Древние тайны госпитальеров

– Да. Действительно. Поясни почему?

– Это всё было не так далеко от того места – портала, про который только что рассказал. Внутренний голос дал предупреждение и запрет на дальнейшие съемки. Я воспринял это так. До меня здесь была какая-то своя жизнь со своими обитателями. И тут появляюсь я со своим любопытством и нарушаю их размеренный ритм и условия непонятной для меня жизни. Мне показалось это не нормальным. И вторгаться в эту чужую жизнь я дальше не стал. И вот сейчас вижу что-то похожее на криттеры у дольмена – какой-то вид холодной плазмы. Возможно, это Дух дольмена.

– Возможно. И что? Дух дольмена дал тебе увидеть себя, то есть зафиксировать на камеру, и понять, что он слышит тебя?

– Да, мне так показалось. После фотосъёмки дольмена я долго бродил. Наконец, я всё же задал вопрос о перстне. Просто оформленная мысль в голове – какую тайну скрывает перстень? Ответ, всплывший эхом в голове, меня поразил, и я даже записал его на бумаге.

– Как это объяснить? Со мной было почти также. Я также, как и ты долго бродил, не замечая чего-то странного или таинственного. Может быть потому, что мы больше прагматики, чем восторженные романтики. Тем не менее, я вопрос всё же задал. В ответ в моей голове прозвучало только одно слово. И я его написал на бумаге для чистоты эксперимента, хотя было очень темно.

– Ну и что же. Выкладываем на стол полученные ответы.

Два клочка бумаги с ночными каракулями. Одно и тоже слово, написанное разными людьми коряво в темноте рядом с дольменом – Амстердам. Друзья были озадачены таким “раскрытием” этой тайны.

– Некая сущность, если она вообще есть, дает нам какую-то подсказку, но для чего? Вопросов при этом стало еще больше. Дольмен – это непонятная вещь в себе, это раз. То, что он обитаем и населен не понятно кем, это два. То, что этот “Дух” идет на контакт, это три. Появилась новая сюжетная линия в нашем деле с перстнем, это четыре. И то, что с этой линией делать, совсем не понятно, это пять. Присутствие неких сил рядом с дольменом мы в конце концов ощутили оба. Внутрь дольмена не решился войти ни тот, ни другой. Почему с нашим-то любопытством и бесшабашным отсутствием ограничений? Тоже не понятно и на нас не похоже.

– Когда человек входит в контакт с непознанным, он становится более чутким и понимает, что нет нужды переходить некие границы дозволенного. По крайней мере я это объясняю так. Что тебе “отмерено”, ты получишь. Будь благодарен и ситуации, и тому, что или кто тебе помогает в решении твоих вопросов.

– Поражаюсь я тебе, Странник, такой пытливый ум у тебя, а как столкнулся с непознанным, так куда подевалась твоя отвага и любознательность?

– Не знаю, Олег, но то, что это не страх – точно. Может быть это диктует сам Дух дольмена, ограждая себя от назойливых людей, формируя вокруг себя некую приватную зону, которая распространяется на все сферы познания. Этого Духа невозможно познать, потому что он сам этого не желает.

– Пусть так, оставим его в покое. Но его ответ вызывает массу вопросов, на которые мы должны найти ответы.

– Мы с тобой опять приоткрыли какую-то тайну.

– Правда, однозначности в раскрытии этой тайны нет.

– Нам позволили заглянуть в замочную скважину. Что-то мы увидели, но полной картины мы пока не видим.

– А, может быть, она и не нужна? Тайну дольмены мы точно не откроем, пока. У нас сейчас задача – открыть тайну перстня.

– Пока ничего не понятно.

– Но скажи – какое ощущение было, когда ты услышал ответ Духа дольмена?

– Откровенно говоря, у меня волосы дыбом встали и “мурашки” по спине побежали.

– Когда у двух человек идут одни и те же ощущения, это говорит о том, что мы явно столкнулись с реально существующим НЕЧТО.

– Нужно будет как-то еще вместе проанализировать этот странный ответ Духа дольмена.

– Да. То, что ответ был, мы с тобой доподлинно зафиксировали, и даже имеем бумажный документ об этом. Но что с этим ответом делать?

– Я думаю, Олег, паузу для осмысления нужно сделать, а там видно будет.

ГЛАВА 4. АМСТЕРДАМСКИЙ СЛЕД

Начало девяностых годов 20 века. Сочи

Друзья отложили полученный непонятный ответ до поры до времени, благо возникла работа – сложные переговоры со сложными людьми. Вечером генерал подвел итог проведенной работе.

– Уважаемые господа, работа проведена успешно. Окончательный результат покажет только время. Моя задача была начать переговоры и не довести ситуацию до перестрелки. Первый этап мы отыграли успешно. Каждый из участников свою роль сыграл профессионально. Мне интересно мнение нашего главного “сварщика” – господина Странника.

– Вы преувеличиваете мою роль. Ну и как-то так получилось, что я один раз от сложных переговоров со сложными людьми уклонился. Было такое. Но судьбу не обманешь, она всё равно заставила включиться в сложные разборки, которые мы с вами, господа, преодолели успешно.

– А вот здесь прошу пояснить – от чего Вы, уважаемый, уклонились?

– Это другая история. Дело в том, что я уже два года работаю в Москве между Государственной думой, Советом Федерации и Мэрией Москвы в качестве, как Вы точно заметили “сварщика”, то есть я стыкую людей, которые сами друг с другом договориться не могут по определенным причинам. А как я оказался в этой ситуации знают не многие.

– Так поведайте нам, что случилось в провинции с Вами и что послужило основанием оставить успешные научные дела на периферии?

– Россия – очень сложная страна для проживания и ведения успешного бизнеса. Я всегда старался занять позицию устойчивую в бизнесе, грамотно используя связи с сильными мира сего, сформированными в еще советские времена, а вернее во времена перехода к рыночным отношениям. В восьмидесятые годы, работая в паре с доцентом, будучи старшим научным сотрудником Экономического факультета Государственного университета, я консультировал руководителей предприятий и высокопоставленных руководящих чиновников по вопросам бюджетирования, формирования новых систем бухгалтерского учета при переходе на рыночные рельсы с плановой советской экономики. Когда почувствовал в себе уверенность, создал свое предприятие, которое проектировало биозаводы по нашей технологии. После нескольких удачных проектов нечаянно напоролся на бандитов, которые расширяли сферы влияния до производственных отношений. С одними “серьезными людьми” в складчину мы построили завод. С нашей стороны было проектирование и поставка нашего оборудования за наш счет. Партнер обеспечивал текущее финансирование и производственные площади. Когда завод был построен и в торговлю пошла продукция, наши люди выявили левые неучтенные потоки продукции, что для бандитских криминальных схем было уже нормой. На Совете директоров совместного нашего предприятия я поставил вопрос о грубых финансовых нарушениях, за что после этого получил ситуацию пистолета, приставленного к моему виску, а мою семью стали посещать в моё командировочное отсутствие крепкие бритоголовые ребята, которым был нужен я. Пришлось обратиться за помощью к друзьям с погонами, которые посоветовали на время покинуть регион, пока они не наведут порядок. Выходит, что тогда я уклонился от разборок и уехал на время в Москву.

– Я считаю, что себя корить за уклонение Вам не стоит. Тогда Вы поступили разумно. А сегодняшние переговоры показали, что Ваш уровень переговорщика с очень непростыми людьми на доброй хорошей высоте.

– Спасибо за оценку.

– Но коли мы завели разговор за бизнес, можно нескромный вопрос?

– Да ради бога, любой.

– Я человек военный и до бизнеса далек. У меня сложилось впечатление, что любой серьезный бизнес у нас связан с криминалом. Это так или нет? И второй вопрос – как Вы создали свою империю?

– Я понимаю, что Ваш вопрос, генерал, с подвохом. Не в пуху ли у меня рыльце, и на сколько я связан с криминалом?

– Ну Вы, господин Странник, вопросы ставите немного жестко.

– Как есть. На Ваш вопрос отвечу так – да, ведение бизнеса – дело не простое. “Как Вы лодку назовете, так она и поплывет”. Фраза отражает нашу реальность. Многое в бизнесе зависит на каком стартовом капитале основан бизнес. Если на бандитском, то чистым он никогда не будет. А то, что бизнес может быть не криминальным, я считаю, что да, может.

– Тогда можно еще один не скромный вопрос?

– Конечно, уважаемый.

– На чем стартанул Ваш научный бизнес? Во всём мире это дотационное или грантовское направление. Кто был Вашим бизнес-спонсором?

– Наш случай необычный и в традиционные рамки не вписывается.

– Вот это то мне и интересно.

– Вопрос открытый. Тайны из него мы не делаем. Когда возникло желание создать предприятие, я, как специалист по бюджетированию, понимал, что стартовый капитал нужен. И от его размеров зависит устойчивость предприятия и темпы развития. Времена в начале девяностых годов были сложные для российской экономики. Крупные заводы просто лежали на боку без государственных заказов, к которым они привыкли в социалистических условиях. Рынок заставил их думать. А времени не было. И здесь появляемся мы – активная команда с мозгами и голодным брюхом. На нашем горизонте появилось предприятие, которого лишили государственных заказов. Многотысячный коллектив отправили в частично оплаченный отпуск. Руководитель предприятия – мой знакомый – попросил консультации и помощи в непростой ситуации, когда никто не желает помогать. Наш небольшой тогда коллектив оценил продукцию, которую завод выпускал большими объемами, а сейчас она невостребованная. Почему? Специфическая область применения продукции по государственным заказам лишилась финансирования. Таких заводов в таком состоянии в то время было много. Основная масса этих заводов была разворована и закрыта. Часть из них пошла по пути так называемой конверсии, то есть перепрофилирования. Если завод вчера выпускал продукцию для космоса, то сегодня он стал выпускать скороварки. Абсурд полный. Потому что вписаться в существующий бюджет штучной дорогой космической техники с помощью недорогих скороварок просто не реально. Поэтому то и основная масса предприятий легла на бок, а многие ушли в небытие. В этой ситуации мы задались вопросом – может ли продукция нашего проблемного завода быть востребованной в какой-то другой сфере. И мы нашли ответ на этот вопрос. Мы немного модифицировали сам продукт для широкого применения в народном хозяйстве. Я вышел на потенциальных крупных заказчиков, провел переговоры, на которых мы утрясли цены, объемы поставок и сроки отгрузки продукции. Заключили договор на поставку очень крупной партии продукции. Взяли в аренду весь завод с его оборудованием и многотысячным коллективом. Вывели людей из вынужденного голодного отпуска и настроили трехсменное производство. Риск был очень большой. Если в наше новое дело вклиниваются форс-мажорные обстоятельства, то мы можем оказаться в очень сложном положении, вплоть до уголовного преследования, как говорили “в особо крупных размерах”. Если есть вероятность, что событие может пойти по нехорошему пути, то оно обязательно пойдет именно по этому пути – закон подлости или закон бутерброда. У нас так и получилось. Отгрузку готовой продукции мы производили в весенних условиях обычной дорожной распутицы, когда проезд большегрузной техники был ограничен, проблематичен и нерегулярен. Накладные и отгрузочные документы оформлять приходилось в сложных условиях. Но регистрацию отгрузки продукции мы вели скрупулезно, верно. Когда пришло время расчетов, то заказчик решил нас “кинуть”, то есть обмануть. На совещании под оплату ими решено было пустить те отгрузочные документы, которые они подписали, хотя знали, что отгрузка реальная была много больших размеров. С улыбкой на лице главный бухгалтер заказчика поставил в известность нашего бухгалтера, что платежи будут сделаны в урезанном виде, не смотря на отгрузку по факту в полном объеме, согласно договору. Моего бухгалтера чуть инфаркт не трахнул от такой “подставы”. Нам грозил страшный крах, непредсказуемые финансовые последствия и естественные проблемы с заводом. Но в “рукаве у меня была запасная козырная карта” – подписанный заказчиком незаполненный отгрузочный документ, о котором главный бухгалтер заказчика продукции забыл. Документ был подписан в сложных условиях отгрузки обеими сторонами. Я известил заказчика, что могу вписать в этот документ цифру, например в десять раз большую, чем была произведена реальная отгрузка. Тогда цвет лица уже у главного бухгалтера заказчика слегка потерялся и превратился в бледно-землистый. Тогда я уверил заказчика, что мы не опустимся до подлости, на которую способны были они, при условии соблюдения финансовой дисциплины в части своевременной оплаты поставленной продукции. А своевременность платежей тогда была не на высоте. Каждый стремился деньги удерживать в руках как можно дольше, даже после отгрузки продукции. Получив заверения по оплате, я вписал в документы реальные цифры объемов отгруженной продукции и закрыл вопрос. Мы сполна получили за выполненную работу, рассчитались с заводом за аренду и остались с хорошим “наваром”. При этом мы насытили продукцией потребительскую рыночную нишу даже вперед на длительный срок. Полученные средства не разобрали по карманам. Они стали основой уставного капитала, который пошел на разработку наших настоящих технологий.

– И каков размер уставного капитала предприятия?

– Пятьдесят восемь миллиардов рублей, после деноминации – пятьдесят восемь миллионов рублей.

– А дальше, как складывались Ваши научные доходно-расходные механизмы?

– А дальше мы внедряли наши разработки под оплачиваемые заказы и реинвестировали получаемые финансы в новые разработки, и так далее. Таким образом можно и без бандитских денег строить бизнес, но очень нестабильно с высоким уровнем риска. Наука – это всегда риск. Даже в Гражданском кодексе Российской Федерации про это есть. Отрицательный результат в науке – это тоже результат. Работы даже при этом должны быть оплачены заказчиком.