заслуженно. В последние минуты боя, не подпуская пулеметчиков противника к гребню холма, одного гарантированно подстрелил я. Бедолага истек кровью раньше, чем ему успели прийти на помощь, оставив мне в наследство столь внушительный трофей.

Пулемет Калашникова ПКМ, в армейке я видел только через забор с соседней мотострелковой частью. Зато здесь этот неприхотливый агрегат пользовался большой популярностью, позволив познакомиться с ним поближе. Конечно, машина убойная, даже по сравнению с Сорок Седьмым, несмотря на то, что у них одинаковый калибр пули. Но если в боевых условиях ПК не было равных, то в плане транспортировки он доставлял массу неудобств. С пристегнутым коробом эту неуклюжую конструкцию было практически невозможно пристроить достаточно удобно, чтобы не мешала при ходьбе. К тому же громыхающие в коробах запасные ленты, мне и самому почти сразу успели порядком поднадоесть, не говоря уже о косых взглядах бородатых однополчан.

Поэтому первым делом я вытряхнул пулеметные ленты из двух коробов, кроме того, что оставался пристегнутым к пулемету. После чего начал аккуратно обматывать ленты вокруг торса прямо поверх своего моджахедского пиджака. Закончив, я убедился в правильности своих предположений. Теперь содержавшийся в лентах вес практически не ощущался. К тому же, плотно охватив талию, получившийся корсет прекрасно фиксировал спину, возможности которой были уже на пределе. Что было далеко не лишним, стоило оценить весь объем переносимого мной груза. Помимо пулемета и автоматов, основную часть моей поклажи составляла здоровенная ракетная установка. Вот она-то никак не хотела мириться с общим грузом, имея в комплекте еще и отдельный короб с двумя сменными зарядами. Поэтому, нагрузив себя прочими котомками с хозяйственной частью отряда, установку я повесил спереди, тем самым уравновешивая центр тяжести.

Теперь вес переносимого груза уже не так давил на поясничный отдел позвоночника. Ложась основной нагрузкой только на ноги, жаловаться на которые пока не приходилось. Чтобы проверить правильность распределения груза, я пару раз подпрыгнул. Теперь звякал только пустой короб от ленты, одиноко болтавшийся поверх основного груза. Второй я бросил, рассудив, что когда закончится лента в пулемете, останется две ленты, и соответственно два короба. Главное, что наблюдавший за моими сборами Аслан-Бек, никаких возражений не выразил, а значит, я мог поступать, как вздумается. Поглядев на себя со стороны, невольно вспомнился анекдот про ослика, которого пригласили на свадьбу. Тот подумал, подумал, да и отказался. Все очень удивились – ведь приглашение на свадьбу, это такая честь! На что ослик ответил:

– Я тосты произносить не умею, и плясать у меня тоже не особо получается, вот и придется как всегда, дрова на кухню таскать.

Так и мне, помимо моего желания, приходилось переть на себе все это барахло. Впрочем, учитывая, что единственная возможная альтернатива откровенно не радовала, следовало еще разобраться в своих переживаниях. Тем более что в отряде я находился не на положении раба, а в статусе полноправного воина, с возможностью использования всего имевшегося вооружения. Вот только если с пулеметом все было понятно, то с ракетной установкой возникла небольшая проблема. Инструкция была на английском, с которым у меня всегда были трудности. И судя по отсутствию у остальных членов отряда малейшего желания разбираться с принципом ее работы, это предстояло делать именно мне.

Но пока моей основной задачей было монотонно переставлять ноги, отмеривая очередной километр пути. Однако ближе к полудню, стало понятно, что мы приближаемся к заданному району. Количество патрулей удвоили, да и передвижение приобрело более скрытый характер. Судя по схеме, которую вчера рисовал на песке Аслан-Бек, атаковать предстояло даже не базу, а скорее полевой лагерь противника. Однако, несмотря на то, что никакого лагеря не было еще и на горизонте, меня не покидало ощущение тревоги. Вот только если большинство нормальных людей предпочло попросту отмахнуться от такого предчувствия, я подобного звоночка никогда не игнорировал. Подозрительным выглядело все вокруг, а особенно опасным выглядел выход к плато. Сплошь заставленный какими-то скальными образованиями, проход напоминал лабиринт, преодолеть который можно только одной дорогой.

Но головные дозоры уже почти достигли плато, и никаких тревожных сигналов от них не поступало. Тем не менее, двигаясь в самом хвосте колонны, я не столько прислушался, сколько попытался впитать всю гамму звуков, чтобы выделить нехарактерные для общего фона. И как не странно, таковые имелись. То и дело, отразившись от горных склонов, эхо приносило то звук упавшего камня, то еле различимое позвякивание. Все больше возникало впечатление, что мы здесь не одни. В результате создавая впечатление, что неприятель затаился впереди, поджидая, когда мы выйдем на равнинный участок местности. Вот только я действительно удивился, если бы почувствовал опасность первым.

Двигавшийся в голове колонны Аслан-Бек вдруг внезапно оглянулся, скользнув взглядом по лицам своих бойцов, задержавшись на встревоженном выражении моих глаз. И хотя его дальнейшим действиям не имелось рационального объяснения, своевременно принятые меры полностью себя оправдали. Немедленно заняв оборону, мы лишили противника его главного преимущества – эффекта неожиданности. Место для засады здесь было настолько идеальным, что не использовать всех особенностей столь выгодного положения было сложно. По нашему отряду ударили сразу с трех сторон, и втянись весь отряд на плато, наша участь была бы предрешена. Воспользовавшись секундным замешательством противника, в складках каменистой местности отряду удалось выбрать места, чтобы переждать первый огневой вал.

По застигнутому на открытом пространстве передовому дозору, длинными злыми очередями били сразу с нескольких направлений. Словно в бессильной злобе пытаясь на ощупь добраться до ускользнувшей добычи. В момент атаки я находился в хвосте колонны, поэтому мне найти укрытие не составило особого труда, да и еще с прекрасным обзором общей диспозиции. Два пулемета, установленные на господствующих высотах уверенно перекрывали все пространство внизу, прикрывая расположенных в скальных уступах бойцов пехоты.

Момент их перезарядки подошел практически синхронно, потому как они поддерживали примерно одинаковый темп стрельбы. И стоило лавине огня пойти на спад, поддерживаемой только мерным стуком пулеметов, застигнутые на открытой местности бойцы передового дозора предприняли попытку отойти к спасительным скалам. Удалось далеко не всем. Двоих у меня на глазах перерубило пулеметным огнем, немедленно отреагировавшим на появление доступных целей. Уже избавившись от всего лишнего груза, и приведя ПК в боевое положение, я был вынужден констатировать, что попасть в пулеметчика снизу можно было разве что чудом.

Поэтому вместо того, чтобы осознав данный факт, заняться бессмысленным расходованием боеприпасов, постарался развить мысль до ее логического завершения. В свете которой сам собой напрашивался вывод, что если цель невозможно достать снизу, остается только поразить ее сверху. А мешали эти пулеметы, как кость в горле. Ведь, несмотря на то, что отряду удалось занять оборону, выходы из ущелья уверенно перекрывали пулеметы, расположенные практически на всех высотах. К тому же, под прикрытием их огня, стрелки вели себя намного уверенней, в свою очередь тоже обильно поливая наши позиции свинцовым ливнем.

И теперь, раз уж не удалась хитрость с засадой, противник перешел в наступление, чтобы окончательно зажать нас на ограниченном пространстве. Впрочем, наступление в привычном понимании этого слова, происходящее напоминало мало. Под прикрытием шквального пулеметного огня бравые спецназовцы не совсем ловко перебегали из-за одного укрытия за другое, понемногу подбираясь к нашим позициям. Действуя на автомате, я принял активное участие в отражении этой затяжной атаки. Но учитывая величину калибра моего оружия, долго “отсвечивать” на одном месте мне не стоило. Ответный огонь противника практически немедленно накрывал занятую мной позицию, заставляя искать себе новую.

В очередной раз, выбрав сектор огня на новой позиции, и дождавшись, когда неуклюжая фигура спецназовца покажется из-за камня, поведя стволом ему навстречу, длинной очередью я пресек его попытку укрыться за соседним валуном. Возможно, меня “спалили” еще раньше, уж очень быстро последовала ответная реакция противника. Судя по тому, как крупной дрожью отозвалась закрывающая меня скала, лупанули явно из чего-то довольно крупнокалиберного. И прежде чем скальная твердь сдалась ярости снарядов, я успел свалить со ставшей обжигающе горячей позиции. Помимо прочего, своим огнем вражеский пулеметчик указывал направление стрелкам, которые с готовностью принимались рвать демаскировавшую себя позицию в клочья. И пара царапин на лице от летящего во все стороны каменного крошева, которыми я отделался, могли показаться большой удачей.

Тем не менее, не привыкшие нести потери спецназовцы заметно снизили темп продвижения вперед, и вскоре стало ясно, что наступление окончательно захлебнулось. По крайней мере, пока пострадавшим пытаются оказать помощь, и эвакуировать с поля боя. В результате чего коренным образом поменялся характер перестрелки. Новый стиль можно было назвать “охота на кролика”, в роли которых выступали санитары противника. Может, и негуманно, зато эффективно. Причем, убивать их было совершенно незачем, скорее наоборот. Ведь каждый новый раненый на поле боя снижал общую эффективность, да и время эвакуации увеличивалось.

Впрочем, я в этой забаве участия не принимал. Отчасти из-за яростного ответного огня, который противник открывал по каждому такому охотнику практически из всех стволов. Вместо этого, воспользовавшись установившимся затишьем, попытался собраться с мыслями после столь внезапного нападения. С кем мы имели дело, догадаться было не сложно по звездно-полосатым шевронам на амуниции спецназовцев, и по фирменной трусливой манере воевать. Но столкнувшись даже со столь обделенным боевым духом противником, стратегическое превосходство их позиции сомненья не вызывало.

От горного ущелья, из которого мы сюда вышли, и до условно равнинного плато, наш путь пролегал между отдельных скальных возвышенностей. Оставалось только порадоваться, что мы не успели покинуть этот участок, получив возможность занять оборону. На правом фланге от противника нас отделяла громадная скала, уверенно соперничавшая в высоте с соседними вершинами, на которых расположились пулеметные расчеты противника.

Вот они-то и играли ключевую роль в сложившейся диспозиции. По всей видимости, имея возможность заблаговременно приготовиться к нашей встрече, противник оборудовал пулеметные точки на большей части соседних вершин. В результате не только наглухо перекрыв проход на плато, но и получив контроль над участком на выходе из ущелья. Неудивительно, что на вершинах, выходивших на эти направления, находилось сразу по два пулемета. А значит, они могли действовать на два фронта, уверенно перекрывая оба направления нашего возможного прорыва.

Оптимальный вариант действий в сложившейся ситуации, пришел мне в голову практически сразу. Но к его осуществлению я приступил, лишь окончательно убедившись, что иного выхода попросту не существует. Прикрывавший наш правый фланг скалистый пик, предоставлял нам небольшое пространство, не просматриваемое противником, и те никоим образом не могли знать, что происходит на этой стороне его склона. В результате сам собой следовал вывод, что кому-то придется лезть. А смутное предчувствие подсказывало, что этим добровольцем буду именно я.

Однако вовремя вспомнив, что я теперь не сам по себе, а вроде как подчиненный, а значит, все свои поступки следует согласовывать с командиром. К тому же долго искать Аслан-Бека не потребовалось, и стоило мне появиться поблизости, он сам вопросительно посмотрел на меня. Махнув ему головой, предлагая отойти подальше от линии соприкосновения в тыл нашей позиции, я вкратце изложил ему суть своего плана.

– Это безумие, сорвешься!

Такова была первая реакция Аслан-Бека, после того как он оглядел уходивший практически вертикально склон скалы.

– А иначе нам всем здесь хана! – привел я в ответ не менее убедительный довод.

Судя по ответной реакции, Аслан-Бек понял сказанное мной во всех нюансах, потому как после недолгой заминки, был вынужден согласиться. Получив благословение, я приступил к последним приготовлениям к восхождению. Ведь только заняв позицию, схожую с их пулеметными расчетами, можно было рассчитывать противостоять противнику на равных. А значит, предстояло карабкаться по практически отвесной скале, не имея никаких специальных приспособлений.

Наверняка противник начал готовить эту точку задолго до нашего прихода, покорив стратегически важные вершины при помощи команды альпинистов. Мне же оставалось полагаться только на свою удачу, и выбор маршрута, к которому я пришел после рассмотрения нескольких вариантов. Вопреки ожиданиям, он пролегал не через изредка встречавшиеся откосы, как правило, идущие практически горизонтально, а напрямую к вершине. На мой взгляд, на пути имелось достаточно выступов, за которые при большом желании можно зацепиться.

Конечно, маршрут был проработан довольно условно, особенно в районе вершины. Не помогал даже бинокль, потому как под этим углом рассмотреть особенности скального рельефа было проблематично. Следовательно, придется действовать по обстоятельствам, определяясь с дальнейшим маршрутом уже на месте. Но другого выбора не оставалось. Скоро америкосы снова пойдут в атаку, и в результате сложно спрогнозировать, чем все закончится. Особенно учитывая наши сравнительно скромные запасы боеприпасов, и судя по всему, их неограниченное количество у противника.

А значит, времени на долгие сборы не оставалось. Избавившись от всего лишнего, я прихватил только запасной короб для ленты. Пулемет я оставил своим единственным вооруженьем, потому как он один стоил трех стволов, как по массе, так и по эффективности. Тем более что разместить на спине эту громоздкую конструкцию более-менее удобно, удалось, лишь оставив его в гордом одиночестве.

Напоследок я не отказал себе в удовольствии оглянуться. В процессе сборов многие сослуживцы догадались о моих намереньях, не пытаясь скрыть удивления от подобного безумства. Именно так на меня и смотрела основная часть невольных провожающих. В основной массе, представленная в лице раненых бойцов, и тех, кто оттянулся в тыл для перезарядки. Откровенное сомнение относительно состояние моего душевного здоровья и являлось причиной моего триумфа. Сумасшедших всегда предпочитают опасаться, а раз боишься – значит уважаешь. По крайней мере, теперь ни о каком прежнем презрительном отношении уже не могло быть и речи.

Начальный этап восхождения я уже наметил, и вскоре забрался на достаточную высоту, с которой просто жутко не хотелось бы упасть. Но быстро преодолев этот рубеж, я приблизился к высоте, когда это уже не имело особого значения. Потому как результат подобного падения не оставлял никаких сомнений. Значит, следовало сосредоточиться на филигранной точности каждого движения, вместо того, чтобы кошмарить себя без всякого толка. Оставалось только возблагодарить судьбу за неоценимый опыт скалолазания, полученный под руководством своей верной боевой подруги Жасмин.

По крайней мере, пока мне сопутствовала удача, и рельеф скального склона имел достаточно трещин и разломов. Отчаянно цепляясь за которые, я прокладывал свой путь наверх, осознавая, что обратного пути у меня попросту нет. Впрочем, во время восхождения я постоянно маневрировал, стараясь выбирать вариант маршрута, где возможностей найти точку опоры было “с запасом”. Вот только вскоре просчитался, и столкнулся с участком, где возможность зацепиться практически отсутствовала. С обеих сторон расстилалась ровная гранитная поверхность скалы, представлявшая собой практически монолитный массив. Вот только стоило представить, сколько времени уйдет на возвращение и поиск нового маршрута, становилось тошно. Бой внизу давно разгорелся с новой силой, и это еще сильней стимулировало мыслительный процесс.

У нас русских, если что-то нельзя, но очень хочется – то немного, да можно. Я в который раз оглядывал коварный участок, просчитывая количество мест возможных зацепов. Но мало того, что эти точки и сами были довольно “слабые”, то есть неглубокие трещины и мелкие уступы. Одной точки не хватало на самом выходе из неблагополучной зоны, и с этим нечего нельзя было поделать. Вот только ничего ли?

В одном месте, где необходимо обрести точку опоры, на гранитной поверхности пролегала лишь узкая щель, в которую нечего было и рассчитывать засунуть пальцы. Но ведь можно что-нибудь другое, и как нельзя лучше для этой цели подходило лезвие ножа. Стоило этой мысли посетить мою голову, я преодолел опасный участок, и приблизился к месту пролегания трещины на расстояние вытянутой руки. Процесс извлечения Бабочки, и развертывание ее в боевое положение, был совершен в условиях предельной концентрации, ведь уронить нож я попросту не имел права.

Но как только изготовленный к бою нож был зажат у меня в руке, после короткого замаха я вонзил его лезвие в щель. И, несмотря на то, что лезвие вошло в тело скалы с трудом, глухой удар в конце послужил доказательством, что оно провалилось в щель по самую рукоятку. С огромным облегченьем я перенес на эту руку основной вес тела, потому как до этого был вынужден удерживаться за совсем уж незначительную складку. И теперь, практически повиснув на одной руке, я старался дать отдохнуть сведенным судорогой пальцам левой руки, которыми до этого цеплялся за небольшой уступ практически одними ногтями.

После нескольких секунд отдыха, я продолжил восхождение, благо дело шло к вершине, и дальнейший маршрут изобиловал спасительными складками на отступающем склоне скалы. Опираясь на рукоятку Бабочки уже ногой, я ни на секунду не усомнился в прочности лезвия, однако нагрузку наращивал плавно. По мере того, как я приближался к вершине, угол восхождения становился все более комфортным. И теперь недавние впечатления о том, как увешанный оружием, я висел на практически отвесной скале, не могли вспоминаться без содрогания.

Теперь можно было не бояться сорваться. Зато подход к вершине скалы представлял собой ужасную каменную мешанину, заставляя искать проходы в этих скальных разломах. Но обнаружив первую относительно ровную площадку, я посчитал необходимым подготовиться, чтобы вступить в бой с максимальным потенциалом. Смотав с себя запасные ленты, я заполнил ими оба имевшихся короба.

Вопреки моим опасениям, что вершина окажется ровная, как ладошка, пара глубоких складок в наличии имелось. К тому-же, разломы в скале оказались достаточно глубокими, чтобы не попасть в зону видимости с соседних вершин. Учитывая, что наша скала возвышалось над большинством соседних пиков, рассмотреть позиции пулеметных расчетов особой сложности не представляло. Тем более что прежде чем их увидеть, я услышал достаточно, чтобы точно сказать, сколько стрелков действует на каждой вершине. В чем вскоре смог убедиться и визуально.

Несмотря на то, что каждая секунда боя могла стать решающей, анализируя особенности позиций каждого из своих “визави”, я размышлял, как правильней обставить свое внезапное появление. Хотя, если разобраться, то первый ход не вызывал ни малейших сомнений. Поодаль стояла не менее высокая скала, вследствие чего, позиция засевшего на ее вершине пулеметчика стала для меня приоритетной целью. А значит, его надлежало устранить первым, и для достижения этой цели, боеприпасов я решил не экономить.

Учитывая, что ему приходилось стрелять вниз с самого края, мною его позиция просматривалась относительно неплохо, но только если он не отойдет назад. В таком случае он сможет надежно укрыться вне зоны моей видимости, и вот тогда с его стороны могут последовать крайне нежелательные сюрпризы. Оставалось только пожалеть, что у меня не было возможности проверить пристрелку пулемета, учитывая, что от этого зависит благополучный исход всей операции. Конечно, соответствующую поправку можно сделать уже “по ходу пьесы”, но работать на идеально выверенном прицеле значительно проще и эффективней.

Первая же очередь наглядно продемонстрировала, что мои опасения оказались напрасны. Ну, если только прицел немного “заваливал” влево, поэтому следующую очередь я положил, целясь чуть правей от фигуры пулеметчика. И если результативность первой очереди можно было считать спорной, ввиду того что пулеметчик элементарно “шуганулся” от неожиданности. То вторая очередь заставила его фигуру изогнуться от гарантированного попадания выпущенной точно в цель очереди. Буквально парой следующих очередей я оборвал его мучения, потому как его судьба была уже предрешена.

Но выбирая свою первую жертву, я определил и приоритеты последующих целей, по которым предстояло отработать в первую очередь. Как эта одиночная пулеметная точка на дальнем утесе, тем не менее, доставлявшая моим сослуживцам наибольший дискомфорт. Ввиду того, что находясь вне досягаемости для ответного огня, надежно прикрывала идущих в атаку спецназовцев. Благо, что его вершина имела ровную поверхность, и с моей позиции просматривалась практически полностью. Поэтому, несмотря на ее внушительную удаленность, покончить с этой пулеметной точкой не потребовало особых усилий.

Ведь мое внезапное появление не осталось незамеченным, и результатом столь хамского поведения стала вполне предсказуемая ответная реакция. Конечно, первыми меня обнаружили пулеметчики на соседних вершинах, незамедлительно приложив все усилия для моей ликвидации. Стоило мне зачистить дальнюю точку, как скальный уступ рядом со мной хлестнули первые очереди пулеметов противника с соседних вершин. Как не вызывало сомнений, что стреляли с двух позиций, которые я рассматривал как наиболее опасные направления.

Скользнув назад в глубину гранитного нагромождения, я оказался надежно укрыт от пулеметного огня противника, получив полную свободу передвижения по дальней части вершины. Чем и воспользовался в полной мере, в процессе подготовки своего следующего “выхода на публику”. Благодаря богатому выбору, по какой из расщелин безопасней подобраться к каждой пулеметной позиции противника, чтобы мое появление оказалось для них наиболее неожиданным.

По понятным причинам, моему нападению подвергались в первую очередь пулеметные расчеты на наиболее высоких вершинах. Во-первых, у них было больше возможных укрытий, помимо возможности укрыться от моего огня на противоположной стороне вершины. Но даже оттуда они будут иметь возможность продолжать мне досаждать, поэтому я приложил все усилия, чтобы со следующей атакованной мною вершины никто не ушел живым.

Несмотря на свое численное превосходство сдвоенной позиции, быстро поняв всю бесперспективность дальнейшего выяснения отношений, противник решил отойти. Вот только их попытки прикрывать друг друга во время передислокации особого результата не принесли, в результате чего до края вершины добрался лишь один пулеметчик. Но замешкавшись с веревками, получил от меня полновесную очередь в спину, и отправился вниз уже без всякой страховки.