Дети сектора

– Внимание, внимание! Всем выжившим просьба сохранять спокойствие и двигаться в сторону столицы, Санкт-Петербурга, где ситуация под контролем. Повторяю…

Рация смолкла, рыжий затараторил, почти не заикаясь:

– Видите: не по всему миру так! Питер цел!

– Значит, попытаемся прорваться туда, – сказал Росс.

Сержант дал газу, и УАЗ запетлял между остановившимися машинами.

* * *

Яна шла в авангарде маленькой группы, за ней – Юрка, Олечка по прозвищу Белка и Пупс. Точнее, первой бежала Штучка, Янина такса. Под ногами шелестела опавшая хвоя и прошлогодние листья, кое-где попадались целлофановые пакеты и шприцы. Пупс в третий раз за сегодня пошутил:

– Вот сколько биотинзависимых развелось!

Штучка хамелеона не чуяла и семенила, зарываясь носом в землянику. Оля-Белка то отставала, собирая ягоды, то забегала вперед, и ее хвостики соломенного цвета мелькали в кустах, откуда то и дело доносились восторженные возгласы:

– Вау! Тут лисички! Несметное множество лисичек! А черники, черники-то!

Пупс на такие призывы реагировал минутным «залипанием» – топтался на месте и сопел, решая, спешить к любимой или идти дальше, к озеру. Приходилось взывать к Белкиной совести, она по обыкновению кричала: «Бегу», но торчала со своими грибами-ягодами еще минут десять, а потом таки летела, окутанная звенящим облаком комаров.

Яна все больше злилась, что не найдут они сегодня хамелеона, а ведь обещала друзьям! Не стоило Короткова слушать, он трепло то еще. Приходил пару дней назад к отцу, генералишка недоделанный, лапшу по ушам развешивал горстями, что-де в Джамгарском парке хамелеонов тьма, хоть патрули вводи, чтоб отстреливали. Вот такое дурацкое получилось празднованье окончания учебы.

Одно утешало – Юрка рядом. Только Яна начинала нервничать, как он обнимал за талию, целовал в шею, дышал в ухо, и злость моментально улетучивалась. Она знала, что Юрку не интересовала ни природа, ни Сектор, ни хамелеоны, он пошел сюда ради нее. Думая об этом, она распрямляла плечи от гордости: сумела-таки увести его у Арины! А ведь какой редкий парень: эрудированный, спортивный, да и просто красавчик.

В просвете между сосновыми стволами сверкнула синяя гладь пруда. Белка застрекотала:

– Говорят, что там тварь здоровенная водится и поедает купальщиков.

– Мной подавится, это уж точно, – отрезала Яна и зашагала быстрее; ножны с тесаком, пристегнутые к кожаному поясу, подгоняли, хлопая по бедру.

Раз уж охота на хамелеона не удалась, Яна отпустила Штучку, и она радостно принялась прочесывать кусты, гоняя мелкую живность.

– Белка, – оживился Юрка. – Посмотри на Штучку. Никого не напоминает?

– А должно?

– Ты себя точно так же ведешь.

«Берцы» Яны утонули в желтом прибрежном песке. В зеркальной воде отражалась зеленая полоса деревьев, туша ресторана с выбитыми стеклами и останки лодочной станции, крыши далеких многоэтажек. Рев МКАДа остался за лесом. Над головой шептались осины, звенели синицы, вдалеке разорялась сойка. Изредка в первобытную тишину врывались едва слышные автомобильные сигналы.

Яна потянулась и прошептала:

– Красота! Словно в другом мире, где вымерли все человеки.

– Давайте уже пообедаем, что ли? – предложил Пупс и поставил на землю рюкзак; тотчас налетела Белка и принялась добывать из него еду.

– Жаль, что ты мелкого не взяла. Ему б понравилось, – тараторила она.

– Без хомяков спокойнее, – ответила Яна, вспоминая братца Димку, хомячка-мутанта, пожирателя всевозможного шлака – литературного, музыкального и информационного. – Он мешал бы, слушал свой дебильник с попсой.

Яна первым делом отстегнула пояс с ножнами и шокером, потом избавилась от рюкзака и куртки, расшнуровала «берцы», закатила штаны и направилась к воде.

– Что ты делаешь? – неубедительно возмутился Пупс.

– Ловлю чудище на живца. Пока я купаюсь, сообразите поесть.

– Это опасно! – поддержала Пупса Белка. – Сектор ведь недалеко.

– Да ладно, – отмахнулась Яна, стаскивая мокрую майку. – Мы так пропотели, что ни одна тварь не позарится.

Теперь – долой камуфляжные штаны, тяжелые и жаркие, и здравствуй живительная прохлада! Прежде чем нырнуть, Яна все-таки замешкалась: в воздухе словно разлили тревогу. Она призналась себе, что трусит, но отступать уже поздно – стыдно. Собираясь с духом, она глянула на свое отражение, осталась довольна и, набрав побольше воздуха, нырнула.

Она могла задерживать дыхание под водой дольше минуты, чем и воспользовалась, а, вынырнув, наблюдала забавную картину: вдоль берега с громким лаем носилась Штучка, Юрка стоял, сосредоточенно глядя вперед, Белка и Пупс, привыкшие к ее шалостям, не реагировали.

– С ума сошла? – в голосе Юры читались возмущение и обида. – Греби назад, ну его на фиг, тут Сектор рядом, вдруг что забрело-заплыло?

– Ладно, уговорили, – Яна брассом поплыла к берегу.

Юра ждал ее у кромки воды, протягивал майку, дабы защитить грудь подруги от взглядов Пупса.

– Зря вы не пошли, – сказала Яна, натягивая штаны. – Бодрит!

Юра обнял ее, прижался и шепнул в самое ухо:

– Давай отойдем минут на пять, надо тебе кое-что сказать.

– Лучше после еды, пятью минутами мы ж не ограничимся! – отмахнулась она, присела и погладила Штучку, танцующую на задних лапах. Собаке извинения за беспокойство хватило, и она смылась прочесывать окрестности.

– Правда, сказать – и все, – Юрка заговорщически улыбнулся и подмигнул. – Но это надо совсем без свидетелей.

Что он задумал? Вон, как горят его синие глаза – и радость в них, и страх. Яна обулась и последовала за ним в лес. Далеко отходить не стали, просто свернули за кусты, чтобы силуэты Белки и Пупса исчезли из поля зрения.

– Присаживайся, – проговорил Юрка, подводя Яну к стволу поваленной сосны. – Не смотри так, просто… просто поверь мне.

Она пожала плечами и устроилась на стволе, как на скамейке. Юра подергал воротник футболки, покусал губу, сделал к Яне два шага и опустился на колено, склонив голову. На его протянутой ладони лежала черная бархатная коробочка.

– Возьми, это тебе.

Вскинув бровь, Яна приняла подарок. Раскрыла коробку и разинула рот: там блестело тремя брильянтами обручальное кольцо.

– Пойдешь за меня? – спросил Юрка, положил подбородок на ее колени и сдул прядь волос, выбившуюся из собранного на затылке хвоста.

– Юрка… – пролепетала она, отмечая, что дар речи отшибло начисто, волна тепла катится по позвоночнику, захлестывает и уносит, уносит. – Господи, Юра!

Она не заметила, как оказалась в траве в его объятиях. Душа кричала: «Да, да, конечно – да!», но правила приличия и природная вредность твердили, что нужно взять время на «подумать». Млея от счастья, Яна прижалась ухом к его груди и считала удары сердца.

– Я переведусь на заочку, – твердил Юра, перебирая ее волосы. – Третий курс мы отучились – меня должны взять помощником судьи. Деньги небольшие, но я буду стараться… я смогу зарабатывать, правда.