От чужих берегов

– Полосатый же. И грозный.

– А что? Нормально, – согласился я и обернулся к зверю: – Тигром будешь. Надо же тебя как-то звать? А то проблемы с общением будут. А я тебе уже представился. Ты извини, что птицу забыл, я оценил твою щедрость, но там собаки… сам понимаешь. А насчет тушняка я не наврал, но – позже, хорошо? А то в машине напакостим.

Кот вроде не возражал, вполне комфортно развалившись как раз на вместилище той самой пищи, которая была ему обещана в будущем. Охранял вроде как. И вид был такой, что он в этой машине жил с того самого дня, как она с завода вышла. Или он ее первый купил – до того, как я ее украл в аэропорту.

Дорога плавно вошла в массив мертвого города, разрубая его пополам. Изредка мы видели мертвецов, стояли брошенные машины, много было следов пожарищ и уже мало – стрельбы. Показалась слева закусочная «драйв-ин», возле которой на высоком флагштоке развевался звездно-полосатый флаг, словно напоминание, чтобы никто не перепутал – эти самые бургеры, от которых только ожирение с диабетом и никакой другой пользы, – чисто американские. Гордитесь, мол.

Затем справа появилось длинное одноэтажное здание компании «Форд», на стоянке которого сиротливо стояло несколько легковых машин, но не было ни единого внедорожника или пикапа: кто-то аккуратно проредил ассортимент торговца. Может, и сам торговец – на его месте я именно так бы и поступил. А вообще здесь пикапов больше, чем джипов, а джипов куда больше, чем легковушек. Легковые покупают или совсем простенькие, за дешевизну, и обычно немолодые, или, наоборот, вроде «мерседесов», на каких любит выпендриться публика вроде жителей Скоттсдейла, который нам вскоре предстоит проехать. А так все пикапы и пикапы, белого цвета все больше, из-за жары. Пустыня.

Сразу же за «фордами» показалась стоянка «доджей», на которой уцелело несколько машин, только в плохой кондиции – горелые или разукомплектованные. Тут какая-то драка опять случилась, потому что на песочного цвета задней стене автосалона было множество отметин от пуль.

Было напряжно и нервно – расслабиться все равно не получалось, хоть какой-то существенной угрозы для нас я не видел. Дорога ширины невероятной, да еще и с просторными обочинами: не заблокируешь. Людей нет, для мертвяков мы неуязвимы, и чего так нервничать?

Давил на сознание вид брошенного и погибшего города. То же самое ощущение, которое я испытал, проносясь через Юму на угнанном «мерседесе»: ощущение того, что хоть ты и в городе, построенном людьми, но уже не на людской территории. Смерть ее захватила и предъявила на нее свои права. А тебе на это и ответить нечем – остается только смириться.

Мотели с двух сторон добротные, с большими бассейнами – не для водителей грузовиков из тех, что держат обычно индийцы, где номера по сорок долларов, а простыни на кроватях хорошо если поменяют раз в неделю, – а вполне нормальные, для туристов. Магазины, затем замелькали частные дома.

– Что это? – вдруг спросила Дрика, дернувшись и указав рукой куда-то налево, в свой сектор наблюдения.

Я повернулся, но поначалу решил, что она указывает на двух мертвяков, сидящих под стеной в тени. Странно: тут таких хватает – не та картина, чтобы какое-то особое внимание привлекать. Но затем понял, что она имеет в виду, – прямо за густым кустарником, почти невидимая с дороги, расположилась какая-то длинная и гибкая тварь, медленно двигающаяся на пружинисто согнутых ногах и почти вытирающая брюхом землю. Рассмотреть что-то еще, кроме странного, непривычного для человеческого глаза силуэта, было невозможно.

– Что это? – спросила девушка.

– На дорогу смотри, врежемся, – сказал я ей. – А вообще это… мутант, не знаю, как еще эту дрянь назвать.

– Это был человек?

– Не уверен. Могла быть собака, например, – ответил я и добавил: – Как мне кажется. Так, на бегу, и не узнаешь.

– Откуда они берутся?

Я попробовал изложить ту теорию, которую нам удалось для себя составить:

– Если мертвец добирается до трупов одного с ним вида, которые не восстанут, с простреленной головой например, то он отжирается в такое вот существо. Чем больше съест, тем страшнее, сильнее и опасней он станет.

– Ты их видел раньше?

– Дважды сталкивался. Один раз с Джеффом, а один раз сам. В обоих случаях чудом уцелел.

– Их много?

Голос напряженный. А я ее прекрасно понимаю – даже эта тварь, мельком увиденная, пугает очень здорово. Это из машины и проездом, считай, в полной безопасности.

– Нет, немного, – ответил я. – Совсем немного, к счастью.

Я подумал, что Дрика, несмотря на то что даже человека уже убить умудрилась, с мертвяками сталкивалась мало. Сначала пряталась от них в опустевшем доме своей дальней родственницы, к которой приехала в гости из Голландии и которая пропала бесследно в первый день Катастрофы, а потом встретила меня, и я сразу вывез ее за город, в наш лагерь в пустыне, куда ни один мертвяк не добирался. И там она с детьми нашего товарища по несчастью Паблито несла караульную службу.

Даже странно, что в такой момент кто-то сумел пройти мимо главного кошмара наших времен. Повезло, наверное. А вот застрелить человека, почти убившего меня, ей довелось. Спасла мне жизнь как раз в тот момент, когда я с ней прощаться уже начал. Боевое крещение для малолетней художницы получилось.

Вспомнив об этом, я потер ладонью шрам на голове, который отчаянно чесался, заживая. Как раз в этом месте впритирку к моему черепу прошла пуля из винтовки.

Мертвяки, мертвяки, мертвяки. Хоть не так уж и много, зато везде. Выйти из машины подышать или прогуляться, не хочется ни в одном месте. Хочется запереться покрепче, и не в «Шеви Экспресс», а во что-то вроде банковской бронемашины, и носа оттуда не высовывать. Зато совсем не хочется сломаться где-то в таком месте, поэтому сразу начинаешь ловить себя на том, что прислушиваешься, как работает мотор, не стучит ли подвеска, поглядываешь на датчик температуры и уровня топлива в баке. И успокаивает пока то, что все показатели в норме и никаких предпосылок к тому, что ты встанешь недвижимо посреди мертвого города, пока нет.

Хотя, по большому счету, мы и там способны отбиться. Достаточно посмотреть на потолок над головой, где на изготовленных Паблито обрезиненных крючьях висят карабины и дробовики, целый арсенал. А сразу за сиденьями – еще дополнительный запас снаряженных магазинов. Их у нас теперь немало, не все в разгрузки влезают. И на каждом еще по пистолету, а у меня еще и маленький револьвер «андеркавер» в скрытой кобуре внутри брючного кармана.

И как последний резерв нашей мобильности – в кузове фургона, прямо у нас за спиной, стоит, притянутый нейлоновым шнуром, мотоцикл-эндуро, синяя «ямаха» с шестисоткубовым двигателем, залитым доверху баком и даже запасной канистрой сзади. Не пропадем, сбежим откуда угодно. Я к этому отъезду месяц готовился непрерывно, каждую детальку, каждую мелочь пересмотрел и обдумал тысячекратно. Мне же нельзя провалиться, и второй попытки у меня тоже не будет. Я ведь еду домой, где меня ждут.

11 апреля, среда, утро. Округ Марикопа, Аризона, США

Так и ехали через пустыню, никого не встречая, оставляя за собой редкие крошечные городки. После замертвяченного Викенбурга мы проехали через полупустынный, но населенный живыми людьми Морристаун, а потом вновь потянулись бесконечные километры пустыни и пыльная лента асфальта, тянущаяся через них. Затем мы миновали «край полигонов» – участок все той же пустыни, где имела свои испытательные участки каждая компания, производящая автомобили, – от японской «Тойоты» до шведской «Вольво», не говоря уже об американских. Все здесь гоняли свои машины, проверяя на «жароустойчивость», «пескоустойчивость» и черт знает что еще.

После Морристауна мы остановились, чтобы снова поменяться с Дрикой местами. Не то чтобы она устала – фургон был вполне комфортным, как любая американская машина, и медленно вести его по пустынной асфальтовой дороге было нетрудно, но, во-первых, не хотел давать никому из нас уставать вообще, а во-вторых, мы приближались к Финиксу, к главному и самому большому городу штата, о котором еще в начале Катастрофы говорили только плохое. И помногу. Миллионный город среди пустыни был захлестнут волной взбесившейся ожившей мертвечины в первые дни, тогда, когда даже Юма, несмотря на весь местный бардак, еще как-то держалась.

Остановились прямо посреди дороги, не опасаясь ни капли, что в нас кто-то врежется, посреди широкой и плоской пустыни, обсыпанной все теми же пучками сухой травы, успевшей уже надоесть до тоски, вышли из кабины, потягиваясь и разминая ноги. Впрочем, бдительности не теряя, с оружием на ремне, в полной готовности палить во все, что нам не понравится.

– Скоро можно будет бензина долить, – сказала Дрика, прыгая на месте и делая наклоны в обе стороны.

Датчик показывал еще половину бака, расход при таком темпе и режиме езды был ниже всякого минимального, но я заранее решил, что «до лампочки» точно доводить дело не буду. Мало ли что случится! А если придется от кого-то удирать, а бензина на дне будет? Поэтому для себя определил, что половина бака – отличный повод заправиться.

– Сейчас слева будет озеро Плизэнт, попробуем свернуть туда, – сказал я, тоже приплясывая и разминая занемевшие ноги. – Хочу оглядеться, соответственно там и заправимся.

– Оглядеться? – удивилась она. – А зачем?

– Там водохранилище, из которого Финикс водой питался. И электростанция есть небольшая. Поэтому люди могли туда заселиться, как в Юме.

– И что? – не поняла она. – Люди много где есть.

– Много где, верно, – согласился я с ней. – Но там были маленькие городки, где чужих и в лучшие времена не слишком жаловали, а у озера если кто и заселился, то те, кто сбежал из Финикса.

– Не пойму, а что это нам дает? – чуть нахмурилась она.

– Впереди – Финикс, – показал я рукой дальше. – Дорога идет по его окраинам, объехать по большому кругу весь город не получается. Если что-то пойдет неправильно, неплохо иметь место, куда можно отступить. А если отступим, то где-то и ночевать надо. Если там люди организовались, то можно найти безопасный ночлег.

– А если там плохие люди? – задала она вполне резонный вопрос, продолжая хмуриться.

Моя идея пока ее явно не восхищала, что после нашего последнего совместного приключения можно было считать совершенно простительным.

– Не думаю, – ответил я. – Полагаю, что «модель заселения» этого места была такой же, как и в Юме. Туда должны были съехаться те, кто думает о будущем, а чаще всего этим отличаются нормальные люди. Обитатели трейлерных парков искали бы другие места, здесь тоже была национальная гвардия, а они хоть и обычные обыватели в камуфляже, но оружие им раздают не игрушечное.

– Думаешь? – с оттенком сомнения переспросила девушка, но затем кивнула: – Ты прав, наверное. Может быть, здесь заправимся? А туда уже с полным баком заедем?

– Все равно надо сначала с дороги съехать. А то так никого, а как все свое хозяйство заправочное развернем, кто-то и появится. Кто-то совсем ненужный. Ладно, поехали.

Однако специально куда-то сворачивать не пришлось. У первого же поворота оказался указатель со стрелкой и надписью: «Региональный парк Лэйк-Плизэнт». Куда я, собственно говоря, и собирался. Судьба.

– Теперь повнимательней, – сказал я, вглядываясь вперед.

Дорога, слегка петляя, увела нас на пару километров в сторону от шоссе, и затем мы уткнулись в арку с надписью, извещавшей, что это и есть главный вход в региональный парк. И возле арки было совсем небольшое укрытие из мешков с песком, накрытое сверху матерчатым тентом, в котором стоял маленький «матт» со старым пулеметом М60 на турели, а на самих мешках сидели, свесив ноги в обрезанных камуфляжных штанах, трое молодых парней, голых по пояс и в бейсбольных кепочках на головах. Набитые разгрузки были надеты прямо на голое тело, и каждый из них держал в руках военную М-16.