От чужих берегов

Я вытащил сверкнувший на солнце оптический диск из набедренного кармана, протянул ей.

– Когда посмотришь, узнаешь, откуда взялись пикапы возле отеля и зомби, которые бросились на ваших. А заодно поймешь, почему я был таким бешеным.

– Хорошо.

Она убрала диск в висящую на боку сумку. Затем сказала:

– Скоро уже расстаемся. Хотим позвать вас на обед сегодня вечером.

– Вечером? – удивился я.

Вечером, как мне казалось, мы собираемся разбежаться в разные стороны. От развилки им до Альбукерке ехать полсотни километров, не больше, – какой им смысл останавливаться на ночлег и устраивать званые обеды?

– Альбукерке – большой город, – сказала девушка-«негатив», подходя к нам. – Все большие города превратились в бродячие кладбища. Поэтому мы думаем, что подъезжать туда надо с самого утра: так безопасней.

Ну вот, даже у этих «пляжников» бывают здравые мысли.

– Вам сам город нужен?

– Не совсем, но очень близко от него, – сказала «Негативка». – Поэтому мы хотим выждать утра.

– Кто из вас оттуда? – спросил я.

– Мы с братом.

Мне вспомнилось, что я видел «Негативку» постоянно с парнем, по виду классическим «уиггером» с заплетенными в косички светлыми волосами.

«Уиггерами» принято называть «белых негров» – ту особо дураковатую часть местной продвинутой молодежи, во всем обезьянничающих с «рэп-культуры». Негритянская жестикуляция, туповатый негритянский же сленг, манера одеваться в широченные сваливающиеся штаны и зимние куртки в разгар лета. Кстати, история таких штанов идет из тюрем, большинство населения которых состоит из черных: администрация намеренно выдавала контингенту штаны на пару-тройку размеров больше, чем надо, и не давала ни ремней, ни подтяжек. Так становится проблематично не только убегать, но даже драться. Потом городские дебилы взяли это за моду, из-за чего великое множество «братьев из гетто» попалось в руки копам – штаны сваливались в самый неподходящий момент.

– Наверное, вы правы, – согласился я. – Тогда надо будет найти безопасное место где-то перед Сокорро – перед развилкой.

Если с этой компанией забраться куда-то в глухой лес или пустыню, глядишь, и не нарвемся на неприятности. Все равно я планировал ночлег как раз в том районе, только сразу после города, а не до него. Но десять километров в ту или другую сторону особой роли не играют, так что можно и до.

– Можем остановиться в Бокс-Каньон, – сказала «Негативка». – Тихое место в стороне от дороги. Раньше мы с братом любили ездить туда на клаймбинг.

Клаймбинг – это скалолазание, занятие в этих краях популярное. Нам оно не надо, но вот некоторые детали…

– Каньон реки?

– Да, – закивала она, – там река, чистая вода, и можно даже купаться.

Где-то неподалеку хлопнул одиночный выстрел. Все замерли, потом вдруг засуетились, забегали, затем какая-то девчонка завизжала, следом за ней вторая. Затем все побежали куда-то к «пожарному» автобусу, затем крики усилились, кто-то из парней громко повторял одно и то же ругательство. А затем я увидел то, что вызвало панику: парень с перевязанной рукой, тот самый, который не смог спасти свою подружку и сбежал, сидел, спиной привалившись к заднему колесу автобуса, под огромным пятном крови и мозгов, и эта же самая кровь стекала ему на грудь и плечи. А возле его левой руки на песке лежал револьвер с длинным стволом.

Все сгрудились в тесный полукруг, воцарилась тишина. Щупать пульс не было нужды: тут сомнений в результате нет. А вообще… я уже второй раз так нарываюсь. Сначала плохо думаю о человеке – и понимаю его лишь после того, как он умер, как было с моей одинокой соседкой в Койотовой Купальне. Когда я наконец отучусь делать выводы раньше, чем успею все обдумать? И кто мне сказал, что этому парню было наплевать на девушку? А на самом деле он ее и на пару часов не пережил, и смелости хватило. Не смог выстрелить в нее мертвую, верно. А в живого себя – сумел. Дурак я, прости господи, дурак.

12 апреля, четверг, вечер. Округ Сокорро, Нью-Мексико, США

Самоубийцу похоронили прямо на месте гибели. Копать в сухой пустынной почве было легко, и уже через двадцать минут была готова глубокая могила, а кто-то из его компании вполне осмысленно и грамотно прочитал молитву. А затем все вновь разошлись по машинам и поехали дальше, хоть и в подавленном настроении.

Теперь мы ехали без головных дозоров, почти бампер в бампер. Проскочили два или три городка, вызывая недоуменные взгляды местных, и одну на удивление замертвяченную промзону, но все прошло без новых происшествий.

К Бокс-Каньону подъехали вечером, но сумерки еще даже не начинались. С местом ночлега «Негативка» не обманула. Наша колонна свернула на вполне укатанный проселок, ведущий под уклон, и вскоре под колесами машин захрустела речная галька – мы въехали в пойму реки. Даже не реки, а большого ручья, но чуть выше этот ручей образовал немаленькое озеро – намытые отложения камней создали запруду, через которую дальше вода текла с трудом. С боков же озеро было зажато скалами, крутыми и красноватыми, которые у меня всегда ассоциировались с Аризоной, но по пути встретились лишь в Нью-Мексико.

– Какое место… с ума сойти, – прошептала Дрика, оглядываясь. – Здесь можно неделю на этюдах провести.

Действительно пейзаж впечатлял. Крутые скалы, поросшие лесом, горы вдалеке, голубое небо, отражающееся в прозрачной воде. Не жарко – горы. И удивительный прозрачный воздух – кажется, что даже на самых дальних горах, на их склонах, можно разглядеть каждый камешек.

А вот лагерь на природе «пляжники» разбивать умели. Трейлеры выстроились буквой «П», несколько человек сразу отправились за дровами – под склонами скопилось немало сухого валежника.

Кот выбрался наконец из фургона, где проспал целый день, чем вызвал немалый восторг у молодежи. «Негативка» же просто сгребла Тигра в охапку и отказалась с ним расставаться.

– Вот на те скалы мы обычно забираемся здесь, – сказала она, показывая на нависающие над водой каменюки великих размеров. – Специально сюда катаемся от Альбукерке.

«Пляжники» вытаскивали из машин складные столы и стулья, устанавливали это все на шаткой гальке, подгоняя, кто-то уже взялся сооружать сэндвичи. Появилось пиво из холодильников.

Настроение у них всех было какое-то избыточно приподнятое, и мне кажется, что я понял причину – страшный месяц в гаражах позади, путь, в котором погибло семь человек, если считать девушек, увезенных трейлерщиками, постоянный страх и напряжение… и вдруг это волшебное место, которое просто внушает ощущение безопасности, словно гипнозом, и плеск воды, и запах сосен… будто кусок старой жизни каким-то образом переместился в середину окружающего кошмара.

Как бы на проблемы по такой радости не нарваться, подсказывала мне откуда-то глубоко изнутри моя паранойя. Надо поосторожней быть.

А вообще искупаться хочется. Просто глянул на эту самую прозрачную воду, холодную даже на вид, и понял, что если в нее не залезу – умру от тоски и стресса. Два дня пути по пустыне. Кондиционер в кабине не включали: все равно окна из-за решеток не закрываются, а лишний бензин он поджирает. В результате весь в липком поту, одежда тоже какая-то неправильная, в ботинках не пойми что творится.

– Я – купаться, – сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь, и направился к фургону, за полотенцем.

Отойти решил подальше от лагеря, чтобы спокойно и от души поматериться в ледяной воде: я ее рукой проверил – почти на точке замерзания или около того. Больше желающих окунуться я не видел, хотя залезли по колено и плескались в воде многие. Из-за черного трейлера поднялся столб негустого дыма – разгорался костер. К нему бы еще мяса на шашлык, но это уже мечты. И у «пляжников», и у нас продукты максимум на сэндвичи годятся. Или это консервы. У «пляжников» вообще лишь штабеля буханок хлеба для тостеров и масса всякой упакованной нарезки – все, что должно было пойти на сэндвичи для вечеринки, и ничего больше. Зато другого очень много – ожидалась дискотека на весь пляж. Это их и спасло.

Кстати, любопытно было бы глянуть на их «парти-трейлер» изнутри. Примерно представляю, что это такое, но никогда в глаза не видел. Не в дискотечном я уже возрасте, не бываю в таких местах, а наоборот, их сторонюсь.

Дальше по склону камни сделались крупнее, и перебираться через них стало труднее. А еще труднее оказалось расстаться со всем оружием после того, как разделся. А как подумал, что я сейчас отплыву в сторону, а это все останется на берегу… и решил далеко не уплывать.

Вода была такой, что поначалу дыхалку сбило – ни вдохнуть ни выдохнуть, как в кислоту окунулся, – так холодом обожгло. Потом, правда, легче стало, как задвигался, попытался плыть. Меня увидели от лагеря, засвистели, кто-то замахал руками, а кто-то и камень бросил, но не в меня, а так, чтобы брызг побольше. Экзальтированная молодежь.

Проплыл немного от берега, перевернулся на спину, погреб обратно. Воспоминания о двухдневной жаре из меня словно кто пинком под зад выставил. Холод, вечный холод во всем теле. Вода прозрачная, на дне видны все камешки, вокруг которых крутятся мелкие гибкие рыбки. Нырнул, зачем-то попытался поднять камень со дна руками, но затем бросил. Когда вынырнул, услышал женский визг, но рвануть к берегу, к оружию, не успел – услышал смех и понял, что ничего страшного не случилось. Лори тоже решилась искупаться, а следом за нею еще какая-то девчонка, и последним нырнул парень в «расте», правда, уже без нее, с длинными волосами, затянутыми в хвост. Он не визжал, а просто орал как резаный. А я его понимаю – это не пляж в Калифорнии. Остальные гомонили на берегу, всем было весело.

А может, это и хорошо, веселье это самое после недавних смертей. Сколько всего их еще ожидает впереди – один бог ведает, да и то сомнительно, ведает ли на самом деле. Пусть хоть сейчас расслабятся. А вообще неплохо было бы хотя бы мужскую часть компании погонять-построить, хоть какое-то подобие отряда из них сформировать. Нельзя же быть такими беспечными: закончился спокойный калифорнийский пляж. Теперь кладбище кругом, беспокойное.

Полотенце жесткое – растереться получилось до красноты, как наждаком. Сумку с чистой одеждой притащил с собой, даже «боевую» обувь пока сменил на легкие кеды. Потом постирушками занялся на камнях, чем, похоже, вызвал удивление окружающих. Надо же, человек без стиральной машины этим занимается. Вспомнил я про эту самую машину в «Трэйлмастере», модную и с подсветкой, но решил, что пора от таких благ отвыкать. А высохнет все на камнях горячих быстро, и не нужна нам ваша отжималка и сушилка.

Костер уже горел, вокруг стояли стулья, были открыты два переносных холодильника с пивом. В общем, выезд на природу. Я, правда, поинтересовался у Лори, выставили ли они пост выше по дороге, и наткнулся на недоумевающий взгляд. Но, как ни странно, меня поняли, и один парень подхватил дробовик и рацию и направился в сторону шоссе.

Потом были просто посиделки у костра. Тигр пришел ко мне и нагло забрался на колени, где лежал, сонно щурясь на костер. Сначала шла негромкая болтовня ни о чем, под пиво с сэндвичами, а вот потом разговор пошел серьезный. Начала его «Негативка», обратившись к парню с бородкой, заплетенной в косичку. Тот в шутку разворачивал проект разведения лосося в Канаде, когда девушка вдруг спросила:

– Бен, а ты точно уверен, что нам надо ехать именно туда?

– Что ты имеешь в виду?

– Смотри, мы проехали чуть больше тысячи миль, – начала объяснять она. – Двоих мы потеряли прямо в Ирвайне, их убил мутант. Затем быдло с винтовками напало на нас за Юмой, забрав двух девочек и убив Роба. Уже пять человек. Потом Лиз погибла в этом мотеле. Затем Эйб выстрелил себе в рот. Семь. Мы становимся похожи на считалку про негритят, которые пошли купаться. Сколько нам еще ехать миль?

Парень, которого звали, как оказалось, Беном, заметно озадачился. Затем сказал: