Путь одиночки

«Да, мы – специальное подразделение МАС. Да, мы рискуем жизнью каждый день. Но мы не на войне, и наши близкие не ждут, что мы погибнем и даже хоронить будет нечего».

Хотя отцу Данилы, профессору Тарасу Петровичу Астрахану, плевать на сына. Сгинет, не сгинет… Когда Данила служил под начальством Алана Мансурова на Памире, отца это не волновало. Сейчас – тем более. Работа Данилы в МАС – только повод припомнить, кто его сюда устроил после скандального увольнения из армии.

– Капитан… – напомнил о себе Виталик.

– Вперед, быстро. – Данила указал направление.

У них еще достаточно было патронов, хватало гранат, но оба вымотались, и он понимал, что от вероятных преследователей не отбиться. Ну никак не отбиться. Остается надеяться на свою удачу, на нюх свой.

Нехорошее предчувствие кольнуло, когда сигналка на шее, защищающая от Всплеска, сделалась холодной. Опасность? Данила даже оглянулся, но ничего подозрительного не увидел – и отпустило. Мирный пейзаж, кочки моховые, скрывающие грибы и зреющую клюкву, низкорослые деревца, такой близкий просыпающийся лес, осенний, молчаливый…

Стой! За тобой погоня! Лазебный… он вообще друг, а? Уверен в этом? А может, предатель? Как Кузьмич?

Данила замер, уставился на Виталия. А ведь действительно. Лазебный – старый товарищ, но что Данила знает о его мотивах? О причинах его поступков?

Лазебный в ответ вытаращился на капитана, разинув рот.

Здоровенный бугай. В рукопашном бою Данила, может, выстоял бы… а может, и нет. Виталий – тренированный, реакция у него хорошая.

Они смотрели друг на друга.

Из-за тебя, капитан Данила Астрахан, погибли друзья Лазебного. Сам знаешь: подчиненные всегда дружат между собой против командира. Ты, офицер, не спас ни прапорщика, ни Пашку. Виталик тебя ненавидит. Он сейчас тебя убьет!

У Виталия мелко задрожала челюсть. Даниле скрутило желудок. Паника усиливалась… Сейчас Лазебный попытается напасть.

Губы Данилы сами собой скривились в презрительной и хищной усмешке.

Если на тебя собираются напасть – атакуй первым. Если тебя ударили – убей. На зло можно отвечать только большим злом.

И при этом он чувствовал растерянность и подступающую панику. Что-то не то! Происходило что-то неправильное, но что – не понять. Он потянулся за пистолетом, аккуратно, стараясь не выдать себя.

Атакуй первым. Убей врага. Убей друга, друзья могут причинить куда больше зла. Убей. Убей – и спасайся бегством, в лес, под защиту деревьев, кругом враги!

Но Данила медлил. И Виталий тоже.

– Капитан, – прошептал он, широко раскрыв глаза, – капитан, слышишь? Капитан!

Данила позволил себе прислушаться. Вопит болотная птица. Очень неприятно вопит, тоскливо и тревожно…

– Капитан! – Голос Виталия стал тонким, мальчишеским. – Капитан, что это?! Какого хрена?.. Капитан!!!

Пистолет в руке. Теперь главное – скорость реакции. Лазебный моложе, Данила – опытнее. У кого преимущество? Правильно, у того, кто нападет первым. Не говорить, не отвлекаться… Никогда не разговаривай, бей сразу, при первом признаке агрессии. Лучше вмазать и потом привести человека в чувство, чем сдохнуть. Дистанция, отвлекающие маневры… просто бей. Вооружен противник или нет, готов он к бою или просто пьян и нарывается – бей. Или стреляй. В своего боевого товарища, в Виталика Лазебного, неплохого парня, как на беду, переметнувшегося в стан врага…

Да какого, к черту, врага?!

Он – враг. Все кругом – враги. Погоня близко. Искажения – прямо под ногами. Твари Сектора ждут первого луча рассвета, чтобы наброситься на тебя. Они тебя сожрут, мир враждебен. Убей его – и спасайся. Ты сможешь. Ты – сильный и осторожный.

Данила медлил, проклиная себя за каждый миг промедления. Виталий, кажется, не замечал его намерений. Он шагнул к Даниле, и тот непроизвольно отступил. Виталий выше, у него длиннее руки и ноги, он дотянется, и если уж Данила почему-то не может выстрелить, единственный шанс – поднырнуть, захватить, сделать подсечку. Враг упадет в мох – оседлать его, не дать схватить себя, придушить…

– Капитан! Поздно, они здесь!

Кто?! Данила выхватил пистолет.

Виталий сунул руку под бронежилет. Данила отпрыгнул, прицелился…

Ночь отступила под натиском рассвета. Заорала еще громче болотная птица.

Кругом враги! Они уже рядом, ты просто не видишь их. Человек беспомощен перед Сектором, здесь опасность скрыта, здесь каждый лист, каждая кочка таят угрозу…

Фонтаном ударила кровь. Данила раньше не видел такого. Она плеснулась вверх, вниз и в стороны из-под бронежилета… Данилу оглушило, он перестал слышать и понимать, что происходит. Горячие брызги попали на лицо. Он отшатнулся, выставив вперед руку с пистолетом. Но стрелять не стал. Враги могли услышать.

Пошатнувшись, контрактник третьего года службы Виталий Лазебный завалился на спину.

Вдалеке залаяли собаки. Данила, забыв, что нужно дышать, побежал. Он несся вперед огромными прыжками, и мысли метались в голове.

От чего умер Лазебный? Искажение? Или он, Данила, сделал что-то?! Но он же ничего не делал!.. Или делал – но не понимал? Или Лазебный сам подорвал себя?.. И кто теперь преследует его? Куда бежать, где скрыться от беспощадного, полного врагов мира?

Данила не слышал ничего, кроме стука крови в ушах. Он не разбирал, куда бежит, только прыгали вверх-вниз деревья настоящего, большого леса да пружинил мох под ногами, и казалось, что гонке этой, дикой охоте на Данилу Астрахана, не будет конца.

Какое-то смахивающее на обезьяну существо метра полтора ростом выпрыгнуло на него из зарослей и заклокотало глухо. Данила выстрелил на бегу, целясь в голову, – башка твари разлетелась ошметками.

Он перепрыгнул через труп и, пригнувшись, нырнул под елки.

Кочки высокие, крутые. Ветви цепляются за капюшон, за рукава. Ноги скользят на мокром от росы мху.

Данила наступил на гриб, грохнулся, съехал в низину, едва успев защитить лицо. Остро запахло осенним лесом, он перевернулся, на четвереньках побежал по оставленному ручьем извилистому следу между холмами.

Сочно хрустели раздавленные свинушки и сыроежки. Во рту стоял привкус крови. Мешало оружие, но Данила ни за что не расстался бы с ним – враги были кругом, враги ждали вон там и вон там тоже. Он в последний миг заметил круг будто вытоптанной кислицы и мутное дрожание воздуха над ним – верный признак гравицапы, искажения, которое расплющивает неосторожных в лепешку.

Выбрела навстречу очередная тварь, сонная, медлительная, размером с некрупную собаку. По пятнистой шкуре Данила опознал чупакабру – читал в кратком справочнике. Встав на одно колено, он выстрелил, и тварь мигом сдохла.

Дальше, дальше, дальше! Быстрее! Главное – выбраться! В Тверь, к людям.

А не ты ли сам убил Виталика? Может быть, ты убил и остальных? Тогда тебя ждут муки совести, менты и зона – реальная зона, с бараками и зэками. Если ты не сдохнешь раньше!

Вскочив, он побежал, прикрывая лицо от ветвей, и даже деревья пытались схватить, удержать, удушить его, паутина залепляла глаза, солнце слепило, блестела роса, ноги разъезжались.

А не ты ли сам убил их всех?

Залаяли собаки – совсем близко. Выбившись из сил, Данила остановился. Его шатало, кидало из стороны в сторону. Дыхание сбилось, горло драло холодным утренним воздухом, пот заливал глаза, и кололо в боку.

Враг близко.

Данила поднял перед собой пистолет. Ничего, он успеет выстрелить, обязательно успеет!

А не ты ли убил их всех? Провалил задание и убил своих товарищей? Выход есть. Выход рядом. И уже не будет страшно.

Рассмеявшись безумным смехом, Данила опустился на колени. Силы оставляли его, но должно же их хватить на один-единственный выстрел, всего на один.