Вся правда об Украинской повстанческой армии (УПА)

Западноукраинские историки как пример фальсификации доказательств по делу Т. Оберлендера трактуют следующую фразу из справки от 16 ноября 1959 г.: «…установленных очевидцев злодеяний батальона “Нахтигаль” следует подготовить для допроса работниками прокуратуры… При подготовке к допросу свидетелей следует использовать опубликованные в прессе статьи о преступлениях “Нахтигаль”»[12 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. Львiв, 2011. С. 56.].

Но давайте внимательно прочтем еще один документ – фотокопию справки от 19 октября 1959 г., которая опубликована Андреем Боляновским. В ней говорится: «Посылка (на пресс-конференцию в Берлин. – А. К.) Шкурлепо-Вайзер нецелесообразна, так как она слабо осведомлена по делу». Что мешало чекистам ее «натаскать», используя газетные публикации?

Видимо, то же, что и их хмельницким коллегам, которые, не найдя компромат на «Нахтигаль», 16 октября 1959 г. доложили в Киев об отсутствии информации об участии бойцов батальона «Нахтигаль» в уничтожении мирного населения в г. Сатанов. В справке управления КГБ УССР по Хмельницкой области констатируется: «…Установлено, что в первой половине июля 1941 г. из Западной Украины через Сатанов по шоссейной дороге в Хмельницкий двигался на велосипедах и автомобилях вооруженный отряд украинских националистов в немецкой форме. Отряд в Сатанове не задерживался. Расстрелов им советского партийного актива и их семей не установлено»[13 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. Львiв, 2011. С. 55.].

Поиск доказательств проводился и в других регионах, где отметились «Соловьи». 20 января 1960 г. начальник управления КГБ УССР по Тернопольской области В. Золотоверхий подписал письмо следующего содержания: «В актах Чрезвычайной государственной комиссии, которые фиксировали преступления немцев на территории Тернополя и Тернопольской области, батальон „Нахтигаль“ и в частности Оберлендер не упоминаются»[14 - Боляновськии А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. Львiв, 2011. С. 56.].

Отметим и тот факт, что среди 15 свидетелей по этому делу 5 – граждане Израиля[15 - Боляновськии А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. Львiв, 2011. С. 57.]. Как на них влиял Комитет государственной безопасности СССР? Какими методами заставил лжесвидетельствовать? На эти вопросы вряд ли ответят мои оппоненты.

Украинские историки пытаются свести все к тому, что «батальон „Нахтигаль“ стал жертвой политической борьбы Москвы против немецкого министра, борца с коммунизмом и Москвой (Теодора Оберлендера. – А. К). Так украинцы стали жертвой борьбы России за свое место на шахматной доске мировой политики»[16 - Калъба М. «Нахтiгаль» в питаннях i вiдповiдях. С. 10–11.].

Оберлендер Теодор (Oberlander Theodor) – оберштурмбаннфюрер СА, член НСДАП с 1933 г. Перед войной был назначен политическим руководителем батальона «Нахтигаль», капитан. С осени 1941 г. до июня 1943 г. командовал батальоном «Бергманн» (Sonderverband Bergmann), укомплектованным добровольцами из регионов Кавказа. В послевоенный период политический деятель ФРГ: депутат бундестага, затем министр по делам беженцев. 29 апреля 1960 г. за расстрел евреев и поляков во Львове был заочно приговорен восточногерманским судом к пожизненному заключению. 28 ноября 1993 г. берлинский суд отменил приговор верховного суда ГД Р, указав в качестве основной причины, что судебный процесс проводился заочно. В 1996 г. против Т. Оберлендера было возбуждено новое уголовное дело по обвинению в убийстве гражданского лица в Кисловодске в 1942 г. Т. Оберлендер – автор теории о том, что причиной социальных проблем является перенаселенность, теория широко использовалась для оправдания жестокости нацистов на оккупированных территориях, массового уничтожения и насильственного переселения.

Есть и более фантастические версии. Например, Андрей Боляновский, автор монографии «Убийство польских ученых во Львове в июле 1941 года: факты, мифы, расследования», пишет: «Обвинением украинских военнослужащих батальона “Нахтигаль” в несовершенных преступлениях коммунистические спецслужбы создавали алиби для сотрудников карательных команд, снимали ответственность с настоящих исполнителей убийств…»[17 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 102.] и делали это «только после того, как главные организаторы убийства польских ученых либо пропали без вести, либо умерли»[18 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 58.]. Как говорится, без комментариев.

Что позволяет сильно сомневаться в такой трактовке истории?

В документах Нюрнбергского процесса говорится: «Интеллигенция тоже стала объектом репрессий со стороны гестапо… Эти репрессии осуществлялись по заранее разработанному плану. Так, например, отряды гестапо еще до оккупации города Львова имели список наиболее известных представителей интеллигенции города, которых нужно было уничтожить»[19 - Сборник материалов Нюрнбергского процесса на английском языке в 42 томах International Military Tribunal, XXXIII. С. 394.].

Возникает вопрос: кто готовил данный документ? Сомнительно, что еще до начала боевых действий нацисты засылали разведывательные группы в тыл Красной Армии с заданием составить списки интеллигенции.

После начала войны у немцев времени на это не было, ведь известно, что «массовые аресты и убийства профессоров, врачей, адвокатов, писателей и художников начались сразу после оккупации города Львова немецкой армией»[20 - Сборник материалов Нюрнбергского процесса на английском языке в 42 томах International Military Tribunal, XXXIII. С. 394.].

Неправдоподобна версия Андрея Боляновского, который утверждает, что списки были составлены гестапо в первые дни оккупации Львова. «На самом деле списки польских ученых, – размышляет Андрей Боляновский, – которых должны были расстрелять, скорее всего, составили на основании доступного для сотрудников нацистских органов безопасности телефонного справочника г. Львова довоенного периода без участия украинцев и содержащиеся в нем сведения не сумели уточнить. На это указывает тот факт, что некоторые из профессоров, имена и фамилии которых были в списке, умерли еще до того, как началась оккупация Галичины Вермахтом…»[21 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 18.]

А может, все было проще. Списки врагов Украины составлялись националистами задолго до начала войны, сроки которой, напомним, несколько раз переносились фюрером. За это время некоторые из ученых умерли, некоторые поменяли места жительства… Вот и ходило гестапо по старым адресам, на ходу уточняя информацию о потенциальных жертвах.

Здесь же вспомним, что составление расстрельных списков – излюбленное занятие бандеровцев. Подобные документы хорошо известны научной общественности. С какой стати им изменять собственным привычкам? Тем более что именно в данном случае националисты могли решить одну из главных задач – избавиться от тех, кто являлся препятствием на пути установления украинской государственности на бывших польских территориях.

Были ли украинские националисты среди непосредственных исполнителей акций? Еще раз перечитаем воспоминания очевидца тех событий Тадеуша Гумовского. Он наблюдал за казнью из окна своей квартиры в доме на улице Набеляка, 53. «В ночь с 3 на 4 июля 1941 г. нас разбудил стук в ворота, – писал Тадеуш Гумовский (перевод мой. – А. К.). – В переднюю ввалилось пять человек: трое в воен ной форме и двое в гражданском (подчеркнуто мной. – А. К.). Приказали принести домовую книгу… Просматривая ее, они натолкнулись на фамилию „Родзевич“. У сестры проживал актер и режиссер Родзевич, который теперь живет в Польше. Было легко догадаться, что гражданские поясняли военным: это не тот Родзевич, который им нужен. Спросив, не живет ли у нас кто-нибудь из непрописанных, они вышли. Дом был окружен. Я видел сквозь открытые двери солдата. Под впечатлением неожиданного визита спать мы уже не ложились. Через час мы увидели, что в соседнем особняке, где жил профессор политехнического института Роман Виткевич, загорелся свет, а минутой позже прогремело два выстрела. Обыск длился минут пятнадцать. Когда все стихло, я подошел к забору, который разделял наши участки, и узнал, что профессора Виткевича арестовали вместе со сторожем. Несколько минут я просидел во дворе. Начинало светать, и тогда я увидел, что на Вулецких холмах (Вулецьких пагорбах) солдаты копают яму (подчеркнуто мной. – А. К.). Это очень меня встревожило. Рассказал про это близким, и с этой минуты мы уже не отходили от окон. Яму выкопали за полчаса. Людей приводили от „строений Абрагамовичей“ (так, насколько помню, назывались эти дома) и ставили на краю ямы лицом к нам. Военные находились с противоположной стороны. После залпа жертвы падали в могилу. Мы считали четверки. Насколько помню, их было около пяти. Среди приговоренных были женщины. Все происходило очень быстро, потому что новые партии уже ждали своей очереди. После расстрела военные забросали могилу землей (подчеркнуто мной. – А. К.). Мы наблюдали за расстрелом в бинокль. Кроме меня, экзекуцию видели мой отец, жена и сестра. Кроме профессора Виткевича, я никого не узнал, но помню, мои близкие увидели немало знакомых и среди них профессора Влодзимеджа Стожека с сыновьями, профессора хирургии Тадеуша Островского с женой, профессора права Романа Лонгшамо де Берье и других. Женщин было, насколько я помню, три. Одну из них, которая не могла идти, волокли два солдата. Таким способом было расстреляно приблизительно двадцать человек»[22 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 30–31.].

Прежде всего, обратим внимание на людей в штатском – проводников и консультантов гестаповцев. Судя по разговору, свидетелем которого стал Тадеуш Гумовский, нацистов сопровождали люди компетентные, т. е., вне всякого сомнения, из местных жителей, но не до конца владеющие обстановкой. Кто бы это мог быть, догадаться не трудно.

Участница тех событий Каролина Лянцкоронска (Karolina Lanckoronska) в своих воспоминаниях писала, что в разговоре с ней сотрудник нацистских органов безопасности Вальтер Кучманн обмолвился: в составлении списков польских ученых сотрудникам полиции безопасности и СД помогали «плохие украинские студенты» (сторонники Степана Бандеры)[23 - Lanckoronska K. Wspomnienia wojenne 22 IX 1939—5 IV 1945, Krakоw: Wydawnictwo Znak, 2002. S. 184.]. Не верить Каролине Лянцкоронской нет оснований.

Еще одно косвенное подтверждение – именно украинские националисты в первые месяцы Великой Отечественной войны выступали в качестве переводчиков в немецкой армии и в органах безопасности. Вспомним, например, биографию Зиновия Тершаковца («Федора»). В должности переводчика он работал у оккупантов до конца 1941 г.[24 - Мороз В. Зиновiй Тершаковець – «Федiр». Львiв – Торонто: Видво «Лiтопис УПА», 2011. С.15.]

Отметим, что «людей в штатском» – проводников и консультантов гестаповцев – пытаются скрыть как биографы Теодора Оберлендера, так и западноукраинские историки. «Аресты осуществляли несколько групп, в которые входили: офицер, 1–2 унтер-офицера гестапо и 2 солдата или унтер-офицера тайной полевой полиции», – со ссылкой на автора книги «Дело Оберлендера» Филиппа-Кристиана Вахса (Wachs Philipp-Christian) пишет Андрей Боляновский[25 - Wachs Ph.-Ch. Der Fall Theodor Oberl?nder (1905–1998). Ein Lehrst?ck deutscher Geschichte. Frankfurt am Main, 2000. S. 84–85; Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 26.]. С какой целью авторы занимаются сокрытием со участников преступления, какой правды боятся?

Аресты, допросы и расстрелы проводились разными людьми. Пока одни хватали несчастных, а другие допрашивали, третьи готовили место для экзекуции. Они же и были исполнителями убийств.

Кровавую работу представители «высшей расы» перепоручали предателям из числа местных жителей. Кстати, последние не упирались, судя по сохранившимся для истории фотографиям, делали ее с удовольствием. Организаторы репрессий, судя по дневнику гауптштурмфюрера СС Феликса Ландау, к месту казни не подходили. Не барское это дело! Бесспорно, например, то, что гауптштурмфюрер был не в курсе, кем была выкопана братская могила. По его утверждению, профессора сами выкопали себе могилу. «5 июля 1941 г. Ландау записал в дневнике: «Через час, в пять часов утра, приблизительно в 200 метрах от нашего жилого дома были расстреляны 32 поляка из интеллигенции и движения сопротивления, после того как они выкопали себе могилу»[26 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 32.] (подчеркнуто мной. – А. К). А последнее, как мы уже знаем, не соответствует действительности.

Теперь еще раз вернемся к воспоминаниям Тадеуша Гумовского и вспомним солдат, которые копали яму, расстреливали, а после закапывали братскую могилу. Кто это мог быть? Вспомогательной полиции (Hilfspolizei) в городе еще не было. Во Львове ее создали лишь 1 августа 1941 г.[27 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 86.] Тогда, вне всякого сомнения, функции палачей выполняли военнослужащие армейского подразделения, несшего комендантскую службу в городе. Нам же со слов самого Теодора Оберлендера известно, что «Нахтигаль» все шесть дней своего пребывания во Львове выполнял комендантские функции: патрулировал улицы, охранял важные объекты…[28 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 82.]

2 июля 1941 г. в Луцке «с привлечением взвода полиции по охране общественного порядка и взвода пехоты (подчеркнуто мной. – А. К.) было расстреляно 1160 евреев»[29 - Из сообщения Отдела IVA Реферата 1 СС начальника Полиции безопасности и СД № 24 о событиях на оккупированной территории Украины, репрессиях большевиков, преследовании еврейского населения немецкими формированиями и украинскими националистами от 16 июля 1941 г. // Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы: в 2 т. Т. 1: 1941–1943 / Под ред. А. Н. Артизова. М., 2012. С. 376.]. Участие солдат вермахта в военных преступлениях против мирного населения на Западной Украине – факт бесспорный.

Вспомогательная полиция (Hilfspolizei) – органы поддержания порядка, созданные немецкой администрацией на оккупированных территориях в годы Второй мировой войны. Вспомогательная полиция формировалась из местного населения. Подобные полицейские организации существовали во всех оккупированных странах. Органы вспомогательной полиции не были самостоятельными и подчинялись немецким полицейским управлениям на оккупированных территориях.

Дабы подтвердить наши выводы, вспомним озвученные мотивы уничтожения нацистами профессоров львовских вузов.

Упомянутый нами Андрей Боляновский предлагает нам сразу несколько мотивов. Наиболее невероятный звучит так: немецкие интеллектуалы расправились с польскими интеллектуалами. «Главными нацистскими военными преступниками, которые отдали приказ об убийстве львовских ученых, были О. Раш и К. Е. Шонгарт, – пишет А ндрей Боляновский, – не просто генералы СС и полиции, а люди с высшим образованием, докторскими степенями и определенным опытом преподавания в высших учебных заведениях Германии. Этот факт дает основание расценивать убийство польских ученых в определенной степени как свое образную “расправу нацистских интеллектуалов над польскими интеллектуалами”»[30 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 24.].

Еще один возможный мотив – террор против представителей польской интеллигенции во Львове был продолжением террора против польской интеллигенции в Кракове[31 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 25.].

Речь идет об акции 6 ноября 1939 г., когда органами безопасности были арестованы 180 научных работников и профессоров вузов Кракова. Причина, декларируемая гитлеровцами, – необходимость очистки оккупированных Германией территорий Польши от местных и общенациональных лидеров.

Ученые и педагоги были заключены в концлагеря, но информация об этом стала достоянием западной научной общественности, и под ее давлением арестованных пришлось освободить. «Невозможно описать, сколько хлопот мы имели с краковскими профессорами, – заявил 30 мая 1940 г. на заседании руководства СС и полиции генерал-губернатор оккупированной Польши Ганс Франк (перевод мой. – А. К.). – Если бы мы решили эту проблему на месте, она имела бы совсем иные последствия. Очень прошу вас, господа, больше никого не направлять в концентрационные лагеря Рейха и осуществлять ликвидацию на месте или применять предусмотренное распоряжениями наказание. Любой иной способ действий будет неприемлемым для Рейха и дополнительной трудностью для нас. Мы используем тут совсем иные методы и должны использовать их в дальнейшем»[32 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 12.].

Истории схожи. Но почему во Львове аналогичная акция носила локальный характер? По какой причине нацисты ограничились лишь выборочным уничтожением представителей польской интеллигенции города Львова?

По версии Боляновского: «Формально нацисты трактовали ликвидацию отобранных для уничтожения представителей польской интеллигенции как ответ на террор сталинской администрации и наказание без суда и следствия той категории людей, которые сотрудничали с советскими инстанциями…»[33 - Боляновський А. Убивство польських учених у Львовi в липнi 1941 року: факти, мiфи, розслiдування. С. 14–15.]

Действительно «формально». Но ведь доподлинно известно, что большинство из расстрелянных даже с натяжкой нельзя было назвать сочувствующими Советам. Скорее они были приверженцами «Великой и Неделимой Польской державы». А значит, все они были опасны прежде всего для зарождающейся украинской государственности и подлежали уничтожению. Таким образом, мотив убийства польской профессуры нужно искать в области украинско-польских взаимоотношений.

Не секрет, поляки стояли на позиции, «что восточные земли Речи Посполитой были и есть исключительно польские земли, на которые никто, кроме нас, не имеет права, ни большевики, ни украинцы… Ликвидируем самостоятельную жизнь украинцев, закроем народные и хозяйственные товарищества и организации, под прикрытием которых велась тайная работа. Ликвидируем самостоятельное украинское образование, письменность, так называемую “кириллицу”, отдельный календарь…» – писала газета «Шанэц Кресови»[34 - Мороз В. Зиновiй Тершаковець – «Федiр». С. 53.].

«После войны тех украинцев, которые враждебно выступали против Польши, – продолжает эту тему газета “Пляцуфка”, – или лично виноваты в смерти одного из нас, отдадим под суд и в руки палача. Другие получат землю от поляков, если только “забудут о собственном государстве, до которого не доросли и которое было бы абсурдом…”»[35 - Мороз В. Зиновiй Тершаковець – «Федiр». С. 54.]

Тексты СМИ изобилуют эмоциями. А вот что гласят официальные документы. 27 января 1944 г. Совет по вопросам национальностей (правительства Польши) принял постановление, касающееся украинского вопроса. В частности, в первом пункте документа отмечалось, что польский народ, который борется за свою независимость, должен понимать и понимает стремление украинского к самоопределению, а возникновение независимого украинского государства в бассейне Днепра согласовывалось бы с польской позицией (украинцев отправляли создавать собственное государство за границы до 1939 г. – А. К.).

«…Украинский народ в своих стремлениях к независимости должен понимать:

1. Для того чтобы создать свое собственное независимое государство, предстоит развивать в собственном обществе не преступные элементы и анархию, а государственные ценности.

2. Украинские стремления к независимости не должны быть направлены против Польши, потому что не существует возможности возникновения сильного украинского государства без существования сильной Польши.

3. Сильного польского государства не может быть без ее юго-восточных воеводств (Львовское, Тернопольское, Станиславское, Волынское).

4. Независимое государство следует строить не на территориях, смешанных с точки зрения национальностей, а на территории этнической»[36 - Шишкiн I. Украiнське питання в полiтицi польського емiграцiйного Уряду та пiдпiлля в роки II Свiтовоi вiйни. Реакцiя емiграцiйного уряду i пiдпiлля на загострення польсько-украiнських стосункiв / Волинь-1943 // Журнал «Ї». 2013. № 74. С. 175–176.].

Украинские националисты прекрасно понимали, от кого исходила основная угроза их государственности. Советы, немцы, как это уже было не раз, приходили и уходили, а поляки здесь чувствуют себя хозяевами и с галицких земель добровольно не уйдут никогда. Если, конечно, их не истребить собственноручно или чужими руками. В 1941 г. момент для этого выдался прекрасный. Карт-бланш на составление списков сторонников коммунистов получен, а значит, записать в него можно любого по своему усмотрению.

Имелся и нацистский опыт. В 1939–1940 гг. немцы уничтожили в Померании и в Великопольше несколько тысяч представителей польской интеллигенции, несколько тысяч жителей переселили из этих мест в Генеральную Губернию, а часть из тех, кто остался, заставили записаться в немецкие национальные списки. Украинские националисты рассчитывали применить этот «опыт» на так называемых «украинских этнических землях»[37 - Мотика Г. Антипольська акцiя на Волинi / Волинь-1943 // Журнал «Ї». 2013. № 74. С. 206.].

В 2006 г. опубликованы документы «правительства» Ярослава Стецько относительно дальнейшей судьбы поляков. В инструкции ОУН(б) на первые дни «государственной жизни» написано: «Истреблять, в частности, тех, кто будет защищать режим: переселять в их земли, уничтожать в основном интеллигенцию, которую нельзя допускать ни к каким руководящим должностям, и вообще исключить продуцирование интеллигенции, то есть доступ к школам и т. д. Например, так называемых польских крестьян надо ассимилировать, убеждать их, что они украинцы, только латинского обряда, насильно ассимилированные»[38 - ОУН в 1941 роцi. Документи. Т. 1. Киiв, 2006. С. 104.].

Такую уникальную возможность националисты упустить не могли. Евреев, коммунистов возможно было уничтожать в открытую, без счета, не переживая за последствия, оправдываясь тем, что это «месть за нечеловеческие зверства НКВД». Простых поляков возможно было приравнять к евреям и заставить их, например, носить повязки на рукавах[39 - Донесение начальника Полиции безопасности и СД о положении на оккупированной территории СССР, о действиях украинских националистов и различных органов местной украинской администрации, направленных против евреев и коммунистов от 18 августа 1941 г. // Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы: в 2 т. Т. 1: 1941–1943 / Под ред. А. Н. Артизова. М., 2012. С. 417.]. Профессора – случай иной. Можно было нарваться на международный скандал. Вот и подсунули украинские националисты – добровольные помощники нацистов не владевшим ситуацией гестаповцам список «ярых пособников» большевиков, а точнее, тех, кто был опасен новой украинской власти и кого позднее собственными силами без очевидных негативных последствий для имиджа ОУН(б) и новорожденного Украинского государства они не могли истребить.

Провозглашение Украинского государства состоялось 30 июня 1941 г. во Львове на Законодательном собрании западноукраинских земель, созванном членами ОУН(б) во главе с Ярославом Стецько, после вхождения в город подразделений вермахта. Итоговым актом собрания было провозглашено создание «нового украинского государства на материнских украинских землях», которое «будет тесно сотрудничать с националсоциалистической Великой Германией под руководством вождя Адольфа Гитлера, создающего новый порядок в Европе и всем мире».

В подтверждение этой версии вспомним, что среди расстрелянных во Львове 4 и 11 июля 1941 г. педагогов и ученых был лишь один еврей, Генрик Корович, да и тот, как мы видим, носил польскую фамилию и был арестован органами безопасности как польский ученый.

«Вильно, Львов, Кременец, Пинск – это очаги польской культуры, – писала газета “Ржечпосполита Польска”. – И последнее прекрасно понимали украинские националисты, каленым железом выжигая носителей и охранителей этой культуры»[40 - Мороз В. Зиновiй Тершаковець – «Федiр». С. 55.]. Вывод напрашивается сам собой: убийство польских профессоров – это зачистка территории Западной Украины от наиболее авторитетных возможных оппонентов «плохих украинских студентов», первый кровавый этап строительства нового Украинского государства.

Списки жертв заранее составляли украинские националисты, сторонники Степана Бандеры, соучастники фашистов и непосредственные исполнители карательных акций. И творили свои злодеяния они на идейной основе. «В 1941 году бойцы ДУН, – пишет доцент Киевского национального университета Иван Патриляк, – имели достаточно идеологических и мировоззренческих оснований для участия в уничтожении польской интеллигенции и евреев»[41 - Патриляк I.К. Вiйськова дiяльнiсть ОУН(б) у 1940–1942 рр. Киiв, 2004. С. 325–326.].

Участие националистов в погромах подтверждают руководящие документы ОУН(б). В инструкции «Борьба и деятельность ОУН во время войны» прямо указывается: «Евреев изолировать… и ликвидировать за малейшую провинность»[42 - Патриляк I.К. Вiйськова дiяльнiсть ОУН(б) у 1940–1942 рр. Киiв, 2004. С. 485.]. «В период хаоса и замешательства можно позволить себе ликвидацию нежелательных польских, русских и еврейских деятелей…»[43 - Патриляк I.К. Вiйськова дiяльнiсть ОУН(б) у 1940–1942 рр. Киiв, 2004. С. 468.]