Выживатель

– Карауль, что ли, – сказал я псу, и, что забавно, он вроде даже понял, уселся на половик в прихожей.

Теперь вниз, в полуподвал – дом на склоне построен, и то, что с одной его стороны является первым этажом, с другой получается уже вторым. Так что внизу у нас типа как сауна с одной стороны, а с другой отгорожена свежей стенкой моя «студия» – смесь кабинета и мастерской, где и столу с компьютером место нашлось, и верстаку, и скамье со штангой, и оружейным сейфам, которые, понятное дело, мне сейчас и нужны. Высокие такие светло-серые ящики с наклейками всяких оружейных брендов на них – сам налепил.

Ключи, сперва ключи – из тайника в фальшивой вентиляции. Затем уже сочный и маслянистый щелчок замка, легкий скрип тяжелой двери – и мой выдох, облегченный, счастливый даже – все на месте. Пока открывал, даже не дышал, кажется, ожидая того, что найду пустой ящик. Нет, все на своих местах, куда поставил и положил.

– Ну, займемся делом, – пробормотал я, вытаскивая из шкафа первый ствол и укладывая на верстак.

«Smith & Wesson M&P 15», камуфлированная копия американской армейской «М4», только ствол длиннее – шестнадцать дюймов. И калибр нестандартный – в Испании для самозарядных винтовок армейские запрещены, так что эта – под 300 «Блэкаут», вроде как последователя советского автоматного 7,62, только гильза не такая коническая. Вообще неплохой патрон, мне нравится.

Вот магазинов маловато, всего четыре пластиковых «пи-мага», да еще две «жестянки» двадцатизарядных, я как бы к войне не готовился, купил для стрельбища. Впрочем, в Испании такие даже на стрельбище запрещены, как ни странно. Покупать можешь, продавать и хранить можешь, а вот пользоваться – ни-ни.

Так, второй сейф, там патроны… Стопки коробок разных калибров, тоже все незаконно, тут помногу хранить нельзя, но как известно, что если ты пишешь закон – думай, как контролировать его выполнение. В Испании никто ничего не контролирует и контролировать не собирается, поэтому я предпочитал запасаться. И теперь вижу, что я молодец.

Так, стоп, что это я за эти патроны схватился? Все не так, все должно быть по-другому…

Пластиковый ящик со всякими оружейными аксессуарами, в нем коробка. Из коробки на ладонь выпал увесистый титановый серый цилиндр – глушитель. В Испании они нелегальны, но в других европейских странах чуть ли не обязательны. Так что добыть нетрудно, если есть друзья хотя бы в Великобритании, например. Вот я и добыл, привезли. Надевается прямо на пламегаситель, который я отдельно заказывал, зажимается рычагом – и как жил там.

Винтовка удлинилась, но тут уж ничего не поделаешь. И патроны нужны теперь вот эти, которые я сам снаряжал, собирая на стрельбище свои выброшенные гильзы. Теперь в них пороху меньше, зато пуля здоровенная, почти в пятнадцать граммов – верно, как в российском «винторезе». Механика в «арке» тихая, затвор щелкает негромко, а с глушителем такой сабсоник тоже шуму не создает. У меня мелкашка громче хлопает, чем этот карабин с этими патронами и «банкой» на стволе.

Психи идут на шум, а мы шуметь не будем. У меня три сотни сабсоников – не бог весть что, но на какое-то время хватит. И полторы тысячи нормальных патронов.

Возился не меньше часа, вытаскивал оружие из сейфов, искал сумки по дому, упаковывал. Груз одних только патронов получался совершенно неподъемным, придется таскать партиями, но патронов много не бывает. Бывает или очень мало, или просто мало, но больше уже не утащить. Эти я утащу, пусть сдохну под ними, но утащу.

Взмок, запыхался, но все упаковал. Переоделся, на ремень повесил кобуру с «глоком» сорок пятого калибра, нашел свою старую разгрузку и в нее распихал магазины и к карабину, и к пистолету. Уже лучше, уже сложнее меня взять, я ведь отбиваться буду, и мне есть чем. Это не жменя патронов к дробану, это куда лучше.

Про пса чуть не забыл, а он так и сидел в прихожей, глядя на входную дверь и тихо рыча, очень тихо и глухо, так, что я его поначалу просто не расслышал.

– Что там? – спросил я, прижимаясь к дверному глазку.

Психи сами на свет не выходят, но могут где-то поблизости укрыться. И кинуться, как эти двое.

Нет, в глазок ничего не видно. Ладно, из кухни гляну…

Кухня – она рядом, вот дверь. Зашел туда, крутанул немного ручку, поднимающую ставни – между отдельными планками появились щели-просветы, через которые солнце располосатило темноту. Вот через них можно глянуть…

Нет, опять ничего… что тогда пес рычит? Зря рычать не будет, вот именно в этом я почему-то уверен. Со второго посмотреть? Ну да, а что еще остается… и это… идея есть одна. Вроде даже хорошая.

Опять вниз. Из чехла вытащил винтовку – простенькую мелкашку «CZ» с дешевым китайским оптическим прицелом. Теперь в сумку со «всяким всем», там глушитель для пневматики турецкий, который по странному совпадению на ее резьбу садится идеально. Ага, Hatsan, они и это делают. Навинтил, затем втолкнул в пластиковый изогнутый магазин пяток маленьких патронов с серыми пульками. Вроде и мелочь с виду, но с пятидесяти метров три сосновых доски пробивают, должно хватить, как мне кажется. И теперь наверх.

Спальня. Наша с женой спальня, кровать застелена просто пледом, перед отъездом в отпуск белье с нее сняли, а новое не надели. На тумбочке с моей стороны книга – детектив Коннелли, не дочитал. С собой прихватить? Нет… не смогу. Как-то странно читать книги о событиях, случившихся в нормальной жизни после того, как началось вот это все. Как дурацкая шутка выглядит. Не смогу.

Присев, подобрался к окну, выглянул через подоконник. Пусто на улице, два трупа в лужах крови – и все. И солнце жарит, защищает меня. Где угроза, откуда? Что пес чует?

Затаившегося психа обнаружил не сразу, хоть сидел он в том же самом гараже, из которого выбежали двое уже убитых. Сидел за машиной – черным «Х5», почти незаметный ниоткуда. Могут быть еще такие же вокруг? Могут, куда же без них, а выстрелы дробовика слышны далеко, вся наша деревенька должна была их услышать. Не знаю, сдержит ли полуденное солнце всех психов в их норах, но мне кажется, что нет.

Аккуратно приоткрыл окно, сдвинув одну створку в сторону, выложил мелкашку на подоконник. Сколько там до гаража напротив? Метров двадцать. Пристреляна на пятьдесят, но это уже не принципиально, поправочка здесь минимальная.

Что я вижу? Как раз верх головы психа и вижу, немножко, самый «кумпол». Попаду? Да попаду, я на пятидесяти пули одна в одну укладываю, что же не попасть?

Приложился, поймал дыхание, подвел простенькое перекрестье прицела к силуэту… каким дерьмом у него башка измазана? Волосы масляными клочьями во все стороны торчат… хотя все психи… того… грязные и воняют, гигиена у них как-то забылась совсем, кажется.

Спуск… легкий-легкий толчок приклада, хлопок… да в ладоши хлопнуть громче получится. Из-за машины вывалилось тело, осело на каменный пол, стукнулось головой. Готов.

Все?

А это надо опять у пса спросить, наверное.

Так, а еще теперь надо попробовать на связь выйти.

Вытащил маленькую туристическую рацию, убедился, что включена, попробовал вызвать лодку – нет, безуспешно. «До пяти километров», ага, но это если в пустыне, да еще и плоской, как стол, а тут уже холмы и дома перекрывают, не слышат меня. Плохо, жена изведется, но где-то по пути вниз связь все же должна будет появиться, тогда доложусь. Скажу, что жив, скажу, что уже обратно еду, скажу, что все сделал, как надо, и у нас все будет хорошо.

Когда собрал все оружие, снаряжение и патроны в кучу у двери – сам поразился тому, сколько набралось. Вот так покупаешь, подкапливаешь, складываешь – а потом получаешь такую вот кучу. Но это, наверное, лучше, чем ничего не иметь. Я видел, как психи убивали и рвали на куски людей, у которых ничего не было. И еще я точно знаю, что мы сумели выжить лишь потому, что я прятал на лодке дробовик и пистолет. Потому что у меня их много. Потому что мог себе позволить. И потому что знал, что человек должен быть вооружен. Всегда знал. И даже когда выбирал страну для того, чтобы «уйти на покой» – выбрал именно Испанию за то, что ее вроде во многом странное и путаное оружейное законодательство разрешает при этом владеть оружием иностранцам, даже «резиденция» не нужна, достаточно иметь постоянный адрес. Вот я и владел.

Так, ключи от машины… уже в кармане. Заведется? Да заведется, что с ней за пару месяцев сделается, да еще и в таком тепле? Заведется, никуда не денется. Нажал кнопку на пульте, прислушиваясь, через дверь услышал щелчок замков «Чероки». Нормально, работает все.

Теперь самый опасный момент – погрузка. Пес за мной с любопытством наблюдает, не рычит и не беспокоится вроде, так что, наверное, засады за дверью нет… вот он бы и проверил пошел, а?

Засов… отпер дверь, приоткрыл на цепочке, выглянул – нет никого и ничего… вроде бы. Теперь цепочка…

– Иди давай, проверь, – сказал я негромко, и пес, кажется, опять меня понял – вышел за дверь, прошел по подъездной дорожке и остановился, оглядываясь и нюхая воздух.

Вроде спокойно выглядит… я пошел? Ну да, пошел, что сопли жевать…

На перетаскивание всего потребовалось шесть ходок, потому что носил вещи в левой руке, держа правую на кобуре с «глоком». Свалил все в кучу у заднего бампера, поднял багажную дверь – нет, не лезет, надо сиденья складывать. А чтобы их сложить, надо заглядывать в салон и там возиться, поворачиваясь спиной к домам и окнам вокруг, а это очень страшно, если честно. Опять же, если бы не пес, то я бы со страху… не знаю что сделал. Но он честно караулил, иногда немного нервно перетаптываясь на месте, никуда не уходил, и это успокаивало.

Все, упаковался. Все сумки в машине. Плюхнулся на водительское сиденье, завел двигатель, потом замер – что делать с псом? Он же, видя, что я собрался ехать, начал поскуливать и топтаться на месте, явно чувствуя, что я собираюсь его бросить.

Ну да, собираюсь. Я не люблю собак. На самом деле не люблю, а дружелюбных не люблю еще больше, чем злобных. А это какая-то смесь злобного и дружелюбного, хрен поймешь.

Выругался тихо, на самого себя, нагнулся, открыл пассажирскую дверь настежь.

Пес еще больше засуетился, но оставался на месте.

Не ездил на переднем сиденье? Ну да, их чаще в багажниках катают.

– Лезь уже сюда, нет других мест.

Амстафф еще немного потоптался в нерешительности, а затем, словно почуяв что-то и стараясь от этого убежать, вдруг сорвался с места и одним прыжком оказался рядом со мной, засопев и дыхнув запахом крови из открытой пасти.

Чуть отодвинув его, я снова нагнулся и захлопнул дверь.

– Поехали.

Атаковали машину тогда, когда я объезжал стоящий в воротах «БМВ», с треском и хрустом проламываясь джипом через живую изгородь. Останавливаться и отодвигать машину убитого норвежца не хотелось, лучше уж я так. Сначала дернулся и залаял пес, затем я увидел силуэт подбегающего человека, потом сильный удар обрушился на лобовое стекло, промяв его внутрь и разбежавшись паутинной сетью трещин. Я успел разглядеть перекошенную от бешенства морду уже не человека, а какой-то безумной твари, грязной, вымазанной в запекшейся крови и дерьме.

Я дал задний ход, но он успел ударить снова, лопатой, пусть уже и вскользь, угодив по стойке, а не по стеклу. Пес аж взвыл от желания прыгнуть и вцепиться зубами. Вывернув руль, я снова рванул «Чероки» вперед, боднув высоким капотом психа и завалив на столб автоматического шлагбаума. Услышал, как что-то хрустнуло, тварь дико заорала, но не от боли, как мне кажется, а от ярости, но бить машину дальше он уже не смог – упал и просто ворочался на высохшем газоне. Я снова взял разгон и на этот раз проломился через кусты с одной попытки, в какой-то момент, правда, испугавшись того, что джип застрянет, повиснет брюхом на упругих ветках.

Дизель под капотом рыкнул, машина начала резко набирать скорость, но затем я тут же ее скинул – не надо шума, лучше потише. Прорвусь, мне просто лишнего внимания привлекать не надо. Теперь просто вниз, к пляжу.