Война Зоны

Иггельд криво усмехнулся:

– Когда это они были добрыми? Дети – маленькие убийцы, они не осознают смерть, для них убить живое существо – что игрушку сломать. Вспомнилось, как я когда-то возвращался домой… еще тогда, в прошлой жизни, а возле дома была кишащая головастиками лужа, и мальчишки лет шести ловили их и убивали кирпичом, вокруг них валялись сотни расплющенных трупиков. Дети мучают кошек и птичек, потому что к животным ближе нас и одержимы жаждой убийства, разрушения. В детстве я топил муравьев и жег мокриц спичками, мне нравилось, как они краснеют, я тогда еще не осознавал, что такое смерть и боль, и не понимал, что отнимаю жизнь.

– Наверное, ты прав. Я отрывал крылышки мухам, – еще много чего вспомнилось, но говорить я не стал. – Представь, если бы всех этих детей воспитать правильно, рассказать, что мир вокруг них – живой. Они выросли бы, и мир изменился. Жаль, что взрослые безнадежно потеряны.

Иггельд вскинул бровь и посмотрел на меня, как на больного. Наверное, я подумал бы так же, если бы Иггельд вместо Бетховена или Вагнера включил скандинавский рок или шансон.

– Что ты думаешь делать дальше? – спросил я, сменив тему. – Будешь вести прием страждущих, размещать их в лаборатории и избавлять от недугов? По одному или толпой?

– Группами с идентичными заболеваниями, – радостно ответил Иггельд. – Хочу проверить на межпозвонковых грыжах, артрозах… Прежде испытаю на животных и лишь потом стану лечить людей.

Хотелось спросить, какая ему с этого выгода, но я сдержался. Скептик заговорил теперь уже голосом Пригоршни: «Ты только представь: тысячи, миллионы людей-зомби, тихих и здоровеньких, строят правильный чистый мир, где царит любовь и братство, а во главе этого мира – солнцеликий Иггельд. Разве это плохо? Они даже не догадаются, что это не их выбор, а воля кукловода. Ты согласен на такую участь?»

Я отогнал мысль, возразил, что пока ничего не доказано. Вот когда побываю под землей, увижу тамошнюю часть НИИ, если она вообще существует, тогда и можно будет делать выводы.

– Тебе нужны сопровождающие на поверхности? – поинтересовался Иггельд.

– Нет, я поброжу по безопасным окрестностям день-два, молния встречается довольно часто, так что займет у меня это скорее сутки, чем двое. Выдвинусь, думаю, завтра с утра, я еще недостаточно отдохнул.

– Правильное решение! – кивнул Иггельд, отвернул от себя слюнявую морду мартышки и обратился к Нюше: – Хватит уже! Я весь мокрый и скользкий.

Обезьяна послушалась, прижалась щекой к его щеке и зажмурилась, как влюбленная женщина, прикасающаяся к объекту страсти.

Итак, план на завтра: найти на поверхности черный ход в тайную часть Института и успокоиться наконец. Вдруг и правда никто не замышляет дурного, а у меня просто разыгралось воображение?

Глава 5. Пригоршня. Ни у кого нет выбора

– Зяблик? – Вуд закатил глаза, пожевал губу, перебирая в мыслях сталкеров, которые у него гостили, вздохнул, покачал головой: – Вроде бы и помню, но чтобы описать его… Нет, не смогу. Он такой… серый, обыкновенный, молчит все время, ходит на цыпочках, все время оглядываясь, словно боится кого-то. Кто он, откуда – хрен его знает. Появляется всегда один, молча ткнет в меню – вот и весь заказ. Если кто из других посетителей явится, сразу уходит, даже не доев… Сейчас я пиво вам принесу, и поговорим!

Вуд грузно поднялся, брюхом зацепив стол, направился к стойке, мы с Полковником переглянулись, я вспомнил о браслетах, которые дал Спрут. Наверное, нужно один предложить Вуду, тогда уже можно не опасаться, что он предаст. Как все-таки паршиво, что нельзя поделиться всеми деталями с Полковником и Алешей, самому все сложно держать в голове, голова распухла и трещала по швам, новые знания давили на глаза, и казалось, что они вот-вот вывалятся.

– Ты бы надел и ему, – Алеша погладил браслет на запястье.

– Не поверишь, только что об этом подумал.

Теперь собрать бы в кучу мысли! А то картинки нет, просто бессмысленные куски мозаики. Итак, что мы имеем? Пророк-Спрут предсказал много смертей, просил их предотвратить. Катастрофа с ним случилась… Когда? Он так говорил, будто участвовал в чем-то и пострадал. Зяблик тоже участвовал и теперь скрывается от сталкеров, подконтрольных Институту. Выходит, были какие-то испытания, которые закончились катастрофой.

Значит, институтские не станут спешить в этот раз, перестрахуются, что дает мне надежду успеть и вторую катастрофу предотвратить. Химик, Химик, во что ты ввязался? Зачем это тебе нужно, почему ты так ссучился? Я заметил, что сжимаю кулак и костяшки пальцев белеют.

Табишеву я позвонил с незарегистрированного номера, который чудом оказался у Вуда, и теперь с надеждой смотрел на телефон, ждал ответ, представляя, как Литвинов понимает, что я его обманул, его люди врываются в номер к Олесе, хватают ее…

Нет, они не успеют. Роман Табишев, где же ты? Я крутнул телефон и остановил его пальцем.

Вуд, насвистывая, возился с пивом, Алеша и Полковник сидели лицом к выходу, чтобы видеть входящих. Я повернулся ко входу спиной, чтобы сталкеры, если они под внушением, на меня не ополчились. Мои попутчики, скорее всего, агрессию не вызовут.

Вуд принес тарелку с колбасой и салом, порезанным крупными кусками, три лепешки, глубокую тарелку, полную арахиса, затем поставил кружку пива напротив каждого из нас, а сам предпочел водку и напротив себя определил графинчик с горькой.

– Заведение дарит вам этот холостяцкий ужин. Извините, с пельменями и макаронами возиться лень.

– Спасибо, – поблагодарил я, отломил хрустящую лепешку, положил на нее кусок душистого сала с прослойкой розового мяса и только сейчас понял, что голоден и готов съесть если не целого колосса, так кабана.

Алеша чуть ли не ронял слюну, но держал лицо, вел себя степенно и начал с пригоршни арахиса. Полковник так вообще не реагировал на еду, развалился на скамье, автомат лежал у него на коленях. Вуд уселся во главе стола, опрокинул в рот рюмку водки, крякнул и зажевал ее куском колбасы.

– Вуд, ты говорил, что не знаешь, где именно НИИ, может, на западе, но скорее на юге, но про группировку Бена Ганна ты должен знать…

Вуд поперхнулся и закашлялся, забрал у меня пиво, чтобы протолкнуть ставшую поперек горла пищу. Алеша принялся хлопать его по спине. Вуд таращил глаза, махал руками и кашлял. Когда успокоился, вытаращился на меня так, словно его глаза выпали из орбит и не встали на место:

– Зачем тебе это отребье? Туда идут те, кем другие брезгуют. Насильники, беспредельщики, рецидивисты. Расскажи лучше про Спрута, что он тебе сказал?

Задать встречный вопрос – лучший способ избежать неприятного ответа.

– Спрут говорил, что мне согласятся помочь только они.

– Ну и повезло тебе! Врагу не пожелаю иметь дела с Ганном, засоси его упырь!

Я продолжил:

– Поначалу мне показалось, что Спрут – просто сумасшедший старик. Но когда он начал говорить о том, чего не может знать… В общем, я удивился. Пока все, что он посоветовал, получается. Следующий его совет – найти Ганна и Зяблика.

Полковник поднял руку, напоминая про браслет, и я приложил палец ко лбу:

– Совсем забыл! У меня есть вещь, которая защитит от чужой воли. Ты очень нам помог, потому предлагаю ее тебе, – я достал браслет из рюкзака, и Вуд без раздумий надел его на запястье. – Но действует он всего три дня – именно столько у нас есть, чтобы попытаться остановить институтских.

Вуд вернул мне пиво и задумался.

– Думал в попутчики напроситься, стариной тряхнуть, да не стану, раз тебе будут помогать эти отморозки, есть у меня с ним счеты, – он скрипнул зубами. – Если Спрут тебе помог, значит, твое дело правое, он не к каждому выходит и не всякому оружие продает.

Насытившись, Алеша затараторил:

– Всегда смеялся со всяких бабок-провидиц, а тут чуть челюсть не потерял. Он как-то узнал, что пришел именно Пригоршня, хотя камер нигде не было. Обзорных точек, дозорных вышек тоже не было, я специально его логово обошел и все обсмотрел.

– Говорю же, кому попало Спрут помогать не будет!

Вуд не знал, откуда у нас оружие, которое мы сложили в одном из номеров-спален, думал, что его одолжил Спрут. Пусть и дальше так думает!

Мы не заметили, как опустошили тарелку, Вуд снова наполнил ее вкуснейшим сочным салом с чесноком и колбасой. Я все ждал известий, и на нервной почве есть хотелось еще больше, Олеся называла это «заедать стресс». Где же ты, Олеся? Что с тобой? Как ужасно, что не могу быть рядом и защитить вас! Если Табишев не справится, придется возвращаться.

Алеша заказал вторую кружку пива, Вуд допил водку и успокоился, подобрел и принялся рассказывать байки из своей жизни:

– Это сейчас я тут, а раньше на предприятии работал, большим отделом заведовал, пока меня не подставили. Так вот, нужна нам была кадровичка, я разместил вакансию, и тут мне приходит письмо с адресом dildo1984, собака и так далее. Сначала я подумал – спам, «клубничка», а дальше прочел «Диляра Довлатова».

Алеша улыбнулся, как и Полковник, а мне было не до смеха. Мне на все плевать, пока я не узнаю, что с семьей. Вуд продолжал:

– Не удержался я, открыл письмо – а оно от живого человека. И никакой «клубнички» и ссылок. Жалко стало женщину, в таком-то возрасте, и не знать главного, посоветовал ей оное слово погуглить и больше с этого ящика резюме не отсылать… Не, вы представляете?

Алеша громко рассмеялся, немного натужно – так из него выходили сомнения, страх, тревога. А меня больше заботили переговоры с Беном Ганном.

– Скажи, Вуд, что за человек этот Бен Ганн? – спросил я, когда он успокоился. – Так звали пирата, который выжил на необитаемом острове.