Земля лишних. Трилогия

– Тогда пойдем в комнату, ты переоденешься. Мне надо взять сумку.

Так, с огромным бурым пятном на брюках, я прошествовал через все кафе. Пришлось доставать из сумки другие брюки, но времени гладить их уже не оставалось – с минуты на минуту должен был заехать Быхов. Пришлось сделать вид, что они мне кажутся немятыми и вообще у них фасон такой. Рубашку не залил, к счастью, ее можно было не менять.

В дверь постучали, я открыл. Это была Мария Пилар, держащая в руках что-то вроде непромокаемой нейлоновой папки.

– Que pasa, hombre? – осведомилась она.

– Это была шутка? Я имею в виду незнание русского языка.

– Смешно получилось? Тогда думай, что шутка, – крайне непринужденно ответила она.

Злиться на нее все равно невозможно было, поэтому я махнул рукой, подумал, нужно ли брать с собой оружие, но, представив, как будет выглядеть мой наряд в комплекте с «парабеллумом» или «береттой», решил не выглядеть еще глупее, чем мне уже сегодня удалось.

Едва мы вышли на крыльцо, как на стоянку заехали две машины – «бандейранте» Марии Пилар и его двоюродный брат, уже не пикап, а джип без верха, в камуфляжных пятнах и с номером на борту. За рулем машины Марии Пилар сидел Быхов, военную же машину вел боец в рубашке с короткими рукавами, черном берете и с повязкой «посыльный». Мы с Быховым поздоровались, он даже отпустил Марии Пилар комплимент со всей учтивостью, достойной прапорщика, – дескать, приятно, когда служба с утра начинается с представления прекрасной даме, но он вынужден забрать моего спутника, однако позже…

Речь осталась незаконченной, потому что я сказал, что сеньорита следует с нами. Быхов удивился, но виду не подал, а просто протянул ей ключи от ее машины и сделал приглашающий жест в «тойоту». Мария Пилар улыбнулась ему, а затем вышедшему из машины солдату-посыльному. Улыбнулась так, что боец не только распахнул перед ней дверь на заднее сиденье, что было естественным, но и от обалдения отдал честь, что уже было грубым нарушением Устава, согласно которому даже такая красивая девушка не может являться старшим по званию.

Я тоже уселся рядом с кубинкой назад, Быхов забрался на переднее сиденье, и «бандейранте», зафырчав дизелем, рванул с места. До штаба оказалось около пяти минут езды. Дорога вела через расположение какой-то части, застроенное двухэтажными казармами вокруг большого асфальтированного плаца. В казармах здесь проживало не более трети личного состава – те, кто находился на боевом дежурстве. Остальные жили в городе, приезжая на службу с раннего утра. Издержки не только профессиональной, но скорее даже пожизненной службы. Мы проехали КПП, покатили вдоль глухого забора парка боевой техники. Заглянуть внутрь было невозможно, но в одном месте я увидел задранные вверх стволы трех «Гвоздик»[43 - 122-мм САУ «Гвоздика» была разработана в конце 60-х годов. Модернизированное орудие гаубицы Д-30 было размещено в башне, установленной на удлиненном шасси транспортера МТ-ЛБ. Гаубица 2C1 была предназначена для уничтожения огневых средств противника, пунктов управления, полевых укреплений, а также для борьбы с бронированными целями стрельбой прямой наводкой. На вооружение Советской Армии «Гвоздика» поступила в 1972 году. Всего было изготовлено более 1000 °CАУ этого типа.], из чего сделал вывод, что Русская Армия делает ставку не только на легкопехотные части. Через мелькнувшие решетчатые ворота со звездами мне удалось разглядеть стоящие в ряд танки Т-55[44 - Т-55 – самый массовый советский танк послевоенного периода. Относился к классу средних танков. Принят на вооружение в 1958 году. Изготавливался серийно до 1979 года. Масса (первой модификации) – 36 тонн, вооружение – 100-мм пушка и курсовой пулемет, экипаж 4 человека. Танки Т-55 составляли основу танкового парка Советской Армии в 60–70-х годах. За это время изготовлено более 20 000 танков всех модификаций. Кроме того, с 1964 года еще и в Польше и Чехословакии произведено 9000 этих танков.], серьезно модернизированные – динамическая защита, явно новые приборы управления огнем, пушка взята в кожух. Перехватив мой взгляд, Быхов сказал, что «пятьдесят пятые Эм Вэ» для местных условий самые подходящие и стоят намного дешевле современных, что немаловажно. Со слов Быхова выходило, что наиболее используемые в Русской Армии танки – в настоящий период вообще ПТ-76[45 - ПТ-76 – плавающий танк, принят на вооружение в 1951 году, выпускался серийно до 1967 года. Выпущено около 12 тыс. машин. Боевая масса 14 тонн, вооружение – 76-мм нарезная пушка и 7,62-мм пулемет. Даже в настоящее время на вооружении ВС РФ числится около 100 танков, и множество машин разных модификаций используется во всем мире.], которые хорошо себя зарекомендовали во влажных и заболоченных низинах дельты Амазонки. А накупили их чуть не за бесценок, и денег хватило на установку новых ночных прицелов и современных радиостанций. Ну и дизеля поставили мощные, а то раньше они на марше даже от Т-55 отставали.

И так, с его слов, поступает здесь не только Русская Армия, но и все остальные. Англичане даже старые броневики «феррет» и «сарацин» с каких-то складов покупают, еще в Старом Свете меняют в них старые бензиновые моторы на новые дизели, ставят новую трансмиссию, ночные прицелы и радио – и очень за недорого получают отличную машину для местных условий, вооруженную мощной пулеметной «спаркой», мобильную и проходимую. Так же поступают и все остальные. А платить столько, сколько стоит современная военная техника из Старого Света, здесь позволить себе мало кто может, даже Орден так не размахивается. Все же не те здесь пока доходы, далеко не те.

Вообще я заметил, что если солдаты вооружены и экипированы по самым последним стандартам и автомобили новые как на подбор, то уже бронетехника вся устаревшая – на новую денег нет и пока не предвидится.

Забор парка закончился, впереди показался еще один КПП части. Я бросил взгляд в боковой проезд – и увидел вдалеке бетонное поле со стоящими вертолетами Ми-8 и Ми-24.

– Наш «золотой фонд», – пояснил прапорщик. – Одна треть летает, две трети – только профилактика! Держим на случай, если наступит «последний и решительный».

Показав на забор следующей части, Быхов сказал:

– Гренадерский полк, мотопехота фактически. Все тяжелое вооружение у нас в составе гренадерских частей, танки те же, «саушки», боевые машины пехоты. А проехали сейчас – наш, легкопехотный. Мы больше конвоями занимаемся сейчас, у нас сплошь только колесная техника, чтобы далеко кататься и дороги не убивать окончательно. Тут рода войск совсем другие, не как раньше были. Тут еще егерский отдельный стоит, егеря – самая элита у нас. Создали на страх врагам.

– А артиллерия как?

– Артиллерия всегда приданная, но может выделяться в отдельные сводные отряды. Тяжелая самоходная артиллерия, реактивная и буксируемые гаубицы – в гренадерских частях, а в легкопехотных минометы в основном самоходные, даже местных конструкций есть.

– Это какие? – удивился я.

– «Васильки» на базе бронированного «Урала», местная конструкция, – пояснил он.

– Интересно…

На моей памяти «васильки» на «маталыги» сверху ставили, было такое. Но гусеницы, я это прекрасно понимаю, здесь не всегда хороши, колесная техника рулит при таких расстояниях. Или гусениц вместе с дорогами не напасешься. А «покемон» для перевозки личного состава вполне как платформа для миномета сгодится. И расчет пристроится, и боекомплект загрузить есть куда.

– К егерскому подъезжаем. Но в ППД только первый батальон стоит, разведбат, подчинен непосредственно управлению разведки, – сказал Быхов, показывая на металлические ворота, показавшиеся в конце длинной улицы. – Это уже элита из элит. К ним постоянно приписана эскадрилья «Ми-восьмых» и звено «крокодилов», а вот уже никакой тяжелой техники нет. Они у нас «легче» всякой легкой пехоты даже. Нет даже бронетранспортеров, а есть только «водники» с «тиграми», с комплексами легкого вооружения на них. За тяжелое вооружение – ПТУРы. А первая рота – так вообще на бразильских «тойотах», таких, как у Марии Пилар, только переделанных в рейдовые машины. На каждой спарка из АГС и «корда». Они понадежней «уазиков», а первая рота в дальние рейды ходит.

– А остальные батальоны где?

– Второй батальон сейчас в дельте Амазонки, а третий напротив Ичкерийского Имамата расположился.

«Бандейранте» подлетел к КПП, упершись в шлагбаум. Быхов предъявил документы, и нас пропустили. Машина проехала по дорожке и остановилась у двухэтажного здания с табличкой «Разведывательное управление Русской Армии». Здание соединялось переходом со вторым, такого же размера, расположенным под прямым углом, без надписей. За ним большая площадка была уставлена машинами с кунгами и высоко торчащими на растяжках мачтами антенн. Понятно – радиоразведка, РЭБ[46 - РЭБ – радиоэлектронная борьба.].

Посыльный подвез нас прямо ко входу. Мы вышли из машины, Мария Пилар одарила бойца самой ослепительной из улыбок, я попрощался с ним, и Быхов повел нас внутрь.

Дежурный с повязкой проверил на входе документы у Быхова, попросил у нас с кубинкой идентификационные карты. Считал код, затем позвонил по телефону, доложив, что есть человек, не заявленный в списке, имея в виду нашу подругу. «Не заявленная в списке» Мария Пилар спокойно и нежно рассматривала дежурного старшего сержанта, заставляя того краснеть и стесняться. Старший сержант передал трубку Быхову, тот несколько раз сказал «да», покосился на девушку, затем произнес: «По его инициативе» и добавил после паузы: «Так точно!» Передал трубку старшему сержанту, тот выслушал какую-то команду и пропустил нас дальше. Мы подошли к широкой лестнице, ведущей на второй этаж, и тут нам навстречу выбежал Владимирский. Мы поздоровались, Быхов же, наоборот, – попрощался, и уже Михаил повел нас по коридору до кабинета с табличкой «Начальник службы разведки РА п/п-к Барабанов Н. С.».

Дверь была простая на вид, но звуконепроницаемая. Владимирский постучал и, не дожидаясь приглашения, вошел, пригласив нас за собой.

Барабанов с афганских пор изменился, конечно, но не слишком радикально. Возникли морщины возле глаз и в уголках рта, на правой скуле появился шрам от касательного ранения. А так – все тот же загар, как в Кандагаре, светлые, почти белые волосы, стриженные под «ежик», серые глаза. Единственное, что изменилось радикально, – форма. Впрочем, не только у него. Знаки различия остались прежними, но сама форма была тропической, максимально открытой и легкой, и самое главное – цвет. Исчез наш привычный хаки, сменившись чем-то серовато-зеленым, довольно светлым, брюки чуть темнее, рубашка светлее. И вместо галстука в открытом вороте белая трикотажная футболка видна. Заметил-то я это раньше, но именно в сочетании с хорошо знакомым лицом Николая это бросилось в глаза.

Барабанов поднялся нам навстречу, раскинул руки, хлопнул одной меня по ладони, а другой обнял за плечо.

– Здорово, прапор! Сто лет не виделись! Проходи, не стесняйся. Я когда узнал, что ты здесь, обалдел просто. Представь спутнице, а то уже по всему ППД слухи ходят, что приехал новый снайпер с такой красавицей, кто видел – до сих пор в ступоре, хоть водкой их отпаивай.

Я повернулся к Марии Пилар, чтобы представить ей Николая, но та неожиданно четко отрапортовала:

– Товарищ подполковник! Сотрудник разведки Революционной армии Республика Куба лейтенант Мария Пилар Родригез. Направлена к вам вышестоящим командованием для установления рабочих контактов.

Занавес.

Не то чтобы я совсем не догадывался ни о чем, этого нельзя сказать. Мелькало кое-что, заставлявшее предположить, что Мария Пилар вовсе не просто легкомысленная красотка из маленького техасского городка. Чего стоит одно утаенное знание русского языка. Но все равно такое представление меня несколько огорошило. Хотя бы тем, что у таких женщин воинских званий не бывает. Бывают эпитеты вроде «прекрасная» или, скажем, как ни старомодно звучит, – «несравненная», но – нет, не звание.

– Подполковник Барабанов, Николай Сергеевич. Начальник службы разведки Разведывательного управления Русской Армии. Рад видеть. Присаживайтесь, товарищи. Чай будете?

Территория России, протекторат Русской Армии, Пункт постоянной дислокации. 38-е число 5-го месяца, среда, 13:00

Мария Пилар привезла с собой какие-то документы, отдала Николаю, но после чаепития Владимирский проводил ее в контрразведку, где хотели с ней и Михаилом поговорить о наших приключениях. Вернуться к Барабанову она должна была после беседы с неким Палычем, который контрразведку возглавлял. Мы остались с ним в кабинете вдвоем, заварили еще чаю, рассказали, кто и как жил последние годы. Барабанов после Афганистана продолжал служить, но перешел в отряд спецназа ГРУ. Там рос понемногу, прошел обе чеченские войны, получил награды хорошие, и немало. Но звания не шли – имел привычку говорить что думает и не всегда в нужном месте и в удобный момент. В результате откликнулся на предложение послужить в русских частях далеко за границей – и оказался здесь, о чем ни капли не жалеет. Здешнюю армию хвалил, говорил, что такой боевой выучки ни в одной армии еще не было. Огромный опыт, люди почти все с боевым прошлым из той еще жизни, все дело знают. Штабы маленькие, многие отделы штабные здесь просто упразднены. Разведуправление тоже небольшое, работает довольно эффективно, но все же агентурная сеть маловата, надо расширять. Полевая разведка есть, а вот агентурной почти что вовсе нет.

Затем закурил сигару, чего за ним раньше не водилось – все сигаретки смолил, – и спросил меня:

– Как дальше думаешь быть?

– Честно – пока не знаю, – пожал я плечами. – Остаюсь здесь в любом случае, но что делать буду – ума пока не приложу. Служить идти уже поздно, да и не слишком хочется, другое занятие себе найти – там видно будет, я пока не видел здесь ничего.

– Давай я попытаюсь ум приложить, – выпустил Барабанов клуб синеватого дыма. – Начнем с твоих недостатков. Первый недостаток – возраст. Ты на два года младше меня был, значит, тебе сейчас сколько – сорок?

– Сорок, – подтвердил я.

Что еще скажешь – не мальчик уже.

– Второй недостаток – полное отсутствие командного опыта, поэтому на строевую должность и соответствующее звание претендовать не можешь, а начальником склада вещевого довольствия ты и сам не пойдешь, – продолжал он клеймить мои недостатки. – Так?

– Ну примерно, – согласился я.

– Хорошо. Переходим к достоинствам. – Барабанов загнул палец. – Ты и в Афгане стрелком был отличным, а сейчас, по отзывам ребят, еще лучше стал. Я тебя знаю, ребята с тобой в деле были, так что доказывать свою благонадежность тебе не нужно. Это уже второй плюс. Третий плюс – ты и на службе одиночкой был, команда для работы тебе была нужна постольку-поскольку. Самостоятельность мышления это значит. Дальше: со слов Владимирского знаю, да и еще в той жизни от ребят слышал, что ты «приподнялся», а заодно по белу свету помотался. Так?

– Так.

Тоже было бы глупо отрицать. Помотался – не то слово.