Эпоха мертвых. Прорыв

– Пошли.

Мы с Васькой тихо начали обходить периметр против часовой стрелки, по большому кругу, стараясь не хрустнуть сучком. Хотя нас бы не услышали, даже если бы мы верхом скакали: в зоне было шумно, и наряд на КПП базарил друг с другом. Сели в кустах, я снова оглядел в ночник пространство перед собой. Двое у КПП, и все. Ноги по-прежнему видны из-под ворот. Остальное шевеление дальше, но мы его теперь не видим. Леха даст знать, если в зоне какая-нибудь нездоровая активность начнется.

– Пошли.

Быстро, но тихо пересекли пространство между кустами и проволочным забором, затем вдоль проволоки прокрались к КПП. Голоса наряда совсем близко, слышно, как один втирает другому что-то про своего соседа, который по ночам водкой торговал. Тот слушает без особого интереса, но и не просит заткнуться. В любом случае разговором они заняты. Из зоны шум, так что, если мы здесь и пошуршим немного, ничего страшного. В чем основа плана? В том, что на крыше караулки нет проволоки. Вокруг есть, а на караулке – нет. Возможно, и должна была быть, но то ли ремонт какой-то шел, то ли и не положено ей там висеть, караула хватает. Похоже, что ремонт шел, торчат какие-то железяки. Пока электричество имелось и караул стоял на месте, это было не критично, а вот теперь нам лазейка.

– Давай, разуваемся, – шепнул я.

Мы сбросили рюкзаки на землю, быстро стянули ботинки, я смотал на конце толстого репшнура петлю. Кэмел встал у забора, упершись руками в стену. Вскарабкавшись к нему на плечи, я легко забрался на плоскую, покрытую рубероидом крышу караулки. На краю ее вверх торчит шест из дюймовой крепкой трубы. Точно, должна быть здесь проволока. Намотал на него обрезок репшнура, сам свесился вниз, держась за него же, протянул руку. Через несколько секунд рядом со мной на плоской крыше лежал Васька.

Полежали пару минут, прислушиваясь – нас никто не заметил, голоса из-за среза крыши продолжали звучать спокойно. Ну пусть так и дальше звучат. Леха, за шухером следящий, тоже ни гугу.

Я показал жестом: «пошли», мол. По рубероиду не поползаешь на брюхе, шуршать будет, поэтому пошли, сильно согнувшись, вытянув перед собой пистолеты. Чем ближе к краю крыши, тем медленней, и наконец показалась голова одного из караульных. Он стоял лицом в нашу сторону, смотрел на собеседника и кивал. Это был самый опасный момент всего плана: подними он глаза – и мы обнаружены. Здесь уже на скорость все. Мы разом шагнули вперед, показалась голова второго, повернутая к нам стриженым затылком. Это Ваське, а я трижды подряд выстрелил одиночными в лоб говорившему. И одновременно с моими тихими выстрелами рядом защелкал ПБ Кэмела.

– Сергеич, наряд умер, – сказал я в гарнитурный микрофон. – Держи дверь.

– Вижу, прикрываю.

Еще через минуту мы повисли на руках и вполне бесшумно спрыгнули внутрь периметра. Замерли, осмотрелись. Тихо.

Вторые, решетчатые ворота «шлюза» были открыты нараспашку, караульные их запирать не стали. Оттащив оба тела под самую стену караулки, в тень, мы взяли с них автоматы – деревянные «семьдесят четвертые» с подсумками – и протолкнули под ворота. Подберем попозже – «результат» как-никак.

Я огляделся вокруг – никого, никакой суеты, расстрел караульных никто не заметил.

– Леха, что на вышках?

– Никакого шевеления, – послышалось в наушнике.

– Кэмел, пошли.

Все так же, не распрямляясь, на полусогнутых, удерживая пистолеты двумя руками, мы потекли в сторону двери, ведущей в караулку изнутри зоны. Присели, прислушались. Тишина. Ни звука. За черными стеклами – ни одного огонька. Никого.

Я направил длинный глушитель ПБ на дверь, Васька подергал ручку. Дверь легко распахнулась, без единого скрипа. Ну и славно, меньше шуму. Я пошел первым. Как и ожидалось, ни в одном помещении никого не оказалось. Пустота, темнота, затхлый воздух. Выбрались наружу, за периметр, облегченно вздохнули. Тут даже если шухер поднимется, по-любому отобьемся. Усевшись на землю, быстро обулись, натянули рюкзаки, подхватили автоматы и снова пошли в зону, но уже через открытые двери КПП.

Прокрались внутрь под прикрытием грузовика, обошли флигель, подхватили трупы наряда за шиворот, затащив их внутрь, чтобы случайно никто не увидел. Ножами с их одежды нарезали тряпок, навертели жгутов.

– Леха, Сергеич, мы идем к машинам, – сказал в микрофон. – Пасите подходы.

– Понял, – слышно в наушнике.

Тихо-тихо, на четвереньках, проползли между машин. Грузовики стоят ближе к забору, джипари и все, что поменьше, – дальше. Очень хорошо, между ними растяжки и поставим. В тенечке, на поворотах.

Достал тяжелую рубчатую «феньку» из разгрузки, вывинтил из нее запал, вместо него вкрутил другой, переделанный, секундного срабатывания. Для растяжки так лучше, никто не среагирует. Секунда – это как раз леску сорвать и чуть дальше проскочить, а остальным лишь звук сорванной растяжки послушать. Закрепил ее под бампером старого «Круизера», прочно, лентой, леску от нее потянул дальше, через одну машину, к старому же «Патрулю». Вернулся, отжал усики и даже, не дыша, чуток подвытащил предохранительную чеку. Есть первая.

Васька поставил такую же правее, а затем мы двинулись обратно к забору параллельными курсами, чтобы на свои же растяжки не напороться. Такого счастья нам не надо. Затем я пристроил еще одну, тоже из «эфки», прямо на кенгурятнике угловатого немолодого «Чероки», натянул леску к «уазику». Все, тут достаточно, больше ставить нет смысла, они там не настолько бараны, чтобы после первых срабатываний продолжать вперед ломиться. Для них дальше будет другой сюрприз. Пусть расцветает сто цветов.

У стены караулки, вплотную к ней, стоит скамейка. Под ней густая тень и какой-то мусор валяется, убирать-то в честь свободы перестали. Вытащил из рюкзака пятидесятую «монку», разложил ножки, установил под скамейкой. И чуть не ошибся. Поставил мину выпуклой стороной от себя, к стенке, а именно сейчас надо наоборот. Руки сами, на инстинкте, вперед мозгов сработали. Развернул, установил заново. Прикинул, что попадает в зону поражения. Нормально так попадает, всем достанется.

Донесся запах бензина. Васька открывал баки машин и запихивал туда заготовленные жгуты. Затем надо будет подвести огнепроводной шнур с малой шашкой, и можно поджигать. А там, где сомневаемся, что загорится, прямо под движки «буровые» шашки, с обрывками шнура на «кадэшках»[18 - Капсюль-детонатор.] заложили. Шнур зажечь не так уж просто, но, возможно, схватится в пожаре пироксилиновая их начинка. Для этого шнуры вскрыты с торца, изрезаны. Или сами «кадэшники» сработают от огня, что куда вероятней: у них с чувствительностью все в порядке. Моторы поломает, а растяжки не сорвет – мощи реальной нет.

Достал катушку с тонким двухжильным телефонным проводом, электродетонатор ЭДПр и подрывную машинку. Тихо вытащил заглушку из корпуса мины, вставил и ввинтил электродетонатор в запальное гнездо. Подсоединил провода, аккуратно-аккуратно, хоть это пока и не опасно. Затем погнал разматывать провод, выбираясь задом наперед на четвереньках через КПП наружу. Так нормально будет. Смогу подглядывать под воротами, а от взрыва меня самого стенка прикроет, к которой «монка» задом повернута. Так, это еще не все.

– Ставим «лягуху», – шепнул я Ваське.

– Сделаем.

Он вытащил из рюкзака увесистый цилиндр семьдесят второй ОЗМ, подкопал для нее гнездышко прямо за КПП, до половины корпуса. Вставил капсюль-детонатор, ввернул взрыватель, а от него натянул растяжку к бетонному столбу ограды, но не напрямую, как по наставлению, а вдоль колышков, загибая кривой буквой «П», чтобы дать большему количеству народа вбежать в область поражения. «Озээмка» штука такая, ей, сколько целей ни дай, все мало. Жуть, а не мина.

Потом Васька на ту же сторону загнул второе крыло штатной растяжки, запасным контуром. Хитро получилось, не одну, так вторую сорвут, с гарантией. Затем послышался его шепот:

– За сколько металлоэлемент разрежет?

– Пять минут примерно, – также прошептал я в ответ.

– Гут.

Откуда, кстати, ко всей нашей роте в свое время это самое «гут» привязалось? Все так говорили и всегда, сколько помню. Сколько лет уже не употреблял, а как до войны дошло, откуда что вспомнилось?

Кэмел вернулся к мине, выдернул предохранительную чеку. Очень хорошо, теперь если в панике сорвут растяжку, то на тринадцать метров все гарантированно будет выкошено поражающими элементами «лягухи». А до тридцати метров достанется всем и каждому.

– Держи провод, чтобы не потерять.

Васька взял у меня из рук провод от «монки», к которому еще не прикреплена подрывная машинка, и зажал его в руке с огнепроводным шнуром. Я вновь зашел во флигель, подобрался к убитым. Перевалил одного из них, который тощее, на бок, уложил под него увесистую гирьку «эфки» без чеки, прижав его телом рычаг предохранителя. Пусть так и лежит, ждет скорбящих товарищей. Есть вариант, конечно, что товарищам на него класть вприсядку, но тут уж ничем помочь ему не могу. Да не бросят они его здесь валяться, перевернут рано или поздно, куда денутся…

Улегся на землю, заглядывая под ворота. Отсюда, кстати, территория неплохо просматривается, если прямо мордой в траву вжиматься. Все, я готов. Глянул на часы, засек еще пять минут, чтобы сработали все замедлители и вся наша минная защита встала на боевой взвод. Прикрепил провода к ПМ-4, такой ручке с кнопкой на торце – подрывной машинке. Кэмел натянул по пути к нашей следующей позиции еще пару растяжек в траве, наверняка ведь потом пойдут посмотреть чего и как, надо не разочаровывать людей, а то подумают, что мы небрежно к делу относимся. Затем, обходя свои растяжки по большому кругу, подобрался ближе к забору, туда, где за деревянный колышек зацеплен конец огнепроводного шнура, просунутый нами наружу.

Бензином, кстати, уже сюда тянет. Снова на часы – можно начинать.

– Ночники отключаем, – шепнул в микрофон.

Это для того, чтобы не «светить» приборы, когда пойдут здесь «взрывы и пожары». Тем более что их у нас всего два.

– Василий, давай, – сказал я.

Неподалеку от забора, прикрытый стеной КПП от взглядов противника, вспыхнул огонек саперной спички, погас, превратившись на какой-то момент во что-то вроде тлеющего сигаретного пепла, и бодро побежал за угол, к тротиловой шашке, которая должна была инициировать весь тот бардак, что мы задумали. Васька вернулся на позицию, залег рядом со мной, взяв автомат на изготовку. Лунный свет тускло блеснул в округлом металлическом боку глушителя.

– Горит.

– Ждем-с…

Резко, как петарда, хлопнул через пару минут взрыв тротиловой шашки, и бензин вспыхнул разом, сразу и везде, сверкающей оранжевой стеной, и тут же рванул полупустой бак одного из УАЗов. Снова вспышка, грохот, словно кто-то в огромный таз молотком ударил, звуки падения каких-то железяк на соседние машины.

Пожар распространялся быстро, Васька местами еще и шланги топливопроводов подрезал, где было до них легко дотянуться, так что способствовал… на предмет самовозгорания. В зоне раздались крики, началась суета, пространство перед стоянкой осветилось. Громко, но опять как-то несерьезно хлопнула шашка под одной из машин – огонь все же зажег шнур или подействовал напрямую на детонатор. Хана двигуну.

К стоянке побежали, с разных сторон и направлений, с заполошными или злобными криками и матом, сразу много людей. Две растяжки сорвали почти разом, рванули «эфки», кося людей осколками. Кто-то заорал: «Назад! Все назад!» – но толпа ломанулась к КПП, прямо под «монку». Я с хрустом вдавил обрезиненную кнопку большим пальцем, за домиком как будто небольшая вспышка магния сверкнула, грохнуло, и словно горизонтальный стальной дождь пронесся вдаль от нас.

Мы бросились по дуге, чтобы на свои же растяжки не нарваться, на следующую позицию, залегли у корней деревьев, взяв на прицел дверь караулки.