Последний из Бессмертных

Его пробуждение нельзя было назвать приятным.

Таманцев проснулся мгновенно, словно от корабельного ревуна тревоги.

Где-то недалеко часто и ритмично грохотали выстрелы автоматического орудия, почва вбирала ритм разрывов, утренний ветерок доносил характерный кисловатый запах таугермина.

Иван вскочил на ноги, безошибочно определив направление и дистанцию: стреляли километрах в трех дальше по дороге.

Он машинально огляделся.

Костер почти догорел, истекая ленивыми струйками дыма.

Быстро затоптав его, он вернул на место снятый, но не поврежденный пласт мха и, держась под сенью кромки деревьев, двинулся в направлении потревоживших его звуков, стихших за то время, пока он маскировал место своего ночлега.

Он бежал, привычно концентрируясь на прозвучавших признаках боя, анализируя звуки, их ритмику, приходя к выводу, что огонь велся из двух автоматических плечевых орудий, обычно входящих в штатное вооружение тяжелых бронескафандров…

Звук не повторялся, запах таугермина, принесенный ветром, постепенно истаял в утреннем воздухе, зато по нервам внезапно ударили иные признаки скоротечного боя, относящиеся вовсе не к разряду привычных проявлений, – Иван споткнулся на бегу и едва не упал, когда по рассудку хлестнула тугая волна боли и ярости.

Нет… Только не это… Он прекрасно понимал, что не сможет еще раз выдержать жуткий прессинг со стороны обитателей леса, тем более, судя по оглушающим ощущениям, теперь их было много.

Имплант…

Иван с трудом разогнулся, заставил себя вдохнуть загустевший воздух, – только устройство импланта, куда был встроен микрогенератор стасис-поля, могло уберечь его от глобального воздействия ментальных волн, если не погасить их полностью, то хотя бы ослабить, приглушить.

Через несколько секунд ему действительно стало легче.

Волны ярости и боли по-прежнему достигали рассудка, но теперь они воспринимались не как губительный удар по психике, а скорее как неприятный, но терпимый фон, что-то вроде назойливого звука, который можно вытерпеть.

Усилием воли поборов болезненные признаки только что пережитого удара, Таманцев двинулся дальше, но уже не бегом, а быстрым шагом, укрываясь под опускающимися до самой земли кронами деревьев.

Стрелявших он так и не обнаружил, зато, пройдя еще с километр, увидел потрепанные разрывами деревья, цепочки конических воронок на обочине, и…

Крайние деревья по обе стороны древней дороги полнились сигнатурами животных.

Их вид нельзя было определить однозначно, у Таманцева появилось ощущение, что они произвольно, если не сказать – хаотично, спорадически меняют свою форму, пребывая в крайней степени бешенства.

Неизменным у каждого существа оставался центральный нервный узел, который Иван условно назвал «мозгом».

Он затаился, не зная, что делать. Двигаться дальше – смертельный риск.

Возникшую дилемму внезапно разрешило неожиданное событие.

Сначала Иван уловил смутно знакомый звук, а затем увидел, как по дороге со стороны города движется машина незнакомой ему конструкции.

Кто бы ни находился за рулем, – он двигался прямо в ловушку.

Глава 3

За несколько часов до изложенных выше событий…

Улицы города безлюдны в предрассветный час.

Время сервов. Механизмы, поддерживающие порядок в системе коммунального хозяйства, вывозят мусор, убирают улицы, осматривают коммуникации.

Сигнал вызова поступил, как всегда, неожиданно. Чрезвычайных происшествий не случалось уже давно, поэтому к делу подключили оперативников всех саттов.

Флора только вернулась домой, когда заработал выделенный канал связи мобильного коммуникатора.

– Да? – Она посмотрела на часы. Пять минут седьмого. Все нормальные люди уже разошлись по домам. Кому это не хватило приключений ночью? Гадать бессмысленно, на связи автоматическая система оповещения. Вызов. Очень информативно. Она отключила коммуникатор, положила его в сумочку, подумала, стоит ли переодеваться, потом пожала плечами и решила: сойдет и так. Ничего серьезного все равно не предвидится. Ночь спокойная по духу. Слишком холодная, чтобы кто-то всерьез решил нарываться на неприятности. Приятно поиграть со смертью, когда цветут эритармы, а дрожать от холода под порывами северного ветра – дураков нет.

Выйдя на улицу, она поежилась, запоздало пожалев, что не сменила вечернее платье на что-то более практичное.

«Шорх» цвета металлической вишни еще стоял у ворот, прислуга из числа дройдов не успела загнать его в гараж. Пройдя по гравийной дорожке вдоль роз, уже отцветающих и потому грустных, роняющих лепестки, Флора села в машину.

Ехать никуда не хотелось, но надо.

Тихо зашептал двигатель, ворота, кованные под старину, медленно распахнулись, она сдала в кажущуюся пустоту улицы – резко, до визга подсистемы, связанной с лазерными дальномерами, взглянула на отскочившего из-под колес серва, развернула «Шорх» и влилась, набирая скорость, в плавное закругление улицы.

Езда на машине в утренние часы – сплошная нервотрепка. На улицах полно механизмов, тщательно вылизывающих город, – по соглашению с саттом избранных сервам на уборку улиц отведено три часа – с шести до девяти утра.

Стараясь не задевать механизмы, Флора вела машину с предельно возможной скоростью.

На месте происшествия она оказалась второй.

Оперативник сатта воинов уже осматривал брошенный на краю уровня, косо въехавший на газон элегантный «Ротмарх».

– Привет, Шодан. – Ким Лесли одарил ее ироничной улыбкой. – Такая красивая и мрачная… ну, словно вестник грядущей бури. – Шутить или говорить комплименты он никогда не умел.

– Настроение суицидное, – кивком согласилась Флора.

Она действительно вступила в пору опасного возраста, усталость от жизни ощущалось все сильнее. Триста два года – не шутка, юношеские страсти давно улеглись, наступил и минул период зрелости, – не старея физически, она, как и другие жители Рока, остро ощущала моральное бремя прожитых лет, когда ни игры разума, ни светские забавы уже не придавали жизни достаточно смысла.

– Что так? Ночь не задалась? – Лесли на самом деле робел перед Флорой, всякий раз стараясь скрыть неуверенность в общении наигранной словоохотливостью.

– Поговорим потом. – Шодан обернулась и посмотрела на редкий экземпляр автомашины. – Что у нас тут?

Ким спорить не стал. Поддерживать непринужденный разговор, особенно когда твой собеседник – Тень, дитя природы и к тому же, несмотря на молодость, известный оперативник своего сатта, для воина, сторонящегося городской жизни, занятие нелегкое, да и неблагодарное.

– Что ж, давай по существу. «Ротмарх» принадлежит сатту избранных, точнее, Вильму Орану.

Флора кивнула, перешагнув поребрик. Вильма Орана она знала достаточно хорошо. Редкий пример целеустремленного мужчины, нашедшего смысл жизни в разгадывании тайн утраченных технологий и создании новых образцов техники.

– Он звонил?

– Нет.

– Странно. Ты пробовал его вызвать?

– Я только приехал.